— Я не говорила бы об этом так уверенно, — продолжала Моника. — Похоже, он думает только о деньгах. И о них он заботится куда больше, чем о людях.
Прежде чем Аллан успел обвинить Монику в том же самом, Рейчел шагнула вперед, словно защищая его.
— Это не правда.
Все трое посмотрели на девушку. Аллан не верил своим ушам. Рейчел вступилась за него. И это после того, как он обошелся с ней вчера?
Рейчел слишком поздно поняла, как глупо прозвучали ее слова. Она облизала пересохшие губы и, уже тщательнее подбирая слова, продолжила:
— Я хочу сказать, что очень важно в такой ситуации не понять все превратно.
— А я хочу сказать, что вы с Алланом заодно, — проговорила Моника. Прошлой ночью я застала тебя выходящей из его спальни.
Хокинг закрыл глаза. Мог ли этот день стать еще хуже? Похоже, что хуже было уже некуда.
Моника снова повернулась к своему мужу и положила руку на его кисть.
— Ты ошибаешься. — Эдгар раздраженно стряхнул ее пальцы. — Я уже догадался, кто сделал это.
Генри Доув.
Рейчел побледнела.
— Кто?
— Этот человек — сумасшедший, — пояснил Эдгар, приняв ее потрясенный возглас за недоумение. — Уже много лет он хочет непонятно за что мне отомстить. Он забирался в мой дом и раньше. — Старик посмотрел на Рейчел. Чтобы украсть ту самую диадему, которая была на тебе вчера.
Девушка открыла было рот, но не смогла произнести ни слова. Ее глаза были полны страха.
Аллан знал, что должен вмешаться еще до того, как все зайдет слишком далеко. Ведь Рейчел для того и согласилась украсть завещание, чтобы защитить своего деда-вора. А в результате всего Генри обвинили в преступлении, которого он не совершал.
— Не торопись с выводами. Давай спокойно обдумаем все по порядку, начал Аллан издалека, пытаясь говорить спокойно. — Прошло много лет с тех пор, как Доува посадили в тюрьму за кражу диадемы. Зачем ему что-то могло понадобиться сейчас?
— Пару месяцев назад Генри позвонил мне, ответил Эдгар. — Он говорил, что мы оба знаем, будто сорок лет назад я обманул его. Теперь пришло время расставить все по местам. Что он справедливо заслужил свою долю. И что его семья больше не должна страдать.
Аллан увидел, как Рейчел побледнела еще сильнее. Как же ему хотелось поддержать ее! Обнять. Успокоить. Сказать, что все будет хорошо.
Но как он мог это сделать, если сам не был ни в чем уверен. Раньше внук никогда не видел своего деда в такой ярости.
— А что там насчет пленки в камере слежения? — задала вопрос Моника, взглянув на сейф. — Стоит только просмотреть ее, и преступник станет известен.
Аллан подошел к стене и осторожно вытащил кассету из камеры.
— Пожалуйста, вот она.
Эдгар и Моника не могли знать, что прошлой ночью Аллан отключал охранную систему.
— Вот вам и доказательство того, что за кражей стоит Генри Доув, убежденно сказал Эдгар. — В тюрьме он наверняка научился всяким уловкам. Поэтому на этот раз и не попался.
Моника сжала губы. Ее щеки пылали от злости.
— Доув украл мое письмо и завещание, — настаивал старик. Его зубы скрипнули. — Я уверен в этом.
— Никто из нас еще ничего не знает, чтобы быть в чем-нибудь уверенным, — возразил Аллан. Поэтому, прежде чем звонить в полицию и выдвигать обвинения, предлагаю связаться с Робином Перришем. Он сможет провести расследование и без участия полиции.
Аллан молил Бога, чтобы Робина удалось оторвать от его новорожденного сына.
— Как удобно, — перекосившись от злобы, произнесла Моника. — Детектив, которого ты предлагаешь нанять, случайно оказывается твоим лучшим другом.
Аллан знал, что ее убеждать бесполезно. Поэтому обратился к деду.
— Если мы пригласим полицию, они начнут проверять всех, кто был на ужине вчера вечером.
То есть начнут допрашивать людей, с которыми я работаю и которым вряд ли понравится оказаться втянутыми в расследование кражи.
Эдгар поколебался, затем утвердительно кивнул.
— Ты прав. Свяжись с Перришем, чтобы мы могли держать это дело под своим контролем.
Когда у нас появится что-нибудь основательное против Генри Доува, передадим дело в полицию.
Аллан вздохнул с облегчением.
— Я обо всем позабочусь.
— А что же насчет завещания? — воскликнула Моника. — Расследование может затянуться на целую вечность. Думаю, тебе следует написать другой экземпляр. Прямо сейчас.
Старик нахмурился.
— Я должен начать писать завещание прямо в пижаме?
— Аллан и Рейчел станут свидетелями, — не унималась Моника. И натянуто улыбнулась им. Они не будут против, если действительно не имеют отношения к краже.
В комнате повисла напряженная тишина. Эдгар с подозрением посмотрел на свою жену.
— К чему такая спешка? Словно ты ожидаешь, что я в любой момент могу умереть.
— Нет, конечно нет! — воскликнула та. — Доктор сказал, что ты в отличной форме для мужчины…
-..Моих лет, — закончил за нее Эдгар. — Похоже, это чертово завещание для тебя важнее, чем я сам.
Моника побледнела.
— Не правда, Эдгар. Ты знаешь это прекрасно.
Я просто не понимаю, кому понадобилось красть завещание. Явно, это выпад против меня. Потому что я — основная наследница.
Хокинг-старший задумчиво покачал головой.
— За всем стоит Доув. Вероятно, он думает, что может прибрать к рукам мое состояние, если я умру до того, как ему вновь удастся завладеть бриллиантовой диадемой. И это доказывает, что он намного глупее, чем я считал.
Моника присела на корточки напротив коляски мужа и положила свои тонкие пальцы на его морщинистую руку.
— Тогда давай докажем, что он ошибся в расчетах, и составим новое завещание.
— Хорошо, — согласился Эдгар. — Мы это сделаем.
Улыбка озарила лицо женщины.
— Как только мой адвокат вернется в город.
Ее улыбка померкла.
— Но это произойдет по меньшей мере через месяц?
Старик вопросительно поднял брови.
— Ну и что же?
Моника поколебалась, судорожно сглотнув.
— Звучит отлично, Эдди. Все, что делает счастливым тебя, приносит радость и мне.
— Хорошо. Теперь я хочу вернуться в постель.
Я сильно устал.
Моника встала.
— Я помогу тебе, дорогой.
— Нет, — возразил старик, отъезжая от своей жены. — Я хочу, чтобы мне помогла Рейчел.
Наблюдая за выражением лица Моники, Аллан едва не почувствовал к ней жалость. Но несколько
