учиться. О чем вы спорите? Все нужны - и инженеры, и врачи, и хорошие артисты. Но... мы еще посмотрим, что будет с нами... Посмотрим, кто вернется со свидания с незатронутым сердцем, а кто не вернется и выйдет замуж...
- Кто же, например, не вернется? Интересно. Все повернулись и посмотрели на Зулейху.
Девушка с острым носиком поклонилась и пропела: - 'я жизнь отдам тебе, девушка! Я мехманом* буду твоим'...
_______________
* Игра слов: 'мехман' означает гость.
- Аи-аи, какой талант пропадает! Почему же ты не поешь по радио, перед микрофоном?
- Как раз я собираюсь для всего мира спеть по радио песнь о Мехмане и Зулейхе...
- Не болтай глупости... Девушки, имейте совесть - Зулейха покраснела и, растолкав подруг, отошла в сторону.
Но они все шутили:
- Ах, Мехман больше не придет в школу... Никогда...
- Мы не увидим его больше.
- Девушки, это Зулейха готова отдать жизнь за Мехмана и петь для него, а он даже во сне не глядит на нее!
- А как же письма 'Мехману от Зулейхи', которые летят к нему, как птицы?
- Они остаются без ответа... Летят, машут крыльями, но никто не видит, на какую ветку они садятся...
Зулейха издали сердито крикнула: - Нечего вам лезть в чужую жизнь... Не ваше дело!
3
Старая Хатун заждалась своего сына. То и дело подходила к дверям взглянуть, не идет ли ее Мехман. Услышав, наконец, его шаги, она широко распахнула дверь.
- Входи, родной мой... Получил свой документ?..
Мехман достал свидетельство, отдал матери. Хатун благоговейно поцеловала край бумаги и, простерев рука к небу, сказала: - Слава тебе, господи, прошли десять лет учения!
Хатун всегда интересовалась успехами своего сына и внимательно разглядывала его отметки. Она сразу заметила, что это свидетельство отличается от прежних: лист был большой, плотный, и надпись на нем какая-то особенно торжественная, позолоченная. Мать крепко обняла Мехмана.
- Я вижу, сынок, я вижу, что здесь все высоко. Сыночек мой, очень и очень высоко!.. Я понимаю.
На следующий вечер Хатун по случаю окончания сыном школы приготовила хороший плов, а Мехман пригласил к себе товарищей. Они с наслаждением ели плов, а Хатун, раскрасневшаяся, с большой ложкой в руке, любовалась ими. Окинув взором свою маленькую, бедно обставленную комнату, она вдруг сказала с сожалением:
- Сыночек, если бы у нас была лучшая комната, мы бы пригласили сюда твою вторую мать - твою седоволосую учительницу.
- Мы обязательно пригласим ее, мама, - согласился Мехман. - Как только мы отремонтируем и приведем все в полный порядок...
- Да, наша Мелике-ханум, действительно, прекрасный человек, а для тебя, Мехман, она всегда была словно мать, - вмешался один из друзей Мехмана Салман. - Она такая добрая и благородная... Немало сделала она для нас.
- Она редкий, большой души человек, - подтвердил Масум. - Всю жизнь она посвятила воспитанию хороших детей... Мы многим ей обязаны.
- Имя Мелике-ханум никогда не сходило с уст нашего Мехмана, - сказала Хатун, окинув любовным взглядом сына и собравшуюся за столом молодежь. - Имя хорошего человека всегда произносят с добрым чувством...
Весь вечер друзья говорили о Мелике-ханум.
Рассказывали, как впервые от нее услышали про Пушкина, вспоминали, как она поймала одного из них с папироской, как отчитала Салмана за подсказки, как помогала отстающим ученикам, ободряла, поддерживала дух. 'А помните, ребята, когда я не смог ответить, она...' - 'А помните, когда у Али убили брата, Мелике-ханум...' - 'А помните наш спектакль? Мелике-ханум радовалась...'
Когда гости разошлись, Хатун под впечатлением этих разговоров сказала Мехману:
- Ведь я правду говорю, сынок, - когда ты окончишь высшие науки, начнешь зарабатывать, мы сможем украсить нашу комнату, купим ковер, и тогда мы пригласим твою любимую учительницу. Ведь это такая почетная гостья. С самого твоего детства она любила тебя, всегда меня при встрече утешала, ободряла: 'Не бойтесь, Хатун, - говорила она мне. - Мехман хороший, чуткий мальчик. Он, когда вырастет, так будет ухаживать за вами, что вы забудете всю горечь своей тяжелой жизни!' Я плакала, а она все говорила, очень хорошо говорила... Ведь она знала, что я вдова, простая работница. - Хатун задумалась, потом вдруг повернулась к Мехману: - Сказала ли она тебе что-нибудь на прощание? Не может быть, чтобы она без благословения отпустила тебя, она знает, что у тебя нет отца...
- Мелике-ханум сказала: 'Сынок, береги свою душу, пусть будет она чистой, смотри, не запачкай, не запятнай ее'.
- Это значит, пусть имя твое будет честным, не так ли, сынок?
Хатун опять задумалась. И глаза ее стали влажными: - И я, сыночек, хоть я и неграмотная, тоже так говорю тебе... Чистое имя, чистое сердце дороже золота, дороже любой драгоценности!
4
Время шло стремительно. Многие из ребят, окончивших школу, уже подали заявления в институт, в университет, стали готовиться к приемным испытаниям, а Мехман все еще колебался, продолжать ли ему учебу или пойти на работу. Он и решил посоветоваться с матерью.
- Скажи, мама, не пора ли мне начать работать и помогать тебе?
- А как сам думаешь? - Хатун испытующе посмотрела в лицо сыну, - Пока я дышу, пока мои руки еще крепки, ты учись, сыночек, а я буду работать. В школе ты первым был, почему тебе не быть таким же и сейчас, когда начнешь изучать еще более трудные науки?
- Видишь ли, теперь передо мной много разных путей, - начал объяснять матери Мехман, - а надо выбрать единственную дорогу. Один становится учителем, другой - инженером, третий - агрономом, четвертый - врачом, пятый - юристом... И все профессии очень нужны для нашей Родины.
- А что тебе по душе, сыночек, по какой дороге тебе лучше идти? - Хатун улыбнулась, по ее морщинистым щекам катились слезы. Но это были слезы радости. - Какая дорога лучше?
- Я хочу знать твое мнение, мама!
- Если ты хочешь посчитаться с моим мнением, будь врачом. А знаешь, почему? Медицина - это хорошее дело, врач всем и всегда нужен. И другим и тебе, и добро будешь делать, и ходить всегда в чистом, белом как снег халате.
Мехман опустил глаза:
- А я, мама, хотел изучать совсем другие науки.
- Какие, сынок?
- Я хочу быть юристом.
- А что это такое, сынок? Ты уже говорил это слово - юрист, но я не поняла...
- Юрист - это человек, мама, который стоит на страже закона, на страже права...
- Закона... права... Но как называется дело, которым он занимается? В чем состоит его служба?
- Служба? Он может быть народным судьей, прокурором...
- Нет, нет, сыночек, нет, - с внезапной решительностью возразила Хатун. - Иметь дело с преступниками, судить людей... Ни за что... Зачем тебе лезть в грязь? Обо всех этих строгих прокурорах разные толки идут. Не спорь! Ты не знаешь... а я знаю, что случилось с сыном Гюльсум. Он был совсем не виноват, а его засудили. Может быть, тот прокурор даже взятку взял... Вот в тот день, когда были ребята, ты говорил о чистоте, о том, что надо беречь свое имя. А теперь... Нет, нет, нельзя!.. Подальше от такой службы, разве мало других наук, которые дадут тебе верный кусок хлеба? Пусть лучше все будут тобой довольны - и учительница твоя, и все отцы, матери... А то нашел себе дело: суди, приговаривай... Нет!
Мехман стал настаивать:
- Нет, мама, я много думал об этом. Я хочу быть юристом, мама. Честным юристом, образованным. Я хочу отстаивать нашу законность, защищать нашу общественную собственность, права граждан...
Мехман говорил долго, стараясь объяснить матери, как интересна и почетна будет его работа, и, кажется, наконец, убедил ее.
- Ну, что мне спорить, сынок? Говорят: 'Красиво то, что по душе человеку'. - Хатун развела руками и
