понимания, почитал и поддерживал все иные религии в своей обширной империи. В одном из своих указов, вырезанных на скале, император объявил:
'Не должно почитать только свою религию и осуждать религии других, но должно почитать религии других по той или иной причине. Делая так, помогаешь своей собственной религии и оказываешь услугу также и другим религиям. Действуя противно, роешь могилу своей религии и также наносишь вред другим религиям. Всякий, кто почитает свою религию и осуждает иные религии, делает так действительно из преданности своей религии, думая: 'Я прославлю мою религию'. Но вопреки этому он еще тяжелее поражает свою религию. Потому хорошо согласие: 'Пусть все слушают и желают слушать прорекаемые другими учения'.
Нам следует здесь добавить, что этот дух сочувствующего понимания сегодня должно прилагать не только в вопросах религиозных учений, но также и повсеместно.
Этот дух терпимости и понимания с самого начала был одним из самых лелеемых идеалов буддийской культуры и цивилизации. Поэтому нет ни единого примера преследования или пролития хотя бы капли крови при обращении людей в буддизм или при его распространении за его долгую две тысячи пятисотлетнюю историю. Он мирно распространился по всему азиатскому материку, имея на сегодняшний день более пятисот миллионов приверженцев. Насилие в любом виде и под любыми предлогами совершенно противно учению Будды.
Часто задается вопрос: религия ли буддизм, или философия? Не имеет значения, как вы его назовете. Буддизм остается тем, что он есть, какой бы ярлык вы на него не навесили. Ярлык несущественен. Даже ярлык 'буддизм', который мы даем учению Будды, мало важен. Даваемое имя несущественно.
Что имя есть? Что розою зовется,
Под именем любым даст тот же аромат.
Точно также не нуждается в ярлыке и Истина: она не является буддийской, христианской, индуистской или мусульманской. Она не чья-либо монополия. Сектантские ярлыки - это препятствие независимому пониманию Истины и они порождают вредные предрассудки в человеческих умах.
Это истинно не только в умственных и духовных вопросах, но также и в человеческих отношениях. Когда, например, мы встречаем человека, мы не смотрим на него, как на человеческое существо, но навешиваем на него ярлык, такой, как 'англичанин', 'француз', 'немец', 'американец' или 'еврей' и рассматриваем его со всеми теми предрассудками, что ассоциируются с этим ярлыком в нашем разуме. Хотя это человек может быть совершенно свободен от того, что мы ему приписали.
Люди так любят различающие ярлыки, что они доходят до их навешивания на общие для всех человеческие качества и чувства. Так они говорят о различных 'марках' благотворительности, как например, о буддийской или христианской благотворительности и смотрят свысока на благотворительность иных 'марок'. Но благотворительность не может быть сектантской. Она не является христианской, буддийской, индуистской или мусульманской. Любовь матери к своему ребенку ни буддийская, ни христианская - это материнская любовь. Человеческие качества и чувства, такие как любовь, милосердие, сострадание, терпимость, терпение, дружба, желание, ненависть, злоба, невежество, высокомерие и т.д. - не нуждаются в сектантских ярлыках, они не принадлежат каким-то отдельным религиям.
Для искателя Истины несущественно, откуда приходит идея. Источник и развитие идеи представляет академический интерес. В действительности, чтобы понять Истину, необязательно даже знать, пришло ли учение от Будды или от кого-то еще. Что существенно, так это видение вещи, понимание ее. В Мадджхиманикая (сутта №140) есть иллюстрирующая это важная история.
Будда однажды провел ночь в гончарне. В той же гончарне находился молодой отшельник, прибывший туда раньше*5. Они не были знакомы друг с другом. Понаблюдав отшельника, Будда подумал: 'Приятны сердцу слова этого юноши. Было бы хорошо спросить его'. И тогда Будда спросил его: 'О бхиккху*6, во имя кого оставил ты дом? Или же кто твой наставник? Или же чье учение тебе по нраву?'
'О друг, - ответил юноша, - есть отшельник Готама, отпрыск Сакьев, оставивший род Сакья чтобы стать отшельником, повсюду о нем высокого мнения, что он Арахант, Полностью Просветленный. Во имя этого Благословенного стал я отшельником. Он мой наставник, и его учение мне по нраву'.
'Где же сейчас живет этот Благословенный, Арахант, Полностью Просветленный?'
'В северных землях, друг, есть город, называемый Саваттхи. Там сейчас живет этот Благословенный, Арахант, Полностью Просветленный'.
'Видел ли ты когда-либо этого Благословенного? И увидев, узнал бы ты его?'
'Никогда не видел я этого Благословенного. И увидев, не узнал бы я его'.
Будда понял, что это во имя него этот незнакомый юноша оставил свой дом и стал отшельником. Но не раскрывая себя, сказал: 'О бхиккху, я преподам тебе учение. Слушай и внимай. Я буду говорить'.
'Хорошо, друг', ? согласно сказал юноша.
Тогда Будда преподал этому юноше самое замечательное изложение Истины (суть которого приводится в дальнейшем)*7.
И лишь в конце изложения молодой отшельник, чье имя было Пуккусати, осознал, что тот, кто говорит с ним, ? это сам Будда. И тогда он поднялся, стал перед Буддой, поклонился к ногам Наставника и извинился перед ним за то, что по незнанию называл его 'другом'*8. А затем он попросил Будду посвятить его в монахи и принять в Орден, в Сангху.
Будда спросил, готовы ли у него рясы и чаша для подаяния. (У бхиккху должны быть три рясы и чаша для подаяния, с которой он просит пищу). Когда Пуккусати ответил отрицательно, Будда сказал, что Татхагаты не дают посвящения, пока не готовы рясы и чаша для подаяния. Тогда Пуккусати отправился на поиски ряс и чаши, но, по невезению, подвергся нападению дикой коровы и умер*9.
Позднее, когда эта печальная новость достигла Будды, он объявил, что Пуккусати был мудрым человеком, уже узревшим Истину и достигшим предпоследней ступени в осуществлении Нирваны, и что; родился он в царстве, где станет Арахантом*10 и окончательно отойдет, чтобы никогда более не возвращаться в этот мир.
Из этого рассказа вполне ясно, что когда Пуккусати слушал Будду и постигал его учение, он не знал, кто с ним говорит и чье это учение. Он видел Истину. Если лекарство хорошее, болезнь будет излечена. Необязательно знать, кто его приготовил и откуда оно взялось.
Почти все религии построены на вере - скорее на 'слепой' вере, как представляется. Но в буддизме ударение делается на 'видении', знании, понимании, а не на вере или убеждениях. В буддийских писаниях есть слово саддха (санскр. шраддха), которое обычно переводится, как 'вера' или 'убеждение'. Но саддха - это не вера, как таковая, а скорее 'доверие', рожденное из убежденности. Нужно добавить, что в народном буддизме и в обычном употреблении в слове саддха есть элемент 'веры' в том смысле, что это означает преданность Будде, Дхамме (Учению) и Сангхе (Общине). Согласно Асанге, великому буддийскому философу четвертого века н.э., шраддха имеет три стороны: 1) полная и твердая убежденность в том, чем вещь является; 2) спокойное радование добрым качествам; 3) желание или стремление достигнуть находящейся в поле зрения цели.
Как бы там ни было, понимание веры или верования в большинстве религий имеет мало общего с буддизмом.
Вопрос веры возникает тогда, когда нет видения - видения в любом смысле этого слова. В то мгновение, когда вы видите, вопрос о вере исчезает. Если я скажу вам, что в сжатой ладони моей руки есть драгоценность, вопрос веры возникает, поскольку вы ее не видите. Но если я разжимаю свой кулак и показываю вам драгоценность, тогда вы сами видите ее и вопрос веры не возникает. Так древнее буддийское изречение гласит: 'Осознавая также, как видишь драгоценность (или плод миробаланового дерева) в ладони'.
Ученик Будды по имени Мусила говорит другому монаху: 'Друг Савиттха, без благочестия или веры*11, без предпочтения или склонности, без слухов или обычаев, без рассмотрения явных доводов, без прельщения основанными на мнениях рассуждениями, я знаю и вижу, что прекращение становления - это Нирвана'.
И Будда говорит: 'О бхиккху, я говорю, что разрушение омрачений и осквернений (излагается) для тех, кто знает и видит, и не для тех, кто не знает и не видит'.
Это всегда вопрос знания и видения, а не верования. Учение Будды определяется как эхи-пассика, приглашающее нас 'прийти и увидеть', а не 'прийти и уверовать'.
Повсеместно использующееся в буддийских писаниях выражения, относящиеся к тем, кто постиг Истину, это: 'Незапятнанное и незагрязненное, проявилось Око истины (Дхамма-чаккху)'. 'Он узрел Истину, достиг Истины, узнал Истину, проник в Истину, преодолел сомнения, в нем нет колебаний. Так, с правильной мудростью он видит это, как оно есть (ятха бхутам)'. По отношению к своему собственному Просветлению Будда говорил: 'Око было рождено, знание было рождено, мудрость была рождена, умение было рождено, свет был рожден'. Это всегда видение посредством знания и мудрости (няна-дассана), но не уверование.
Это еще выше ценилось во времена, когда брахманическое правоверие нетерпимо настаивало на веровании и принятии своей традиции и авторитета как единственной Истины без всяких вопросов. Однажды группа ученых и хорошо известных браминов отправилась повидать Будду и вела с ним долгий спор. Один из этой группы, молодой брамин шестнадцати лет, по имени Капатхика, считавшийся ими всеми исключительно блестящим умом, задал Будде вопрос:
'Достопочтенный Готама, есть древние священные писания браминов, передаваемые по неразрывной устной преемственности. По их поводу брамины пришли к окончательному выводу: 'Лишь это Истина, и все прочее ложно'. Что теперь об этом
