него взгляд, исполненный мольбы, Джорджина проговорила несчастным голосом:
Простите, я не предполагала, что все этим закончится. Честное слово! Кто же знал, что отец потащит с собой Питера? Да и Питер тоже хорош… Вот уж не думала, что он может быть таким упрямым!
Дэниел отпустил руку девушки и легонько провел кончиками пальцев по ее щеке. Улыбка его стала теплее.
— Я все понимаю и не виню вас. К тому же осознание того, что мы сейчас расстроим кое-кому планы, служит мне большим утешением. Пойдемте.
Джорджина улыбнулась, взяла его за руку и вдруг, приподнявшись на цыпочки, звучно чмокнула в щеку.
Может быть, хоть это удержит Питера?
Глава 15
Священник уже облачился в свое одеяние с засаленными пятнами на локтях и повязал галстук, хотя и несколько криво. Когда он открыл дверь и увидел на пороге своего работодателя, глаза его поползли на лоб. Очнувшись, он торопливо отошел в сторонку, пропуская в дом Питера и двух его спутников.
Джорджина приветствовала священника ослепительной улыбкой:
— Мы вообще-то думали бежать, но Питер любезно согласился помочь нам. Надеюсь, мы не поставим вас в неудобное положение?
Дэниел мог гордиться ею в эту минуту и отдал должное ее мужеству. Для избалованной светской девчонки Джорджина вела себя образцово. Другая на ее месте давно закатила бы истерику. Впрочем, и то верно, что в такую идиотскую ситуацию могла загнать себя только Джорджина.
Он не испытывал ни малейших сожалений по поводу того, что сейчас должно было произойти. Джорджина сама довела дело до крайности. Более того, Дэниел видел в происходящем и хорошую сторону. Очаровательная девушка, предназначавшаяся в жены красивому и богатому наследнику семьи Маллони, выйдет замуж за хромого журналиста, лишенного наследства в тот самый день, когда он появился на свет. Дэниел усмехнулся, представив себе, как будет рвать на себе волосы Артемис Маллони, когда узнает об этом.
А узнать он может гораздо раньше, чем этого можно было ожидать. Дэниел понял это только сейчас. Все должно открыться теперь же, во время брачной церемонии. Дэниел был не готов к этому и подозревал, что для Питера и Джорджины правда явится еще большим потрясением.
«Будь что будет», — решил он.
Джорджина вернула ему куртку, и Дэниел надел ее. Девушка улыбалась, но ее улыбка ему не очень понравилась. Впрочем, ее можно было понять. Питер, весь красный от ярости, с ходу принялся отдавать священнику и его жене необходимые инструкции, и те засуетились. Желая снять напряжение и немного разрядить обстановку, Дэниел улыбнулся Джорджине и откинул у нее с лица выбившийся локон. Ей даже не дали причесаться, а она не настаивала. Вот тебе и светская девица.
Лицо ее было бесстрастно, но он знал, что внутри нее кипит ярость и возмущение. «Не дай Бог оказаться рядом, когда ее прорвет… Впрочем, мне, похоже, бояться нечего». Действительно, Джорджина метала молнии лишь в сторону Питера.
Дэниел чуть расслабился, но тут вновь вспомнил о том, что во время церемонии ему придется назваться своим полным именем.
Как раз в эту минуту Питер представил священнику «молодоженов» и назвал его Мартином. Конечно, можно трусливо отступить и не спорить по этому поводу. Тогда, возможно, брак будет считаться недействительным и им с Джорджиной не придется затевать скандальную процедуру аннулирования. Но Дэниел хорошо помнил, какую нервотрепку породил в свое время аналогичный обман, совершенный Эви, и ему совсем не хотелось, чтобы здесь произошло то же самое. К тому же Дэниел привык не бояться правды, какой бы щекотливой она ни была.
Поэтому когда священник попросил их выйти вперед, он с улыбкой взял Джорджину за руку и исполнил просьбу. Откровенно говоря, он совсем не жалел о том, что ему сейчас придется стать мужем Джорджины Хановер, пусть временно. Веселая, жизнерадостная девушка, неглупая и к тому же хороший фотограф. Дэниел всю жизнь мечтал о подруге несколько иного, интеллектуального склада, но что-то подсказывало ему, что ослепительная улыбка Джорджины скоро заставит его изменить сложившиеся предпочтения. И хотя она была миниатюрной блондинкой, а Дэниел всегда грезил о высокой и гибкой, как лиана, брюнетке, ему не составляло никакого труда представить Джорджину в своей постели.
И если уж быть до конца честным с самим собой, именно поэтому он сейчас и стоял с ней под руку перед священником, который скороговоркой бормотал слова брачной службы. Джорджина Хановер была весьма аппетитной девушкой, а Дэниел давно уже терпел жестокий голод.
Но все-таки как быть, когда его попросят назвать свое имя?..
Каково же было его удивление, когда священник попросил их произнести супружеские клятвы, обратившись просто по имени!
— Дэниел, клянетесь ли вы любить Джорджину и заботиться о ней до тех пор, пока смерть не разлучит вас? Джорджина, клянетесь ли вы любить Дэниела и заботиться о нем до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
Несколько растерявшийся Дэниел перевел глаза на невесту. Девушка повторила клятву так же спокойно, как и он, но пальцы ее чуть подрагивали. Он взял ее за руку и поразился, какая она маленькая и нежная. Да, вот что значит долго воздерживаться от общения с женщинами. Впрочем, похоже, это время в его жизни закончилось.
У него не было кольца, чтобы вручить ей, поэтому Джорджине пришлось снять кольцо с правой руки и отдать ему. Дэниел надел его ей на безымянный палец левой руки. После этого она попыталась нервно отдернуть руку, но Дэниел не дал и крепко держал ее вплоть до окончания церемонии. При этом он испытывал весьма странные чувства. Раньше он никогда не задумывался над тем, как будет жениться и что почувствует, держа невесту за руку и внимая словам брачной службы. Поэтому все происходящее казалось почти нереальным. Дэниел нервничал, был даже напуган, но при этом ощущал какую-то особую, неведомую прежде нежность к женщине, стоявшей рядом.
И еще он чувствовал желание, предвкушая поцелуй, которым, как он полагал, должна венчаться любая брачная церемония. Но священник, закончив говорить, не предложил им поцеловаться. Удивленный и несколько раздосадованный, Дэниел решил не дожидаться его позволения и, обняв молодую жену за талию, привлек к себе.
Ресницы Джорджины вспорхнули, когда она поняла его намерение, но сопротивляться было уже поздно. Губы Дэниела коснулись ее губ, и по всему телу девушки прошла странная волнующая дрожь. Она невольно зажмурилась и вся отдалась нахлынувшим на нее неведомым ощущениям, чувствуя сильные руки мужа на своей талии, утреннюю щетину на его подбородке и вкус его губ. И тогда в ее голове вдруг начали вспыхивать одно за другим невероятные по своей смелости видения, навеянные этим поцелуем и близостью Дэниела. Они стояли так близко друг к другу, что Джорджина касалась его грудью и бедрами. Она была несколько разочарована, когда священник смущенно кашлянул и Дэниел отпустил ее.
Ей трудно было отвести глаза от мужа, но она все же заставила себя обернуться и взглянуть на Питера. Тот был весь красный от ярости. На лице его подергивалась жилка, которую она раньше никогда не замечала. Зеленые глаза сверкали бешеным пламенем, и Джорджине стало страшно. Никогда прежде она не пыталась представить Питера в роли классического книжного злодея, но сейчас сравнение напрашивалось само собой.
Где свидетельство и регистрационная книга, преподобный отец? — рявкнул он, отвернувшись от молодоженов. — Я хочу, чтобы все было законно.
Священник торопливо подал книгу и стал быстро заполнять чистый бланк брачного свидетельства. Потом он протянул перо Дэниелу со словами:
Поставьте здесь свою подпись, а потом распишутся ваша супруга и свидетели.
Дэниел уверенно и размашисто расписался сначала в регистрационной книге, а потом на бланке свидетельства и при этом, как показалось Джорджине, удовлетворенно хмыкнул. Ее это удивило. Что ему так понравилось, интересно? Неужели в нем нет ни злости, ни даже вполне законного в такой ситуации раздражения?
Но он молча передал ей перо и ласково улыбнулся. Появись такая улыбка хоть раз на лице Питера, и Джорджина немедленно влюбилась бы в него. Но увы…
Тяжело вздохнув, она взяла перо и наклонилась над листком бумаги, собираясь подписать себе пожизненный приговор. Мельком глянув на роспись Дэниела, она уже хотела поставить свою, но вдруг нахмурилась. Перо замерло в ее дрогнувшей руке. То, что она увидела, было столь неожиданно, что она вновь выпрямилась и обратила на Дэниела недоуменный взгляд, пытаясь понять, что тот задумал. Это шутка или, может быть, тот самый спасительный козырь, который он наконец пожелал пустить в ход? Но ведь он сам говорил ей, что им нужно временно пожениться, чтобы Питер отстал… При чем же тогда эта его подпись?
Питер заметил ее нерешительность, и глаза его сверкнули подозрением. Выхватив у Джорджины из рук бумагу, он прочитал вслух:
Дэниел Эван Маллони. Дьявол!
Швырнув свидетельство на пол и вновь взяв Дэниела на мушку, он рявкнул:
Преподобный, нам нужен еще один бланк. Похоже, молодой человек от волнения забыл, как его зовут.
Дэниел спокойно поднял свидетельство с пола и передал Джорджине. Глядя на нее, а не на разъяренного Питера, он проговорил:
Это моя фамилия, что я могу доказать, предъявив свидетельство о рождении. Запись обо мне можно найти и в ратуше. Если она тебе не нравится, что я хорошо могу понять, ее недолго поменять. Лично я ничего не имею против.
Джорджина нерешительно мяла поднятую с пола бумажку, не зная как поступить. Всего несколько часов назад она дала
