Все это должна была сделать она. Как, впрочем, и ужин приготовить. Тоже мне жена… В глубине души Джорджина знала, что не смогла бы сварить такую похлебку, как бы ни старалась.
А ты переедешь туда со мной? Или останешься спать здесь, в обнимку со своим чертовым типографским станком?
Взяв с пола дорожную сумку, Джорджина заглянула в нее. За неимением шкафа она хранила почти все свои вещи в сумке.
Пока я останусь здесь. У меня нет другого выхода. Прошлой ночью нас просто предупредили. Это только начало. Они обязательно вернутся. Я уже сталкивался с подобными вещами раньше, Джорджи, знаю. Ты должна понять…
Джорджина швырнула сумку на кровать и направилась к сундуку.
— Я понимаю! Прекрасно понимаю, что ты не хотел жениться, что я тебе только мешаю, что я для тебя всего лишь обуза. Все постоянно хотят от меня избавиться! Я уже устала от этого. Да, я бесполезна, не отрицаю. Что ж, больше не буду путаться у тебя под ногами. В конце концов научусь жить сама по себе!
— Что ты надумала? Куда ты собралась?
— На фабрику. В отцовском кабинете есть диван. Он меня вполне устроит. Ты мне не нужен. Никто мне не нужен!
Почувствовав, что у нее начинается истерика, Джорджина заставила себя замолчать. Она стала не глядя кидать в раскрытую сумку вещи и одновременно боролась со слезами, выступившими на глазах. Разрыдаться при Дэниеле? Еще чего не хватало! Плакать она будет, когда останется одна.
Дэниел быстро подошел сзади и схватил ее за руки:
Ты сомнешь все свои платья, Джорджи. Не будь ребенком. Тебе надо снять номер в гостинице. Это временная мера, предпринятая в твоих же интересах. Почему ты ведешь себя так, как будто я вышвыриваю тебя на улицу?
Высвободив руку, Джорджина развернулась к нему лицом:
— А как это еще называется, интересно?! Ты только что не говоришь, что я тебе мешаю! Ты не думай, я понимаю! Действительно, какой от меня толк? Отпусти меня, Дэниел. Оставь меня в покое! Я хорошо вижу, что ты меня не хочешь!
Она вырвала и вторую руку и отвернулась.
Дэниел схватил сумку и зашвырнул ее в противоположный конец комнаты. Затем поймал Джорджину за талию и опять развернул к себе лицом. Прежде чем она успела ему помешать, он наклонился и накрыл ее рот поцелуем, в который вложил всю свою страсть, всю силу своего неудовлетворенного желания. Последние слова, произнесенные ею, будто что-то в нем перевернули.
Она не знала, что он хочет ей этим доказать, но страсть его передалась и ей. Джорджина тихо вскрикнула, будучи не в силах бороться с его натиском, и впилась ногтями в его плечи. А он тем временем привлек ее к себе и прижал так крепко, что она почувствовала, как ей в живот упирается его напряженная плоть. Ею мгновенно овладело неистовое возбуждение, и она принялась жадно отвечать на его ласки. Руки ее заскользили вверх-вниз по его спине.
Дэниел опустил руку ей на грудь, но не смог пробиться к ней через одежду и негромко застонал. Охваченная жаром, Джорджина стала торопливо расстегивать на себе платье.
Он понял, что она делает, и на мгновение засомневался. Но бороться с собой не было сил, и он, подняв ее на руки, отнес на кровать. Он задрал ей юбку и быстро отыскал небольшое отверстие в панталонах. Джорджина вскрикнула, почувствовав, как он коснулся ее. Его крепкие шероховатые пальцы ласкали ее снаружи, затем скользнули внутрь. Господи, неужели они этим занимались, когда напились? Не может быть…
Пальцы его творили нечто невообразимое. Когда они продвинулись еще глубже, Джорджина, будучи не в силах сдерживаться, громко застонала от наслаждения. Она понимала, что должна возмутиться, оттолкнуть его от себя, вспомнить о том, что она леди. Но тело ее уже жило по своим законам и не подчинялось голосу разума. Она приподняла бедра, подаваясь навстречу движению его пальцев.
Потом Дэниел убрал ладонь, наклонился к ее дрожащим губам и приник к ним поцелуем. Задыхающаяся Джорджина не могла произнести ни звука, но ей хотелось, чтобы его пальцы вернулись. Она чувствовала внутри себя пустоту, и это ощущение было почти болезненным. Ее охватила паника. Неужели такого больше не будет? Джорджина извивалась всем телом под Дэниелом, пытаясь дать ему понять, чего она хочет.
— Не торопись, Джорджи… — пробормотал он ей на ухо. — Все в свое время.
Он сорвал с нее корсет и принялся ласкать груди, вызвав в ней новый взрыв головокружительных ощущений. Но этого было недостаточно! Джорджина жаждала большего. Не помня себя от исступления, она принялась лихорадочно расстегивать на нем рубашку, желая поскорее добраться до его обнаженного тела. Запустив под нее руки, она с восторгом провела ладонями по его мощной груди и нащупала соски. Дэниел глухо охнул, когда она принялась ласкать их. Значит, ему это тоже приятно.
Джорджи, мы не можем сейчас…
Но она и слушать не стала. Ее юбка и нижняя юбка были подняты до талии, платье съехало с плеч, она вся была открыта для него и готова. Теперь ему уж не убежать. Ему понравилось, когда она ласкала его соски. Значит, ему должно понравиться и другое…
Она нащупала пуговицы на его брюках, и Дэниел со стоном сдался. Он помог ей расстегнуть их, но тут Джорджина оробела и быстро передвинула ладонь на его грудь. А Дэниел тем временем дернул за завязки ее панталон и стянул их.
Дэниел… — Джорджина вдруг испугалась.
Он тяжело навалился на нее всем телом, и она почувствовала себя абсолютно беззащитной.
Она зажмурилась, когда Дэниел передвинулся, чтобы взглянуть на ее горящее огнем лоно. В следующее мгновение его накрыла тяжелая мужская ладонь.
Когда в нее снова вошел его палец, Джорджина вскрикнула и мгновенно позабыла о своем страхе, позабыла обо всем, кроме своего неистового желания. Внутренний голос подсказывал ей, что она полностью в его власти, а это унизительно, она должна оттолкнуть его руку, но у Джорджины не было сил сопротивляться этой сладкой муке. Чувствуя, как внутри нее двигаются его пальцы, она понимала, что еще минута — и с ней произойдет что-то небывалое. Она больше не могла сдерживаться.
Почувствовав, что она полностью готова, Дэниел лег на нее сверху и быстро вошел в нее. Он был больше, чем тогда. Гораздо больше. Ресницы у Джорджины испуганно вспорхнули, и она увидела перед собой суровое лицо Дэниела. Он не улыбался. В глазах его тлел пожар, и он молча входил в нее. Они не в силах были отвести друг от друга глаза. Это было что-то вроде молчаливого противостояния: кто кого? Но вскоре на Джорджину нахлынули удивительные ощущения, и она снова непроизвольно зажмурилась, полностью отдавшись этому мужчине.
Он был силен, ловок и точно знал, что она хочет. Джорджина громко вскрикнула, когда ее захлестнуло наслаждение, накатывавшееся волна за волной. Но Дэниел не останавливался, продолжая мощно входить в нее, и, потрясенная пережитым, Джорджина почувствовала, что возбуждение вновь нарастает. Наконец Дэниел тоже вскрикнул и, излившись в ее трепещущее лоно, обмяк.
Трудно было сказать, за кем осталась победа в этом противостоянии. Дэниел знал, что он делает, а Джорджина не знала. В эти сказочные минуты она была полностью в его власти. Это он вознес ее к вершинам ощущений, и он наполнил животворящим семенем, которое однажды может соединить их воедино. Он же мог и лишить ее всего этого. С другой стороны, Джорджина не чувствовала себя проигравшей. Она все-таки добилась своего: теперь их нельзя уже было назвать чужими друг другу людьми, каждый из которых живет сам по себе. Теперь они жили друг для друга.
Они лежали прижавшись, в ворохе скомканной одежды, жадно заглатывали ртами воздух и вдыхали исходившее от них тепло. Дэниел по-прежнему находился в ней, и это было странное ощущение. Джорджина знала, что она, должна сгореть со стыда, но стыда не чувствовала.
Ей очень нравилось так лежать, и она подозревала, что и Дэниелу тоже.
Ей хотелось попросить у него разрешения остаться, но она боялась испортить очарование этих минут. Дэниел перекатился на постель, увлекая Джорджину за собой. Она положила голову ему на руку. Ей хотелось заснуть, не шевелиться.
Он стал вынимать заколки из ее волос, высвободил один локон и стал щекотать им ее шею. Прикосновения были приятны и возбуждали. Джорджина открыла глаза и наткнулась на его взгляд.
— Ты не можешь остаться, — шепнул он почти с мольбой в голосе.
— Я не уйду, — спокойно ответила она, хотя сердце ее билось так, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
Ситуация зашла в тупик. Дэниел понимал, что он не может насильно отнести ее на руках в гостиницу. Тем более в таком виде. Не мог он и отпустить ее одну на фабрику. А если попытаться настаивать? Сказать, что все это глупости, в которых он не желает участвовать? Тогда он может лишиться Джорджины навсегда, а об этом и думать не хотелось.
Джорджи…
Он медленно раздел ее до пояса и залюбовался кремовой нежной кожей.
Я хочу быть тебе настоящей женой, достойной тебя, — перебила она.
В голосе ее послышалась мольба. Он не мог допустить, чтобы его веселая мисс Ягодка унижала себя мольбами. Он хотел ее такой, какой она была всегда: желанной, полной жизни, смеющейся. Он передвинул свою ладонь с ее плеча на живот. Возможно, в нем уже зародилась новая жизнь, частичка его самого.
Ты во много раз лучше, достойнее меня, — пробормотал Дэниел. Он расстегнул еще остававшиеся крючки на ее платье, и она, подвигав бедрами, заставила его сползти к своим ногам. Наклонившись, Дэниел скинул его с кровати на пол.
Приподнявшись на локте, он любовался ею. На Джорджине оставались чулки и подвязки. Нечасто ему до сих пор выпадал случай посмотреть на
