В коридоре стояла мёртвая тишина. У нас в стенгазете писали, что такая тишина помогает умственной работе. И это чистая правда.
Мы постояли в этой тишине совсем немного, а Кийлике уже хлопнул себя по лбу и воскликнул:
- Теперь я знаю, как искупить нашу вину перед стариком Михкелем, которому мы трубу засорили! Давай дрессировать его пчёл, научим их летать за мёдом к тебе в сад.
Возле моего дома полным-полно яблонь, и все они в цвету. Для пчёл старика Михкеля мне яблоневой пыльцы ничуточки не жалко, и я согласился.
- Ну что же, давай. Только ты помнишь, что сказал учитель Пюкк? Для этого нужно набраться терпения.
Кийлике ответил, что чего-чего, а терпения у него - хоть отбавляй.
- И ещё учитель Пюкк говорил, для этого нужен мёд, - добавил я.
Мёд, по словам Кийлике, был у него, можно сказать, в кармане. Кийлике говорил правду. После уроков мы пошли в угловой магазин, и мой друг выложил на прилавок девяносто копеек. Ровно столько, сколько стоила маленькая баночка мёда.
Теперь у нас было всё что надо. Когда мы добрались до моего дома, Кийлике сразу взобрался на яблоню. Он срывал с нее цветки и сбрасывал вниз. А я подбирал их с земли и подвешивал над миской с мёдом, тем самым, который купил Кийлике. Мёд мы как следует перемешали с кипячёной водой.
Работа у нас кипела. Наконец Кийлике решил, что цветов уже хватит, - от их запаха одуреть можно, - и мы поставили миску возле забора старого Михкеля. А сами пошли в соседний осинничек, выждать, что будет дальше. На досуге мы поговорили о пчелином житье-бытье.
Кийлике сказал:
- Интересно, где до сих пор собирали мёд пчёлы старика Михкеля? У него ведь яблонь нет.
Когда мы несли миску, глаза мои не дремали. Я ответил Юхану Кийлике со знанием дела:
- Они обрабатывают одуванчики. Одуванчиков у Михкеля тьма.
- Ну и дрянь же, наверное, одуванчиковый мёд, - предположил Кийлике. - Как ты думаешь?
Я думал то же самое. Каждому известно: одуванчик - растение горькое.
- Теперь пчёлы старика Михкеля отведают мёду из нашей миски, запомнят запах подвешенных над нею яблоневых цветов и мигом забросят свои одуванчики. Правда ведь, как ты думаешь? Начнут рыскать по сторонам, чтобы разведать, где ещё благоухают яблони.
Я думал точно так же.
- На всякий случай я пойду, погляжу, как у них идёт дело, - сказал Кийлике.
Через некоторое время Кийлике вернулся, облизнул губы и сказал, что дело на мази. На краю миски сидят уже семь пчёл.
Любопытство стало разбирать и меня, я тоже сходил взглянуть на миску. Потом опять пошёл Кийлике. Потом опять я. Через некоторое время мы перенесли миску ближе к моему дому, чтобы пчёлы поняли, в какую сторону надо лететь.
Пчёл собиралось всё больше. Это значило; что нас ждёт удача. Меня и Кийлике распирало от гордости. Я сказал:
- Теперь мы не только тимуровцы, а ещё и учёные-испытатели. ...
- ... которые не ждут милостей от природы, - добавил Кийлике.
Я сказал:
- Ради такого дела и я тоже не пожалел бы девяноста копеек.
Кийлике уверил меня, что он никогда в этом не сомневался. Потому-то он и рискнул продать Виктору Кауру мою шариковую ручку.
Когда я это услышал, у меня, само собою понятно, испортилось настроение.
Моя шариковая ручка была ещё совсем новая, только не писала. И я сказал возмущённо:
- Я больше не хочу быть в паре с тобою! Яблони - мой вклад, мёд - тоже, что же вложил ты? Но Кийлике не растерялся:
- Я вложил идеи, - ответил он. - А идеи гораздо дороже всего остального. И Кийлике сказал, что хватит спорить, надо пойти посмотреть, не пора ли закончить дрессировку.
Над миской кружила уже целая туча пчёл. Кийлике к ним приблизился, но едва он открыл рот, собираясь что-то сказать, как туда мигом залетели две пчелы.
Это показалось мне подозрительным. Я сказал:
- Так ты ещё и мёд лизал втихаря! С чего бы иначе пчёлам к тебе в рот лезть? Теперь делай 'пых-пых!' и шагай к моему саду. Пчёлы полетят следом за тобою, как на верёвочке. - Я посмеялся над горем моего друга и поступил очень неосмотрительно: именно в этот момент одна пчела изловчилась залететь в рот и ко мне.
Беда входит в дверь без стука - совершенно правильно учит нас народная пословица, и мне приходится повторять это здесь уже во второй раз. Мы с Кийлике больше не раскрывали рта, но воздух всё равно выходил из нас через нос.
Скоро у меня и в носу сидело пчелиное жало, а в носу Кийлике - два, и это яснее ясного говорило о том, кто из нас съел больше мёда. Мы поняли, что наше единственное спасение - яблоневый сад возле моего дома, ведь яблони сильнее пахнут мёдом, чем мы с Кийлике, и пчёлы оставят нас в покое.
Терпенье и труд всё перетрут - говорит народная пословица, и это чистая правда. На следующий день, когда мы с Кийлике отправились в школу на спортивные соревнования, на наших яблонях было черно от пчёл. А когда мы шли мимо сада старого Михкеля, старик был возле своих ульев - они стоят у самого забора - и радостно восклицал:
- Ишь молодцы, таскают! Где только они такое славное местечко для взятка отыскали?!
- Так ведь это мы... - заикнулись было мы с Кийлике, но сразу прикрыли рты. К нам с жужжанием летели две пчелы, выставив вперёд усики, словно антенны для улавливания запахов.
Настоящий тимуровец не хвастается своими делами!
Почему мне пришлось взять металлолом, собранный октябрятами
(Объяснительная записка Агу Сихвки классной руководительнице)
Чтобы честно рассказать все, как было, я должен начать с первых дней последней четверти или, точнее, с торжественного собрания, на котором товарищ директор произнес речь. Он тогда сказал:
- Как всем известно, процент нашей успеваемости в третьей четверти был девяносто шесть с половиной процента, это самый высокий процент в районе и равен успеваемости в Каракалпакской автономной республике, но процент пятерок и четверок только тридцать четыре, и это дает лишь шестое место в районе, а к Каракалпакии и близко не подходит. Поэтому нам надо начать последнюю, решающую четверть с лозунгом: 'Все тройки на четверки!'
И директор велел нам устремиться на поиски неиспользованных резервов.
Затем, едва только мы вернулись обратно в класс, председатель совета отряда Сильви Куллеркупп взяла таблицу оценок и занялась поисками резервов. И, как можно было предположить заранее, она вскоре выяснила, что у меня, Кийлике и Топпа по рисованию, пению, математике, а также по русскому и английскому тройки, а у Топпа и по всем остальным предметам тоже.
Как говорит учитель истории товарищ Пюгал, сознание начинается там, где познаешь неизбежность. Я еще не чувствовал неизбежности, поэтому придирки Куллеркупп вызвали у меня противодействие.
Я сказал:
- Чего ты к нам прицепилась! Если кто и должен взять себя в руки, так это Обукакк! У него в табеле три двойки!
Но на сей раз Куллеркупп не желала и слышать про Обукакка.
- Двойки Обукакка теперь не в счет, - сказала Куллеркупп. - Разве же вы не слышали, что по проценту успеваемости наша школа первая в районе и с Каракалпакией наравне. Сейчас наша задача налечь на тройки.
Долго делано - красиво, быстро сделано - тяп-ляп. В этом мы убеждались на уроке по труду всякий раз, когда делали черенки половых щеток. Поэтому мы не могли одобрить торопливость Сильви Куллеркупп.
Я сказал:
- Разве эти тройки так сразу исправишь? Ни один учитель не пишет тройки на черточке дроби, чтобы потом могли снова ответить и получить отметку получше.
Кийлике сказал:
