дотронулся до наконечника. — Ее нелегко будет вытащить — на что они и рассчитывали, и я не думаю, что нам удастся вытолкнуть ее наружу. Я не очень в этом разбираюсь. Если повредим определенные сосуды, начнется кровотечение, которое мы не сумеем остановить.
Фаэль разглядывал одну из стрел, потом взвесил ее в руке и прижал наконечник к ладони.
Неуверенность Синддла беспокоила Тэма. Люди умирали от гораздо более легких ранений, чем то, что получил Бэйори. Несколько лет назад один его сосед погиб, нечаянно порезавшись косой. Рана начала гноиться, и несчастный ужасно страдал.
Синддл глубоко вздохнул и посмотрел на Тэма, вернувшись в реальность из призрачного мира, в который он отправился, чтобы принять решение.
— Придется разрезать плечо вокруг раны, чтобы вытащить стрелу. Будем действовать очень осторожно, чтобы не повредить кровеносные сосуды. Больше у меня нет никаких идей.
Тэм кивнул. Он еще меньше Синддла разбирался в подобных вещах.
— Я помогу, чем возможно.
Синддл достал маленький тонкий нож и проверил его острие. Бэйори протянул к нему здоровую руку.
— Дай мне, — попросил он.
Затем он велел Финнолу найти точильный камень и, сжав зубы, целых полчаса старательно натачивал нож Синддла.
— Держи, — сказал он, закончив. — Сейчас он такой острый, что разрежет даже стекло. Будь осторожен.
Синддл отложил нож в сторону и снова принялся ощупывать рану. Рубашку разорвали и сделали из нее повязку, затем Синддл смешал арнику и тысячелистник, чтобы края стянулись быстрее. После этого старательно вымыл кожу вокруг раны водой из расположенного неподалеку ключа.
— Придется держать рану открытой, чтобы я видел сосуды, — сказал Синддл. — Ты готов, Бэйори?
Юноша кивнул и отвернулся. Синддл взял в руки нож — Тэм видел, как от напряжения у него побелели костяшки пальцев, — и разрезал кожу. За блестящей сталью ножа тянулась тонкая алая полоска крови. Чтобы сделать глубокий надрез и добраться до наконечника стрелы, ему потребовалось очень много времени, и Бэйори, несмотря на свою могучую силу, время от времени вскрикивал от боли. Наконец стрелу удалось вытащить, и Синддл соединил края отверстия. Затем они перевязали рану, намазав ее смесью трав, которую сделал Синддл.
Бэйори лежал на боку, спрятав голову под здоровую руку, и до конца дня почти не шевелился. Пришлось погасить костер — дым уже дважды выдал их местонахождение, и они по очереди следили за рекой.
Бэйори что-то бормотал и метался в забытьи, время от времени просыпаясь в поту. Широко раскрытыми глазами он смотрел на своих спутников, словно не очень понимал, что происходит, потом, сообразив, кто они такие, снова погружался в тяжелый сон. Его друзья со страхом поглядывали друг на друга, зная, что больше ничего не могут для него сделать.
Утром Синддл снял повязку и обнаружил, что рана еще не начала затягиваться. Тэм с ужасом увидел, что она горит, словно раскаленные угли, и сочится беловато-желтой жидкостью. Бэйори не мог пошевелить плечом, сильная боль начала распространяться на руку.
— Синддл, мне холодно, — пожаловался он, хотя лицо его покрывал пот.
— Мы дадим тебе наши одеяла и разведем костер.
Синддл снова смешал травы, но Тэм видел, что фаэль заметно помрачнел, и это без слов говорило о состоянии Бэйори. Когда тот заснул, Синддл отвел его друзей в сторону.
— Мне не нравится, как выглядит рана Бэйори. Держите его в тепле и давайте побольше пить. Необходимо, чтобы вся гадость, что скопилась в его организме, вышла. Я пойду поищу другие растения, которые помогут ему справиться с лихорадкой и начнут заживлять рану. — Он сжал плечо Финнолу, который побледнел не меньше Бэйори. — Возьми себя в руки, Финнол. Пусть Бэйори думает, что мы не сомневаемся в его выздоровлении, тогда у него появятся дополнительные силы и он обязательно поправится.
Синддл ушел в лес, а Тэм и Финнол молча сидели, наблюдая за Бэйори, опасаясь своими разговорами его потревожить. Сначала Бэйори жаловался на холод, потом сбросил одеяла, заявив, что ему жарко. Он был весь в поту, и Тэм понял, что друг испытывает сильную боль, потому что могучий великан лежал, свернувшись в клубок, точно ребенок, прятал лицо и стонал. Финнол все время пытался заставить его пить, но Бэйори делал лишь маленький глоток и отказывался. Порой он проваливался в сон, что-то бормотал, метался и вскрикивал.
Тэм попробовал успокоить Финнола, который никак не мог справиться со страхом за кузена. Он отказывался есть и сидел неподвижно, точно камень, и не сводил глаз с Бэйори.
— Он не хотел покидать Долину, — сказал он Тэму вечером. — Но я его не слушал. Я никогда его не слушал. Желания Бэйори для меня ничего не значили. Нет, он всегда должен был делать то, что хотел я. Видишь, до чего я его довел!
— Бэйори не маленький ребенок. Он мог отказаться, но ведь не сделал этого.
— Ты и половины всего не знаешь. Мне отлично известно, что нужно сказать бедняге Бэйори, чтобы заставить его поступить так, как нужно мне. Я умею его пристыдить, а потом начинаю хвалить — в конце концов он всегда со мной соглашается. Это я воткнул в него стрелу.
Наконец вернулся Синддл, который нес какие-то растения, завернутые в кору.
— Красное дерево, — сказал он, — чтобы рана затянулась. И кора ивы, она снимает лихорадку.
Они снова развели костер, чтобы сделать чай из коры ивы, затем Синддл положил в горячую воду листья красного дерева и привязал их к ране Бэйори. Несчастного заставили выпить чай, а потом накрыли всеми одеялами, что у них имелись.
К ночи никаких признаков улучшения не появилось, и Тэм, Синддл и Финнол по очереди дежурили возле Бэйори, чтобы постоянно поить его горячим чаем из ивовой коры. Они оставили костер гореть, не заботясь о том, что их может кто-нибудь увидеть. Смерть подступила к их другу так близко, что они были готовы рискнуть своими жизнями, чтобы спасти его.
Туман окутал их своим призрачным покрывалом, его серые легкие перья, кружась и танцуя, падали на землю. Бэйори сидел на корме лодки, глядя вперед и держа в руках весла. Он медленно пробирался сквозь мутную дымку, тишину нарушал лишь тонкий скрип уключин. Поверхность воды была гладкой и неподвижной, словно они оказались в море из застывшей ртути. Весла покрывали жемчужные капли, соскальзывали вниз, падали в пустоту. Плечо болело, и он чувствовал себя таким слабым, что едва справлялся с веслами.
— Где я? — прошептал он. — Где все остальные?
И вдруг на поверхности воды, рядом с лодкой, появилось лицо, с которого медленно стекали серебристо-серые капли. Женщина, белая, точно воск, глаза, похожие на маленькие луны, спутанные, точно водоросли, волосы.
— Кто вы? — спросил Бэйори, и его голос неестественно громко прозвучал в этом загадочном месте.
— Сианон, — ответил водяной дух.
— А как я здесь очутился?
— Ты не знаешь?
Бэйори покачал головой.
— Тебя пронзила стрела, и теперь твоя рана несет яд прямо в сердце.
Впереди, проступая сквозь туман, высилось какое-то сооружение, потом появились каменные ступени, да так неожиданно, что Бэйори не успел убрать весла. Лодка с громким стуком налетела на них, и Бэйори свалился на дно.
— Здесь твое место, — заявил водяной дух.
Женщина неподвижно стояла в воде, которая плескалась около ее шеи.
Не отдавая себе отчета, почему он это делает, Бэйори пополз вперед, а потом с трудом, спотыкаясь, выбрался на каменную площадку и упал на колени. Но уже в следующее мгновение, не в силах подняться или даже удержаться в таком положении, повалился на спину.
Женщина опустилась на колени рядом с ним. Не водяной дух, а настоящая женщина, одетая в воинские доспехи. В руках она держала меч. Бэйори закрыл глаза, но тут же снова их открыл.
