- Ну и что?
- А то, что ты выиграл у меня полтора куска зеленых, -игрок вдруг вытащил из-за спины пистолет и приставил дуло к его животу. - Если хочешь, можем договориться без шума.
- Нет, хочу с шумом, - сказал он, глядя в глаза игроку. -Я свой дома оставил, но в следующий раз обязательно захвачу. И тогда не буду долго разговаривать, сразу прострелю тебе кишки, мудозвон.
- Пошел ты!.. - взъярился игрок, но убрал, а несколько секунд погодя и сам убрался, оставив его в покое.
Кончились сорокадневные поминки по Азаду, и теперь мать частенько оставалась одна, если не считать, что время от времени навещали ее сестры, изредка оставались ночевать, помогали по дому, поддерживали морально - она еще не пришла в себя после обрушившегося на нее горя, и теперь, после сороковин, когда сразу прекратились визиты, она остро почувствовала себя одинокой, ко всем бедам прибавилось еще несчастье с сыном, у которого, как все теперь считали, было неладно с головой. Так и жене его сообщили, в Москву. Он теперь часто звонил, чаще, чем обычно, заходил домой. Однажды зашел и взял из тайника пистолет, носил его повсюду с собой.
Через четыре дня он с двумя подельниками ограбил магазин. Его уговорили те двое приятелей, зная его безрассудную смелость и неумение отступать с полпути, какое бы дело он ни выбрал; он сначала отказывался, все-таки, он игрок, а не грабитель, но магазин - черт его дери -сам плыл в руки: ночью никакой охраны, пустынная улочка, с замком ребенок справится, а товары только привезли -навалом. Сначала он подумал даже, что-то все слишком легко получается, не ловушка ли это? Но приятели оказали ему, что это исходит от безалаберности хозяина, который длительное время собирается поставить надежную железную дверь, да так никак и не соберется, пока гром не грянет, вот они ему и помогут, чтобы он перекрестился. Один из подельников имел хорошее, надежное помещение для временного хранения товара. Одним словом, все решительно сходилось - надо было брать магазин, грех упускать такую возможность. Дело для него было новое, и хотелось попробовать, хорошее, рисковое дело, для настоящего мужчины. Короче, он дал себя уговорить без особого труда. Все обмозговали и начали действовать: угнали заранее облюбованную машину, тихо, в два часа ночи, вскрыли магазин, перевезли товар и сложили на складе до поры, пока не найдется оптовый покупатель. Потом отмечали его первое дело. Целку тебе сломали, шутили подельники, теперь сам будешь проситься - не возьмем.
И опять звонила Маша из Москвы.
- Что же это такое происходит? - жаловалась она его матери. -Ведь он был такой хороший, скромный, настоящий труженик, с утра до вечера на работе, хороший муж, хороший специалист, - зациклилась она на одном и том же, чуть не плача, - разве что детей у нас не было, так что же, мы только три года, как женаты, и разве нельзя было по-человечески оказать, что я недоволен тем-то и тем-то?.. А то, что вы говорите, что он теперь болен, простите, меня не убеждает, у него не было никаких предпосылок к подобной болезни, я тут советовалась со знакомыми психиатрами... -она вдруг, не сдержавшись, заплакала громко.- Но что же, господи, что с ним происходит? Ведь это страшно... Ведь он никогда не любил такой безалаберной, богемной жизни, был домосед, ведь это не его жизнь, которую он сейчас ведет, вы же должны знать... Что с ним творится? Кто это, кто с ним такое сделал?!
Бедная женщина ничего не могла ей ответить, только успокаивала ее, чувствуя, как тяжело ей даются слова успокоения, сама она гораздо больше нуждалась хоть в какой-то ясности, определенности насчет своего сына.
Все-таки Маша не собиралась так легко отказываться от мужа. Как то приехала как снег на голову - без звонка, без телеграммы - с одной лишь небольшой сумкой: белье, минимум вещей, самых необходимых, но с твердым намерением не уезжать отсюда без мужа, или по крайней мере, убедиться, что случай с ее Футиком и в самом деле неслыханно тяжелый и придется ей отказаться от него. Она поселилась у свекрови, которая была ей по-настоящему рада, что ни говори, они ведь были сейчас сестры по несчастью и понимали друг друга с полуслова. Несколько дней она жила у свекрови, безрезультатно ожидая его звонка или прихода, но эти дни как раз совпали с горячей порой в его деятельности: реализоввали товар из ограбленного магазина с подельниками и, как водится, не поделили. Он-то плевать хотел, это не его бизнес, он зарабатывал игрой и грех было жаловаться - деньги текли рекой, в Баку, как нарочно, в последнее время по открывали казино, вполне легальные, где он чувствовал себя, как рыба в воде. Но один из подельников стал зарываться, явно намереваясь облапошить его, чего он никак не мог допустить - это впоследствии могло бы сказаться на его авторитете профессионального игрока. Пришлось доказывать, что он далеко не фраер, пришлось немного порезать товарища, поучить его, третий еле отлепил их друг от друга, на том и расстались, обещая друг другу еще свидеться. В тот же вечер попал он на крупную игру, но везло с переменным успехом, так что выигрыш был ничтожным. Только на пятый день после приезда Маши он позвонил домой, матери, которая тут же сообщила ему, как они и договаривались с невесткой, что очень плохо себя чувствует, осталась одна и просит его приехать, так что он тут же, бросив трубку и скрипя от досады зубами, помчался домой. Дверь ему открыла Маша, мать и в самом деле расхворалась и лежала в постели, приходила медсестра делать ей уколы, и Маша, таким образом, на этот, раз пришлась как нельзя более кстати. Но только не для него.
- Ты?! - завидев ее, рассвирепел он не на шутку.
- Опять приеха ла? Или и не уезжала с тех пор?
- Твоей матери было плохо, я приехала присматривать за ней, - соврала она, немного даже испугавшись его необычной ярости. - Все таки я ей невестка, не чужая... - Здесь целая орава родственников, - проворчал он, немного успокаиваясь и проходя в комнату матери, - которым, кстати, она часто помогала деньгами, благодаря мне, между прочим... Могли бы теперь и вспомнить хорошее, чтобы не прибегать к услугам невестки из ближнего зарубежья. Правильно я говорю?
Маша, бессловесная, шла следом за ним.
- Так, - сказал он, оборачиваясь к ней. - Я смотрю, тебе что-то от меня надо. Угадал?
- Да, - сказала она. - Мне надо вернуть тебя. - Вернуть куда? - Послушай, - сказала она заметно волнуясь, ломая нервно пальцы, и тут вдруг замолчала и долгим взглядом поглядела на его мать. Та лежала в постели и, заметив на себе взгляд невестки, прикрыла глаза и чуть отвернулась, словно давая, знать, что не будет вмешиваться в их разговор, она слишком слабо себя чувствовала.
- Ма, - тихо окликнул он мать. - Как ты, ма?
- Ничего, - выдавила она из себя, не открывая глаз. -Теперь по лучше. Если хотите, пройдите в другую комнату, поговорите, - у нее по привычке чуть не сорвалось с языка -в комнату Азада, но она вовремя сдержалась: непонятно, как бы отреагировал на это ее сын.
Маша взяла его под руку и отвела в другую комнату. -Пойдем, пусть она поспит, - сказала Маша. - Пусть отдыхает. Когда они вошли в комнату Азада, она прикрыла двери, мельком глянула на диван, на котором спала эти ночи, и сказала: - Только дай мне высказаться до конца, не перебивай и не убегай, прошу тебя, - она взволнованно перевела дух. - Я для этого разговора прилетела специально из Москвы, выслушай меня.
- Хорошо, - спокойно ответил он. - Я буду молчать. Хоть ты меня и раздражаешь.
- Послушай, - она немного помолчала, собираясь с мыслями, что бы начать с самого важного, чтобы он не мог уйти, не дослушав ее, но разговор с ним, тысячекратно прокручиваемый в голове в последнее время, как раз сейчас вдруг от волнения, что она видит его и наконец то может поговорить, вылетел из памяти. Она постаралась взять себя в руки.
- Я хочу тебе добра, ты веришь мне?
- Мне отвечать? - спросил он, не дождавшись от нее продолжения.
-Да.
- Верю, - ответил он, немного подумав. - Потому, что, с чего бы тебе желать мне зла, я тебе ничего не делал плохого.
- Так вот, поверь мне, поверь, милый, с тобой происходит что-то очень странное. В Москве я проконсультировалась с психиатрами - все говорят, что медицине такой случай неизвестен. Ты возомнил себя... нет, прости, не то я сказала... ты перевоплотился... нет... короче, ты думаешь, что ты - твой покойный брат-близнец, что ты Азад, а не Фуад, как раньше...
- А, - открыл было он рот, чтобы возразить, но она остановила его нетерпеливым жестом.
- Ты обещал выслушать до конца. Так вот, сначала я не понимала, думала, ты что-то задумал, что ты хочешь просто бросить меня, избавиться от меня, ты же знаешь, у женщин на уме только то, что касается
