франков'. Я бы дополнил это сообщение историей современных 'мучениц': банкира Бентли из Сент-Луиса осудили на тюремное заключение, так как он, изучив основы стоматологии, заманивал красивых молодых девушек в арендованный им зубоврачебный кабинет, где вырывал у них абсолютно здоровые зубы. Он был коллекционером.
ЧЕРЕП ДЕКАРТА
Самый постыдный варварский поступок был совершен в отношении черепа Декарта333. Как известно, Декарт скончался в Стокгольме в 1650 году, и шведская королева Кристина распорядилась похоронить его с большими почестями. В 1666 году была проведена эксгумация, и останки перевезли во Францию. Да, но без черепа. Он нашелся лишь в 1821 году, когда известный шведский химик Берцелиус купил его у тогдашнего владельца за тридцать семь франков и преподнес в дар музею природоведения Жарден де Плант. За прошедшие полтора столетия с ним произошло следующее: при эксгумации местную власть представлял капитан шведской гвардии Планстрем, который оставил череп великого ученого себе на память. И этого ему показалось мало, ибо на лобной кости черепа он выбил собственное имя. Затем череп переходил из рук в руки, и каждый новый владелец следовал примеру предшественника и наносил на лобную кость свое имя. Удивительно, но даже Архенгольц, прусский офицер, бывший автором многочисленных книг, и сегодня заслуживающих внимания, не удержался, чтобы не нацарапать на черепе свое имя. Самое большое оскорбление было нанесено черепу, когда владелец публичного дома Аргрен также оставил свой грязный автограф на оболочке, в которой рождались эпохальные идеи. Это, правда, было не единственное унижение. Предшественник Архенгольца оторвал себе на память нижнюю челюсть и передал реликвию дальше уже без нее.
Трудно представить, что человеческий череп когда-то был предметом моды. Ненормальная мода родилась в Париже в 1751 году. Знатные дамы устанавливали череп на туалетный столик, украшали его разноцветными лентами, устанавливали в него горящую свечу и временами погружались в благоговейное созерцание. Даже у королевы был череп; по мнению многих, он принадлежал когда-то Нинон де Ланкло. Королева обращалась к черепу так: 'Ма belle mignone '.
Страсть к коллекционированию не всегда бывает добрым советчиком, 'и выбранный путь часто бывает ошибочным'. Богатый нью-йоркский врач Ф. У. Дэвидсон, может быть, и сейчас мотается по свету, коллекционируя смертные казни. А ведь шесть лет назад у него уже было две тысячи фотографий казни. Как объяснял он сам, это странное увлечение он выбрал с научной целью. 'Credat judaeus Apella'334, -отвечаю я ему вслед за Горацием. В XVIII веке у него был предшественник, англичанин лорд Сэлвин; тот тоже торчал в Тибурне при каждом повешении, если можно использовать это выражение. Но его случай должен рассматриваться психиатром.
Выдающимся представителем общества, консервировавшего предсмертное настроение, был сэр Томас Тирвитт. Жил он в начале прошлого века. Он коллекционировал веревки после казни через повешение. Руководствовался сэр Томас при этом не суевериями, а страстью к коллекционированию. Самый старый экспонат коллекции его музея криминалистики был сделан в XIV веке, на нем во времена английского короля Генриха IV был повешен за измену сэр Томас Блаунт. Мирно уживались рядом веревки, на которых были повешены политические преступники, обычные злодеи, висели самоубийцы. А по соседству располагались предметы гордости коллекции сэра Томаса, добытые с огромным трудом: веревки, на которых были повешены собаки, такие собаки, которых вешали рядом с осужденными для того, чтобы еще больше опозорить их. Были здесь грубые петли из ивового прута, в которых вешали когда-то ирландских бунтовщиков, но рядом можно было увидеть и тонкий шелковый шнурок, который использовали при казни лорда Феррерса, осужденного на казнь за убийство. Такой казни потребовал сам осужденный, ссылаясь на свои аристократические привилегии. Любящий точность баронет к каждой веревке приобщил подробное описание данного случая, эти описания он составлял путем долгих поисков и исследований.
САМАЯ БЕСПОЛЕЗНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ В МИРЕ
В заключение обзора расскажу о самой бесполезной коллекции в мире. Как таковая, она привлекла внимание регистрирующих рекорды американских журналов, которые подробно описали историю злоключений коллекционера, заслуживающего вознаграждения за выдержку. Этого коллекционера звали Фрэнк Дамек. Жил он в Чикаго, а к сбору своей коллекции приступил в 1870 году. Целью было собрать всего-навсего одну колоду карт; но при этом такую колоду, каждая карта которой должна быть найдена на улице. Как родилась такая идея, никто не знает, но к ее осуществлению Дамек приступил с упрямой настойчивостью. Вначале дело шло легко. Через какие-то десять лет ему оставалось найти всего пятнадцать карт. Потом наступили тяжелые времена. Счастье то улыбалось ему, то вдруг отворачивалось. Был год, когда на улицах Чикаго он нашел целых три отсутствующих карты, а бывали годы, когда он до слез напрягал глаза, но не находил ни одной. Оставалось найти всего три карты: трефовую даму, пиковую тройку и бубновую двойку. Однажды ему показалось, что дьявол дразнит его и ему только видится... колода карт, которую кто-то забыл на каменном парапете. Нет, ему не привиделось это. И были в колоде и трефовая дама, и тройка пик, но дьявол действительно дразнил его - в колоде отсутствовала только одна карта: бубновая двойка! Шли годы, темные волосы Дамека окрасились в серебристый цвет, и, наконец, спустя 20 лет, в незабываемый день 1890 года счастье улыбнулось ему. Из уличной пыли на него, прекраснее женских глаз, глядела бубновая двойка!
Паломник добрался до цели своего путешествия.
Бесспорно, что чикагский коллекционер собрал самую бесполезную в мире коллекцию. Но не решен вопрос, полезной или бесполезной надо считать коллекцию итальянского библиофила Пио Каселли. Он посвятил двадцать пять лет жизни тому, чтобы собрать библиотеку самых скучных в мире книг. За прошедшую четверть века он счел достойными занять место на его книжных полках 8600 томов. Среди них было сколько угодно книг, удостоенных длинных похвал литературоведов. Но как-то стало известно, что в недостойную коллекцию попали и книги популярного современного автора. Обладавший тонкой душой писатель вызвал коллекционера на дуэль. Рыцарская история уладилась, но после этого в библиотеку Каселли вход для любопытствующих посетителей был закрыт. Скучные книги развлекали только самого их владельца.
МАНТИЯ И ПАРИК
В старину судья облачался в мантию, надевал парик, после чего он переставал быть человеком и превращался в юридическую машину, одетую в официальные одежды. Апостол Павел напрасно предупреждал, что 'буква убивает, душа оживляет'. В средние века право принимало во внимание только букву335. Его не интересовали личность преступника, причины преступления, важным было только само преступление . Определяемое законом наказание за данное преступление безжалостно приводилось в исполнение. Не существовало справедливости, смягчающих обстоятельств, не было пощады.
Робот в мантии посылал на эшафот даже ребенка, если он совершил преступление, за которое законом определялась смертная казнь. Среди хранимых в библиотеке Сеченьи тонких изданий можно познакомиться с подробным описанием того, как была обезглавлена тринадцатилетняя девочка по имени Маргарет Дисслер. А произошло это в век так называемого просвещения. В тридцатом номере берлинской газеты 'Зоннтагишер Постильон' за 1681 год рассказывается о четырнадцатилетней девочке, задержанной за поджог. Сегодня эксперты-медики сказали бы: пиромания. А тогда ее осудили на смерть, отрубили голову, а тело сожгли на костре. Другая берлинская газета, 'Фоссише Цайтунг', в 112 номере за 1749 год сообщает, что в Баварии сожгли одну ведьму, а так как выяснилось, что она посвятила в свою профессию и восьмилетнюю девочку, невинного и несчастного ребенка также отволокли на эшафот, и палач вскрыл ей вены.
Старое право не отходило от не знавшего компромиссов, твердого принципа возмездия даже тогда, когда найти преступника было невозможно. В этих случаях приговор приводили в исполнение символически, in effigie336. Если приговор был смертельным, делали соломенное чучело, его, как положено, волокли на центральную площадь города, под виселицу. Там ему, то есть соломенному чучелу, торжественно зачитывали приговор; затем звали палача, чтобы тот выполнил свою обязанность. Палач, соблюдая все правила своего мастерства, подтягивал соломенное чучело на виселицу. Не хватало только врача, чтобы тот, послушав сердце, определил наступление смерти.
Если приговор был особенно строгим и согласно ему после казни тело должно было быть сожжено, это указание также выполнялось полностью. Палач снимал казненное соломенное чучело с виселицы, относил на костер и, в назидание публике, с помпой сжигал его.
УГОЛОВНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПРОТИВ ТРУПОВ
Ничего не прощающий, ни в чем не уступающий правовой фанатизм оставался жестоким и в том случае, когда преступник умер. Холодный принцип возмездия, или, другими словами, национализированной мести, вымещал злобу и на трупе. Когда Карл II вернулся в Англию и занял место на отцовском троне, Кромвель и многие его соратники уже спали вечным сном под мраморными плитами Вестминстерского аббатства. Но даже трупы их не могли остаться ненаказанными. 30 января 1661 года, в годовщину казни
