удивительно! Он был убежденный монархист, националист и антисемит. Я был коммунистом, интернационалистом и евреем. Мы спорили почти все время. И выяснилось, что можно спорить с полностью инаковерую-щим не раздражаясь, не впадая в ожесточение, с уважением друг к другу... Для меня это было подлинным открытием...
Но не воспитанность была главным, что отличало его от всех людей, с которыми я встречался в тюрьме. Он был единственным, кто был счастлив. Да, да - он был совершенно счастлив и этого не скрывал. Я знал людей, которые внешне тоже выражали свое удовольствие. Но это не было никаким счастьем, это было самое обыкновенное злорадство.
Таким, например, был Цедербаум - брат Мартова. Это был высокий, неумный и недобрый человек. Он множество лет провел в ссылке и был весьма развращен бездеятельной и привилегированной жизнью знатного ссыльного в относительно либеральные времена. Цедербаум с удовольствием вспоминал, как он жил ссыльным в каком- то областном или окружном городе - не помню в каком. До революции он имел отношение к аппарату Второго Интернационала, его знали - вероятно, больше как брата Мартова - все деятели Второго Интернационала, которым повезло больше, нежели их русским коллегам. В день его рождения к особняку, где жил ссыльный, подкатывали - одна за другой - машины с начальниками местного ГПУ. Каждый привозил огромный торт, поздравлял своего подопечного и вручал телеграмму от одного из премьер-министров 'дружественных' стран. Тогда почти все европейские премьер-министры были социалистами - Франции, Бельгии, Швеции, Норвегии, ещё где-то... Пышными и многозначительными словами они поздравляли своего друга, и тень их правительственного величия падала на Цедербаума, который начинал себя чувствовать почти премьером...
Конечно, все это идиотское благополучие в 1937 году лопнуло, Цедербаума посадили и привезли в Москву. Но он так ничего и не понял и был убежден, что и дальше он будет жить в привилегированной ссылке и ждать лучших дней. Он не подозревал, что его ждет каторжный труд в лагере или голод тюремной камеры, а под конец - пуля в затылок при очередной 'ликвидации' по присланным из Москвы спискам. Пока что он упивался радостным чувством мести, злорадства. Демонстрируя, что его - старого тюремного сидельца - ничто не смущает, он непрерывно ходил по камере, перешагивая через лежащих на полу людей, и мурлыкал под нос какие-то французские песенки. Иногда он останавливался перед каким-нибудь совершенно убитым и раздавленным человеком, внимательно в него всматривался и сочувственно спрашивал:
- Что с вами, коллега? Что случилось? На вас смотреть просто страшно! Что произошло?.. А-а-а! Не понял сразу. Вас посадили в тюрьму! Вот что, оказывается, вас огорчает, поражает, удивляет, убивает! А когда это вы делали с другими, то вас это не огорчало, не поражало, не удивляло, не убивало... Других, значит, можно, даже нужно! А вот вас, оказывается, нельзя! Ох-хо-хо!... Нет, голубчик, про все это уже давным-давно было написано: и в Библии, и в элементарном учебнике истории... Просто вы никогда ничему не учились. Ну, поучитесь, коллега - может, и поумнеете...
Рощаковский совершенно не злорадствовал, ему не было присуще чувство мести, он был счастлив от того, что он - по его убеждению - наконец-то дождался того, во что он страстно верил.
- Да, вы молоды, вам этого не понять: пройти через такие муки разгрома всего дорогого, главного в жизни, жить в страданиях, веря в воскрешение этого дорогого - и дождаться, наконец! Бог надо мною смилостивился, дал мне к концу моей жизни увидеть это счастье!
- Какое же?
- А хотя бы вот этой тюрьмы. Я дожил до того, что увидел, наконец, тюрьмы, набитые коммунистами, этими, как их - коминтерновцами, евреями, всеми политиканами, которые так ничего совершенно не понимают, что же с ними происходит. Вот поглядите на них, милейший Лев Эммануи-лович,- крупные посты занимали в государстве. По-нашему, по- старому - директора департаментов, товарищи ми-нистов, члены Государственного совета... Ну, при нас такие хоть политикой не занимались, а ведь эти всю жизнь только политикой и занимались... И все равно - ничегошеньки не понимают! Ни того, что с Россией происходит, ни того, что с ними происходит. Все думают, дурни, что ошибка какая-то случилась! А я - не политик, а просто думающий русский человек - все время ждал этого и надеялся на него, на великого человека, наконец-то ниспосланного нашей многострадальной родине...
- Ну, объясните мне - одному из дураков,- что же происходит?
- А происходит, батенька, сызнова - как когда-то после Смутного времени становление великого русского национального государства с его великими национальными задачами.
- Это какими же?
- А это - превращение России в самое могучее, диктующее другим народам свою волю государство! Это воссоединение России в её старых границах, это присоединение Галиции, это захват Балкан, это решение вопроса о Дарда-неллах и выход России в Средиземное море, это укрепление России на Ближнем Востоке, это наше проникновение в сердце Европы - в Богемию и Моравию, в Чехию и Словакию, наш выход на Венгерскую равнину..^ Объединить, железом и кровью объединить всех славян в сверхмогучее государство - вот исконная и великая задача, которую не сумели выполнить Романовы и что суждено сделать другим - более великим людям...
- Ну, вот - уже и мадьяров включили в славянское государство! А они славян терпеть не могут... А у румын - кроме православия, что общего со славянами? А народы Средней Азии, они что - тоже входят в славянский союз?
- Ну, батенька,- сартам там, киргизам, башкирам - всем им суждено быть нашей колонией всегда и до конца веков! Да и вообще, государство - это не благотворительное заведение! Вам, евреям, уже давно забывшим о собственном государстве, этого не понять! Вы заняты вещами благородными и красивыми: философией, искусством, социальными там теориями... А государство - оно может быть только национальным, и делается такое государство не поэтами и музыкантами, а холодными, железными людьми... Ах, как я был бы счастлив: дожить бы, когда этот великий, нет - величайший человек!- поймет полностью свою задачу, станет основателем новой русской династии - Иосифом первым!..
- Так он же не русский. И никакой не славянин...
- Ну и что? Во всех государствах основателями новых и прочных династий были чужаки. В Англии - ганноверы, в Швеции - бернадоты, в России голштин-готорпы... Это не имеет никакого значения! Слушайте, а дети у него есть? Сыновья?
...Я вспомнил Яшу Джугашвили, его фанатичную скромность, одержимую честность и рыцарственность, его нелюбовь к отцу, отцовскому коварству...
- Я хорошо знаю человека, которого вы прочите в цесаревичи. Нет, из него царя не сделать!..
- Ну и что! Убьет его. Как это сделал Иван, как сделал Петр. А младшего сына воспитает, чтобы был царем! А нет младшего - родит, возьмет на воспитание - нет, человек, который основывает династию, уж всегда подготовит себе преемников!
- В одном своем фельетоне Михаил Кольцов писал, что это так же невозможно, как невозможно себе представить Сталина во фраке или мундире с генеральскими погонами...
- Дурак ваш этот фельетонщик! Кольцов - еврей, наверное, и не понимает государственного таланта. А Сталин - он ещё будет ходить в эполетах фельдмаршальских, и вокруг него свита будет в генеральских погонах, и трястись перед ним будут так, как перед Петром, не тряслись, и Николай Павлович будет по сравнению с ним либералишкой жалким...
- Ну и что ж: значит, будут у нас и звания - там тайный советник, действительный статский, и мундиры с шитьем?..
- Обязательно будут. И звания - ну, может, как- нибудь иначе зваться станут, и будут мундиры с шитьем, и всякие другие штуки и побрякушки, без чего никогда не обходятся в настоящем государстве.
- И классы?
- Это какие классы? Ах, сословия! Ну, конечно, будут. Будет сословие государственных чиновников, сословие ученых, и рабочие будут, и крестьяне... Будет и аристократия своя, из которой станут выходить те, кто будет управлять государством, поставлять высших чиновников, дипломатов...
- Наследственная аристократия?
- Ну, голубчик, перестаньте притворяться дурачком и задавать мне глупейшие вопросы! Конечно, как и положено быть, элита будет производить элиту, чиновники - чиновников, инженеры - инженеров, рабочие - рабочих, крестьяне крестьян... Дети министров рабочими не пойдут, да и профессорские дочки не станут выходить замуж за ваших колхозников... И перегородки сословные в России новой будут выше и крепче, чем в старой. Потому что покончат, батенька, с этой свободой плевать государству в лицо, с этой расхлыстанностью интеллигентской, со всем этим наследием некрасовским. Выдь на Волгу!.. Подумаешь! Этого некрасовского мужика скрутят в бараний рог, он и пикнуть не посмеет, к земле будет прикреплен и работать станет не за совесть, а за страх! И рабочий будет работать так же. Пока не поймет, что на нем верхом выехали - так за совесть, а когда поймет - так за страх... Страху на Руси хватит - это я вам точно скажу!.. Ишь - Николай кровавый!.. Это же сказать про покойного государя человека тихого, деликатного, из которого настоящего самодержца не могло никогда быть! Вот новый наш государь - этот покажет всем, какой должна быть власть в государстве! Конечно, на первых порах - пережмет, да-да, пережмет... Потому что,- Рощаковский нагнулся к моему уху,- всех своих друзей бывших, всех своих товарищей, всех перебить должен!.. А это - это как лавина: убивать будут кого ненадобно, в России всегда есть кого убивать. И есть кому убивать.
Очень мне было интересно в России. Интересно, странно сначала. Отвык, знаете, от России, от русского духа. А приехал, осмотрелся и увидел, что духа этого много. По-моему - больше, чем
