Совета государственной обороны. Он был образован, обладал массой технических сведений, охотно говорил по любому вопросу, но речи его были длинны и бессвязны - он путался в мелочах и не мог ясно и кратко формулировать основной своей мысли.
Любопытны два его домогательства: в Совете обороны он настаивал на том, чтобы временные члены этого Совета назначались не на год, а пожизненно; председатель отклонил это его желание указанием на то, что тогда, в конце концов, все члены Совета будут Мафусаилами.
Меня он просил о награждении его, по статуту, орденом 'Святого Георгия' за данный им главнокомандующему совет укрепить какую-то позицию. Я от него потребовал рапорт, который передал в Георгиевскую думу{122}, где его просьба была отклонена.
В общем, это был человек со знаниями, но без способностей, с большой самоуверенностью и со склонностью к интригам и к действию обходными путями.
(стр. 495) * Невольно вспоминается bon mot ('острота' - франц.) морского министра Николая I, князя Меньшикова: когда подряд умерло несколько престарелых адмиралов и его спросили, отчего у него такая смертность, он сказал, что они, собственно, уже давно умерли (для флота), но их только теперь хоронят.
(стр. 496) * Круг, кружок; здесь - обход (фр.). (Сост.).
(стр. 497) * Такие дополнительные отпуски существовали и раньше. Впоследствии я узнал, что нижние чины не придают им должного значения и, например, на вопрос о содержании указывают цифру жалования, не упоминая об этих отпусках. Поэтому я через год отменил все эти отпуски, а их годовую стоимость (102 рубля) прибавил к окладу добавочного содержания. Этим объясняются те некруглые оклады (например, 282 рубля), которые стали отпускаться.
(стр. 499) * О постепенности возникновения таких мелких мастерских можно судить по тому, что в 1907 году намечалось обеспечить ими войсковые части с 233 тысячами нижних чинов, а затем мы ежегодно вносили в сметы примерную сумму на новых (помнится) 100 тысяч человек, обслуживаемых такими мастерскими.
(стр. 500) * Военный совет только строго следил за тем, чтобы нижние чины не назначались для очистки нечистот.
** Например, вокруг многих казарм и складов не было общей ограды: (ради экономии), отчего увеличивалось число дневальных и часовых.
(стр. 502) * Не предвидя такой задержки, я еще 6 октября 1905 года поручил Главному штабу снестись с Палицыным о сношении с военными властями Германии, Австро-Венгрии и Франции о разрешении нам командировать одного-двух офицеров для ознакомления с их обозными войсками, их обучением и материальной частью.
** Принимая доклады, государь все время курил, а докладчик, очевидно, нет. Здесь же было совещание и государь предложил папироску Бирилеву, которого хорошо знал по поездкам в шхеры, где морской министр всегда сопутствовал на яхте. Из принципа я немедленно вынул портсигар и попросил разрешения курить. Государь сказал, что не знал, что я тоже курю.
(стр. 504) * Часть матросов зимой работали на заводах, вместе с вольнонаемными рабочими.
(стр. 507) * Кажется, в 1904 году на Кавказе судили генерала Ковалева, причем председательствовать должен был член Главного военного суда. Пришлось выбирать такого, который был физически способен совершить поездку (Гродекова?), да и тот напутал в деле, в судебном заседании.
** О предстоявшем сокращении состава обеих коллегий еще никто не знал.
(стр. 508) * В 1890 году, когда я писал доклад о дуэлях, я получил материалы для него через Главное военно-судное управление от профессора Шендзиковского и тогда узнал о его существовании. После того, я о нем, кажется, и не слыхал.
(стр. 509) * С Кузьминым-Короваевым я имел дело в 1899 году, когда он, в качестве военного следователя, допрашивал меня по интендантским делам. Он тогда произвел на меня впечатление человека умного, серьезного и хорошего. В 1907 году мне пришлось встретиться с ним во Второй Государственной Думе, где он был видным членом 'кадетского' ее большинства и председателем одной из комиссий, причем он держал себя холодно, но вполне корректно. Его брат, Дмитрий Дмитриевич, говорил мне про него, что он с ним разошелся, но что он идеалист, твердых убеждений, и у него слово с делом не расходятся.
Разговор осенью 1905 года происходил в том же кабинете начальника Канцелярии, в котором за шесть лет до того с меня снимался допрос.
(стр. 513) * О тяжести наряда в разных войсках можно судить уже по следующим данным: в Астраханском и Оренбургском войсках были призваны все части второй и третьей очередей. В Уральском, Донском, Кубанском и Терском были призваны конные и пешие части второй очереди и, сверх того, из третьей очереди: в Уральском - 2 полка (из 3), в Донском - 3 полка (из 17), в Кубанском - 6 пластунских батальонов; всего льготных частей: 59 конных полков, 12 батальонов и 1 батарея.
(стр. 516) * До чего серьезно было положение в самом Петербурге может охарактеризовать следующий анекдот: 11 декабря ко мне заехал Дубровин, председатель Союза русского народа, и предложил привезти из Витебска 20 тысяч старообрядцев с тем, чтобы я им выдал оружие; он их расположит вокруг города, чтобы навести порядок в районе заводов и помешать рабочим двинуться на Царское Село. Я его поблагодарил и обещал иметь его предложение в виду, на случай крайности. Больше я Дубровина не видел.
(стр. 517) * Гриппенберг был болен.
(стр. 518) * В это время Бильдерлинг командовал у него армией, а Гершельман командовал у него корпусом. Впоследствии Гершельман мне рассказывал, что в беседе с Бильдерлингом они толковали о том, что Бильдерлинг, наверное, будет продолжать командовать своим корпусом в Москве, и Гершельман просил его помочь, чтобы ему получить дивизию тоже в Москве, а вслед за тем он получил извещение, что он уже назначен в Москву, но командующим войсками.
(стр. 519) * От великой княгини Веры Константиновны (принцессы Вюртембергской) через Контору Двора великого князя Константина Константиновича поступила жалоба на Меллера со стороны виртембергского (sic! - Ред.) подданного. Меллер незадолго перед тем был начальником 3-й Гвардейской пехотной дивизии и председателем строительной комиссии в Варшаве, а немец подрядчиком этой комиссии. Понадобилось немцу уехать за границу и получить деньги за исполненные работы; Меллер согласился с тем, чтобы подрядчик, в обеспечение окончания работ, дал расписку в получении 10 тысяч рублей против того, что он действительно получил. Эти-то 10 тысяч рублей подрядчик теперь и желал получить. Жалоба была послана Меллеру; он ее отверг и она, как бездоказательная, была отклонена, хотя я не стал бы ручаться за правоту Меллера в этом деле.
(стр. 521) * Дошло, кажется, приказание, посланное через Омск.
(стр. 522) * О таком взгляде государя мне сообщал и Палицын следующим письмом (без даты): 'Секретно
Глубокоуважаемый Александр Федорович.
На телеграмму генерала Ренненкампфа от 24 января, в которой он сообщает об обезоружении Читы и о том, что генерал-лейтенант Меллер- Закомельский, прибыв в паропоезде No 58, разобрал небольшой участок пути и перерезал провода железнодорожного и государственного телеграфа, восстановленные затем по приказанию генерала Ренненкампфа, а также о расстреле без суда не сопротивляющихся и наказания плетями, что генерал Ренненкампф находит излишним, опасаясь, что это сыграет дурную услугу правительству. Его императорским величеством благоугодно было начертать: 'Ренненкампф излишне рассуждает. Меллер больше действует'.
О таковой высочайшей резолюции поставляю Вас в известность. Сверх того, Ренненкампф меня запрашивал, как полагают здесь, лучше без суда или таковой есть.
Я от себя ему ответил, что законы правительственное лицо обязано применять без послабления, но борьба создает положение, когда приходится прибегать к силе оружия и вне закона. Отсюда, издали, судить трудно, кто как действует. Ему же указано, что лучшей оценкой его мер будет успех и что, прежде всего, надо восстановить движение и обеспечить телеграф. Копию его запроса и мой ответ я представил его величеству. Относительно Меллера я могу сказать одно с Сухотиным он не столковался, а когда тот попросил его заехать к нему еще Меллер уехал. С Ренненкампфом он тоже не свиделся.
Вообще, на соглашения он труден. Теперь его миссия, по-моему, влиять на настроения запасных. Если он начнет вмешиваться в службу дороги, то выйдет кутерьма. Он уже произвел несколько железнодорожных экспромтов, от которых у железнодорожников волосы дыбом стали (в Самаре). Быстро проехав по железной дороге, он напичкан местными разговорами, которые передает по телеграфу. Я очень беспокоюсь за влияние там молодого Заботкина. Он шустрый офицер, но в таком серьезном деле может по легковерности наделать промахи. Приемы же Заботкин мог заимствовать от своего покойного друга Церпицкого.
Сердечно жму Вашу руку. Ваш Ф. Палицын. Р. S. Сибирская дорога понемногу налаживается!'
(стр. 524) * Не знаю, что из себя представляют два старших сына Меллера, но третий в то время был юнкером Тверского кавалерийского училища и за дерзость против офицера должен был попасть в дисциплинарный батальон, от чего его спасло лишь заступничество отца.
Давая мне свое объяснение, Меллер одновременно чернил Каульбарса, кидая тень на его отношение к двум своим дочерям.
Чтобы не возвращаться к личности барона Меллера- Закомельского, скажу, что он в 1906 году, по выбору Столыпина, был назначен рижским генерал- губернатором. Когда Столыпин в нем разочаровался, он просил меня взять его в Военный совет, но я отказал самым категорическим образом, и тогда его в 1909 году посадили В Государственный Совет, где он был безгласным сидельцем. Но затем всплыла какая-то грязная его история и председатель Акимов имел с
