конца года решающего успеха добиться невозможно, он должен был бы прекратить операции на Восточном фронте и начать подготовку к новому наступлению на СССР в 1942 году, чтобы попытаться окончательно разгромить его. Но подобное решение вопроса противоречило концепции Гитлера о завоевании 'молниеносной победы'. Поэтому не удивительно, что он принял иное решение. Так как он по-прежнему недооценивал силы русских, то надеялся после короткой передышки возобновить наступление на Москву, чтобы еще до начала зимы добиться решающего военного результата на Восточном фронте.
Завоевание английского Ближнего Востока, а также запланированное наступление в Северо- Западной Африке, создание бастиона против США путем захвата Азорских, а возможно, и Канарских островов, нападение на Афганистан и связанная с этим возможность нанесения удара по Индии - все это было, отодвинуто фюрером на далекое будущее, хотя в известной степени он еще надеялся угрожать Великобритании, осуществляя наступление через Кавказ с выходом в дальнейшем к Ираку и Ирану и создавая тем самым опасность для Индии. Цели, которые он хотел достичь в 1942 году, уже 11 ноября 1941 года ему пришлось ограничить и свести к следующему: завоевание Кавказа, наступление через Волгу до рубежа Астрахань, Саратов, Горький и установление на суше тесной связи с финнами.
В первые дни декабря Гитлер должен был признать, что и эти планы слишком широко задуманы. Главные силы его сухопутной армии, важнейшего средства в осуществлении его континентальной стратегии, находились на далеких, необеспеченных рубежах в глубине России и, неся большие потери в людях и технике, были вынуждены перейти к обороне и пережить первые неудачи. ВВС, которые совместно с ВМФ должны были в первую очередь использоваться против морских держав в целях завоевания для Германии позиций на мировой арене, также понесли значительные потери. Снабжение войск на Восточном фронте было не обеспечено, пополнений в людях и технике не хватало, зимнее снаряжение почти отсутствовало. Немецкая военная промышленность находилась на грани кpaxa, так как в ее распоряжении не было ни рабочих рук, ни сырья. Недостаток горючего ограничил в дальнейшем свободу действий вооруженных сил{415}. В эти дни Гитлер не только оказался перед лицом все еще сильного русского противника, который сковал большую часть немецких военных сил на Востоке, но и подвергся ощутимому удару в Северной Африке, ведя боевые действия против англичан. Но самым важным было то, что, когда война в России приняла затяжной характер и когда особенно остро встал вопрос об экономических и людских резервах, германская империя поняла, что она втянута в войну на два фронта, в которую в недалеком будущем должны были вступить и США в качестве активного участника на стороне противника. Таким образом, Гитлер попал в положение, которого он всегда стремился избежать и которое рассматривал как главную причину неудач германской политики эпохи кайзера.
Гитлер в своей книге 'Моя борьба' писал, что Германия не имеет права повторять ошибку, 'восстанавливая против себя бога и весь мир', а что, напротив, она должна уметь распознать самого опасного противника, чтобы затем обрушить на него 'всю свою мощь. Достижение этой цели посредством умной политики союзов является первейшей задачей внешнеполитической деятельности нашего государства'.
После польской кампании 23 ноября 1939 года он похвалялся перед своими главнокомандующими: 'Впервые за последние 67 лет можно констатировать, что нам не нужно больше вести войну на два фронта. Свершилось то, о чем мы мечтали с 1870 года и что в действительности считали невозможным. Впервые в истории нам приходится воевать только на одном фронте'.
Гитлер, привыкший верить в то, что может другим навязывать свою волю и сам быть активным действующим лицом, вдруг оказался в зависимости от своих противников и был вынужден искать ответные меры на их действия и поступки. Одним словом, он утратил инициативу.
Перспектива затяжной войны должна была бы убедить Гитлера, что в военном отношении он не сможет больше выйти победителем из этого мирового конфликта. Но если он даже это признал, то все же надеялся сосредоточением своих военных усилий против наиболее опасного противника - Советского Союза - разгромить его еще до того, как англосакские морские державы полностью развернут свой военно-экономический потенциал и со своей стороны перейдут в наступление против Германии. При этом он считал, что удар Японии в южной части Тихого океана пойдет ему на пользу, так как тем самым там будут скованы силы Великобритании и США. Такой ход событий позволил бы ему использовать единственно оставшуюся возможность для достижения своей цели на Востоке - выхода к Кавказу и Волге. Однако русское контрнаступление под Москвой заставило его в последующие два месяца отказаться также и от этих стратегических планов и направить все свои усилия на спасение Восточной армии. При этом Гитлер все больше отдавал себе отчет в том, что группы армий 'Север' и 'Центр' не смогут в 1942 году вести наступательные действия, так как они понесли слишком большие потери, а пополнять их нечем. Поэтому он поставил своей задачей предпринять наступление на Кавказ, чтобы овладеть его нефтью, которая была нужна Германии для продолжения войны. Но, начиная эту операцию, нельзя было больше рассчитывать на скорое окончание войны, а поэтому Гитлер был вынужден принять меры на случай новой военной зимы уже после 1942 года. 5 апреля 1942 года фюрер подписал директиву No 41, которая предписывала наступление в направлении Кавказа. Главная задача состояла в том, чтобы, сохраняя положение на участке фронта группы армий 'Центр', на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на юге осуществить прорыв на Кавказ. Эта операция, которая, как он считал, с успехом должна быть закончена к октябрю 1942 года, имела своей задачей 'в первую очередь сосредоточить все имеющиеся в распоряжении силы для проведения главной операции на южном участке... (и) уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы Кавказа и перейти через Кавказский хребет'.
Других стратегических целей Гитлер к этому времени не ставил, желая только одного: когда Кавказ будет в его руках, при любых обстоятельствах прекратить боевые действия и перейти на зимние квартиры{416}. Как продолжать войну, Гитлер не знал. И хотя он говорил, что она может завершиться победой и успехом и что не должно быть компромиссного мира, однако не имел никакого представления о путях достижения этого успеха. В беседе с Муссолини Гитлер заявлял, что все планы, выходящие за пределы операции на Кавказе, должны быть отложены, так как они будут зависеть от ее исхода.
Гитлер возлагал свои надежды на наступательную операцию, успех которой с самого начала был более чем сомнителен и которая, даже если бы завершилась успешно, не смогла бы все же принести Германии победу на Востоке и тем более в мировом масштабе. В связи с отсутствием резервов Гальдер записал 24 января 1942 года в своем дневнике, что новое наступление хотя и начато, но не может быть в дальнейшем развито. Для этого не было нужного количества сил. Стало очевидным, что попытка общими усилиями германской промышленности и вооруженных сил обеспечить всем необходимым хотя бы только одну группу армий 'Юг' для предстоящего наступления оказалась безрезультатной. По состоянию на 1 мая 1942 года пехотным соединениям по-прежнему недоставало 50% их первоначального боевого состава {417}. Имея такие силы, только небольшая часть соединений, предназначенных для наступления, могла быть использована в наступательных; операциях большого размаха. Большинство же соединений, главным образом пехотные дивизии, были не в состоянии осуществлять операции с далеко идущими целями с должной подвижностью и боеспособностью. В связи с этим ОКХ пришло в выводу, что проведение новых операций будет очень затруднено уже только потому, что требовалось пополнение и необходимо было согласовывать вопрос о соединениях полностью боеспособных и ограниченно боеспособных. 'При планировании боевого использования соединений следует больше принимать во внимание различную боеспособность и подвижность дивизий, чем это имело место летом 1941 года, когда соединения в общей массе были равноценными. Материально-технических резервов для пополнения соединений в нашем распоряжении больше нет. Исходя из этого необходимо пополнять соединения в порядке очередности. Эта очередность устанавливается командованием в зависимости от намеченных сроков проведения операций и создает возможность для образования оперативных резервов, необходимых для первого этапа операций',- отмечало главнокомандование сухопутных сил.
Таким образом, было очевидно, что новое наступление связано с большим риском, на который Гитлер готов был пойти, чтобы вообще сохранить способность наступать. Немецкое командование хорошо понимало, какая сложная перспектива ждет его впереди. Канарис отмечал, что немецкая армия озлоблена и мало верит в весеннее наступление. Общее настроение таково, что рассчитывать на конечный успех не приходится. Даже Геббельс в середине марта 1942 года нарисовал довольно мрачную картину о положении в Германии. В своих высказываниях о целях, которых Германия захотела достичь в будущем, он был заметно сдержан, но при этом говорил о кризисе режима, о танце на острие лезвия.
Да и сам Гитлер не чувствовал большой уверенности в победе. В речи, произнесенной 26 апреля 1942 года в здании оперы перед депутатами рейхстага, он подробно остановился на трудностях, пережитых в зимних боях, и на ошибках, которые были допущены, а также коснулся предстоящих операций. Ни о каких больших целях и обещаниях он не упоминал, но указал на то,
