Роберт Шекли
Глубокий синий сон
В дверь Герстона резко постучали, а в следующую секунду бешено загремел колокольчик. Судя по всему, пришедший намеревался звонить до победного конца. Худший момент для визита было трудно придумать, ибо Герстон как раз намеревался погрузиться в «Уют-Комфорт» — программу Глубокого Синего Сна, разработанную добрыми людьми из Бюро Бессознательных Приключений для любителей поразвлечься в часы, на которых обычно принято ставить крест.
Подумать только: во время сна можно испытать настоящие возбуждение, восторг, любовь и смех! Многое изменилось с тех пор, когда каждые сутки людям приходилось укладываться в темной комнате часов на восемь и переводить сознание в режим ожидания.
Человечество совсем недавно вырвалось из плена сна, своего древнейшего врага, вынуждавшего людей проводить третью часть жизни в бессмысленном и отупляющем валянии в постели. Взамен они получали смутные и чаще всего неудовлетворительные образы, которые могли с грехом пополам объяснить только высокооплачиваемые специалисты.
Затем наступило время программ Глубокого Синего Сна. В загадочное королевство Сознания смогли заглянуть простые смертные. Для этого больше не требовался университетский диплом по специальности «психоделическая психология».
В причудливом новом мире можно было даже разбогатеть. Лучше всего, конечно, на какой- либоруководящей должности. Если же все хлебные места оказывались заняты, всегда находилась работенка попроще. Последнее обстоятельство особенно радовало тех, кто не мог ничего заработать в бодрствующем состоянии.
Возможности путешествия внутрь самого себя оказались поистине безграничны. При помощи автоматической электронной службы, доступной по цене практически всем гражданам среднего класса, люди могли подключиться к «Уют-Комфорту» и отправить собственную душу странствовать по Персональному Коридору Сна, что заканчивается у самых Врат Смерти (высоких и железных, если верить большинству описаний).
Как правило, от желающих совершить путешествие не было отбоя, наиболее отважные парочки мечтали зарегистрировать свой брак в Зоне Забвения. Как бы то ни было, задерживаться у самых Врат не рекомендовалось. Компания до сих пор не добилась полного контроля над Смертью. Никто не давал гарантии безопасности, хотя, конечно, предпринимались все мыслимые и немыслимые меры предосторожности.
Герстон не собирался осматривать Врата Смерти, приберегая это развлечение до более мрачных времен. Водопад Творческих Устремлений он тоже пропустил, справедливо рассудив, что творчество может подождать. Ему вообще никуда не хотелось торопиться. Не хотелось даже видеть павильон Вечной Жизни. Между тем компания сварганила поистине гигантскую медузу, едва поместившуюся в одной из неглубоких лагун южной Флориды. Медуза представляла собой единое целое, состоящее из жизненной энергии тысяч, а в скором времени и миллионов подписчиков, пожелавших провести вечность в относительном комфорте.
Пребывающим в медузе предоставлялись определенные развлечения. За небольшую доплату служба Рискованных Прогулок время от времени устраивала для подписчиков персональные забавы, а затем осчастливленное индивидуальное сознание возвращалось в бессмертную желеподобную массу.
Много чего интересного можно было делать во время сна. Существовал даже перечень так называемых Дополнительных Услуг, стоивших несколько дороже. Одно из таких развлечений и выбрал для себя Герстон. Ему действительно хотелось совершить приятное путешествие внутрь себя. Все было готово, когда в дверь неожиданно постучали.
Звонок загремел с новой силой, и Герстон крикнул:
— Кто там?
— Мыслеграмма для мистера Грамптона.
— Герстона?
— Как я сказал.
— От кого? — спросил Герстон. Он вел спокойную жизнь и крайне редко получал мыслеграммы, равно как и интуитив-вспышки.
— Слушай, приятель, может, ты еще хочешь узнать, какого она цвета и чем пахнет? Давай-ка принимай и разбирайся сам. Уловил мою мысль?
Герстона всегда коробила грубость так называемого низшего сословия. Если бы он не ответил, парень, конечно бы, ушел. Но Герстону вдруг стало интересно, кто послал ему мыслеграмму, поэтому он снял цепочку и открыл дверь. На пороге стоял невысокого роста тип в униформе и кепке с надписью «Служба передачи мыслей «Меркурий».
— Надо расписаться? — поинтересовался Герстон.
— Не надо. Подтвердите прием мысленно. У меня чувствительный прибор вот в этой кожаной сумочке.
Герстон подтвердил прием, после чего почтальон проворчал «Получайте» и прикоснулся к его лбу передающим пальцем.
Герстон почувствовал знакомую вспышку передачи мысли и подождал, пока она оформится в его сознании.
Между тем ничего не оформлялось. Вместо мысли он вдруг ощутил неясное внутреннее движение. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что происходит. В голове двигалось и шевелилось нечто постороннее.
Ощущение было щекочущим и непривычным. Герстон не находил ему словесного объяснения. Кто-то находился в его сознании!
— Привет! — произнес наконец женский голос внутри его головы.
— Что? — опешил Герстон.
— Я сказала «привет».
— Да, но кто вы?
— Я — Мира.
— Мне это должно о чем-то говорить?
— Вы же меня сами сюда пригласили. Не помните?
— Я? — нахмурился Герстон. — Что-то тут не так. Может, напомните какие-нибудь подробности?
— Вы написали мне письмо. Там были такие слова: «Если окажетесь в наших краях, заходите». Очень, знаете ли, похоже на приглашение.
— Боюсь, не припомню ничего подобного, — пробормотал Герстон. — Не понимаю, почему вы не захотели посетить меня каким-нибудь более подходящим способом.
— Мне показалось, что так веселее.
— Понятно.
— Вам не понравилось? — Ну…
— Выходит, я ошиблась. Вы можете подать на меня в суд. Мне придется покончить с собой. — Послушайте, Мира, не говорите глупостей. Разумеется, я рад вас видеть. Хотя слово «видеть» не вполне соответствует данной ситуации. Просто мне редко приходилось принимать гостей у себя в голове.
— Вам никогда не бывает одиноко?
— Бывает, конечно. Только я до сих пор…
— Знаю: вы не привыкли к гостям в голове. Не волнуйтесь. У меня нет привычки задерживаться там, где меня не ждали. Куда делся посыльный? Он обещал за мной вернуться. По крайней мере, так мне показалось. Вообще-то его трудно понять, правда?
— А вы сделали вид, что поняли?
— Сделала. Я не люблю обижать людей, Гарольд.
— Как вы меня назвали?
