западных коммерческих самолетов и, наконец, вооруженные столкновения между иорданской армией и палестинцами. Столкнувшись с прямым призывом палестинцев к его свержению, король Хусейн сделал решительный шаг: 10 сентября он назначил военное правительство, которое начало повсеместную кампанию против палестинцев. Когда приблизительно через две недели борьба утихла, иорданская армия полностью контролировала положение в стране, тогда как палестинские организации были разгромлены. По крайней мере, 5 000 палестинцев было убито и вдвое больше ранено. Эту кровавую конфронтацию назвали «Черным сентябрем».
Осенью 1970 года, когда иорданская армия занималась массовым избиением палестинцев, в Иордании располагался иракский контингент войск приблизительно в 20 000 человек. Багдад открыто грозился, что использует его для защиты палестинцев: «Сражающиеся баасисты выступят, чтобы помочь вашим героическим братьям, которые сражаются в Иордании за победу и освобождение Палестины… Национальное управление переводит свои вооруженные силы в состояние боевой готовности, дабы стать плечом к плечу рядом со своими сражающимися товарищами федаинами (палестинскими партизанами)».
Получив эти громогласные заявления о поддержке, отчаявшиеся палестинцы умоляли Ирак выполнить свои обещания. Но ни один иракский солдат не шевельнулся, чтобы спасти палестинцев. Иракские силы оставались в своих казармах и, согласно одному сообщению, даже позволили иорданским соединениям пройти через свои позиции.
С чисто военной точки зрения это бездействие было полностью оправдано. «Силы Саладина», как назывался иракский контингент в Иордании (в честь лидера мусульман, освободившего Иерусалим от крестоносцев), никак не могли бороться с более многочисленной и лучше вооруженной иорданской армией. И все же для режима, который начертал на своем знамени обязательство защищать дело Палестины, это было унизительным признанием своей слабости, и Ирак был жестоко раскритикован палестинцами и осмеян сирийцами. У сирийцев были все основания высмеивать соперничающий баасистский режим, ибо в отличие от иракцев, они собрали все силы для спасения палестинцев. Пусть даже решение Сирии о вмешательстве было принято неохотно и их экспедиционный корпус был наголову разбит иорданцами, Дамаск, безусловно, одержал важную идеологическую победу в соревновании с Багдадом, которое длилось с 1966 года, со времени раскола между партиями Баас в этих странах. «Черный сентябрь» заставил иракскую Баас доказывать, что «революционная приверженность делу палестинских партизан не обязательно означает прямое военное сражение с иорданскими вооруженными силами».
Чувствительность баасистов к палестинскому вопросу была еще больше подчеркнута тем, что после событий «Черного сентября» головы полетели и в Дамаске, и в Багдаде. В Сирии «гражданская группировка» Баас, которая спровоцировала вмешательство в Иордании, упрекнула главу «военной группировки», генерала Хафеза Асада, который возражал против него, но последний одержал верх и полностью захватил власть в стране. В Ираке, наоборот, именно военная группировка оказалась в проигрыше: использовав события в Иордании как посланную небом возможность для удара по своему основному сопернику, Саддам сделал Хардана аль-Тикрити козлом отпущения за позор Ирака. В жарких дебатах на Совете Революционного Командования, когда эти двое, как рассказывали, вытащили свои пистолеты и грозились друг друга застрелить, Хусейн сваливал на бывшего министра обороны вину за невмешательство в дела палестинцев. Вероятно, следом на собрании произошло то, что было проницательно описано британским журналистом: «Должно быть, в этот момент по лицам присутствующих членов СРК скользнули легкие улыбки. Ибо все они знали, что решение о невмешательстве иракских войск в Иордании было общим, с ним все они согласились ввиду сообщения военных, что их войска не могут рассчитывать на военную поддержку так далеко от своей базы в условиях открытых боевых действий против Иордании».
Саддам не только поддержал коллективное решение о невмешательстве, но его возражения против такого шага были энергичными, и некоторые обозреватели решили, что Хардан был устранен, ибо именно он поддерживал интервенцию в Иордании вопреки мнению Саддама и Бакра, а не наоборот. Через одиннадцать лет в интервью кувейтской газете Саддам косвенно признал свою роль в событиях того сентября, оправдывая тогдашнюю позицию тем, что он был против использования вооруженных сил «одним арабом против другого». Объяснение Саддама звучало весьма неубедительно. Наверняка его поведение в 1970 году было мотивировано чисто прагматическими соображениями, а именно нежеланием — вмешиваться в конфликт, чреватый военным поражением, пусть мелким, но способным скомпрометировать режим Баас и косвенно его собственную позицию.
Начало войны Судного Дня в октябре 1973 года, когда Египет и Сирия неожиданно напали на Израиль, чтобы нарушить политическое равновесие в регионе, дало Саддаму возможность поднять националистическую репутацию Ирака. К тому времени он уже фактически стал «сильным человеком» в Багдаде. Его главные оппоненты были устранены, и влияние Хусейна на Бакра росло с каждым днем. Вскоре после начала военных действий он склонил колеблющегося президента к тому, чтобы послать бронетанковую дивизию на сирийский фронт. На этот раз решение о вмешательстве было гораздо легче, так как был значительно меньше сопутствующий риск. Ирак не собирался в одиночку сражаться с Израилем, он был лишь малой частью грозных арабских формирований. Даже если бы экспедиционный корпус был разбит, это не выглядело бы прямым поражением Ирака, но частью общеарабской неудачи. С другой стороны, выгода от такого вмешательства была многообразной. За сравнительно низкую цену Ирак изобразил бы себя бескорыстным защитником палестинского дела и военной державой, выручившей арабов.
— В октябре 1973 года Ирак был единственной арабской страной, которая сражалась на двух фронтах, — хвастался Саддам позже. — Его воздушные силы бомбили израильские ракетные базы при первой атаке на египетском фронте, а его армия двинулась к сирийскому фронту, как только война разразилась в Сирии. Ирак оставил свою собственную землю беззащитной, чтобы защитить земли арабской нации.
По его мнению, именно героическая позиция Багдада предотвратила поражение на сирийском фронте:
— Иракская армия сражалась достойно и отважно, что привело в смятение вражеского министра обороны Моше Даяна, который, до того как иракская армия прибыла на Голанские высоты, утверждал, что на следующий день он планировал позавтракать в нашем любимом Дамаске. Вот как мы осуществляем национальные принципы нашей партии.
Реальные действия были гораздо менее героическими. Прибыв на Голанский фронт через десять дней после начала войны, иракская дивизия попала в израильскую засаду и за несколько часов потеряла приблизительно 100 танков. Разумеется, это объяснялось не только иракской некомпетентностью. Между соперничающими баасистскими режимами в Дамаске и в Багдаде отношения были враждебными, и сирийцы, не очень-то хотевшие видеть иракские войска на своей территории, приняли своих самозванных защитников отнюдь не радушно.
Командующий иракскими силами, полковник Имами, прибывший в Дамаск, убедился, что его не ждали, и он не мог получить ни указаний, ни информации. Ему просто сказали, чтобы он «шел вперед и сражался», едва указав направление фронта. У иракцев были только те карты, которые они взяли с собой. У сирийцев карт вообще не было. Иракцам не дали ни шифров, ни позывных, ни радиочастот.
Вклад Ирака был невелик и не оказал никакого влияния на политику и стратегию войны. Багдад не поставили в известность заранее о готовящейся кампании и даже не намекнули о намерении прекратить ее. В итоге Саддам тут же обвинил своих арабских партнеров в том, что его держали в полном неведении, и иракцы услышали по радио о прекращении огня точно так же, как они узнали о начале войны. Не прошло и недели после прекращения военных действий, как иракский экспедиционный корпус был отозван из Сирии, сопровождаемый громкими обвинениями со стороны Ирака, что соглашение Дамаска о прекращении огня на основании резолюций Совета безопасности №№ 338 и 339 ущемляло «права арабского народа на его узурпированную землю».
Публичное объяснение Саддама не раскрыло реальных причин удаления экспедиционного корпуса. Ко времени прекращения огня Израиль отвоевал потерянные территории, и, более того, ему удалось захватить часть сирийской территории, в результате чего Дамаск оказался в радиусе артиллерийского обстрела. Сирийская армия была в состоянии полного истощения, и Саддам ясно видел, что Дамаск не в силах продолжать войну. Иракский контингент в Сирии, учитывая высокие потери, был равным образом не способен сопротивляться израильскому давлению. С другой стороны, как ни ослаблены были иракские войска, они настоятельно требовались в Ираке, чтобы укрепить способность режима сопротивляться другим,
