Глава 9
Пытки, насилие, убийства: я глядел в лицо Преступлению во всех его проявлениях сразу — чудовищная картина!
Для меня, воспитанного в вере в честность правительства, которое никогда не опустится до совершения низменных поступков, которое всегда проявляет заботу о гражданах своего государства, которое выступает в защиту всего самого доброго и разумного, это открытие стало настоящим ударом!
Неудивительно, что правительство скрыло эту информацию от общественности, уничтожило все данные о людях, возглавлявших Аппарат координированной информации!
Похитить того, организовать убийство этого, шантажировать кого-то третьего. И даже глупейшие преступления типа: отравить его любимых рыбок или разбить окна в его доме, чтобы он решил, что не пользуется любовью народа. Но в основном в этом ужасном списке преобладали самые страшные преступления: ограбить банк, добыть доказательства вины определенного лица, представить его гибель как самоубийство. Похитить детей определенного лица и, когда оно придет за ними, убить их у него на глазах. Целый каталог злодейств, возможность совершения которых я даже не мог предположить, хранился в этом ужасном банке данных: кровопролитие, поджоги, месть — жажда смерти, неудержимая и бессмысленная!
Как такое возможно? И это правительство?
Всю ночь, до самого рассвета, я рылся в этой грязи; кровавые образы вставали у меня перед глазами, но я не мог оторваться от этого доказательства вопиющей порочности правительства.
— Лучше нам уйти отсюда, — раздался голос у меня за спиной. — Скоро в лагере и в деревне все проснутся, и вас будут искать.
— Я сейчас где-то между шестым и седьмым кругами ада, — проговорил я. — Я только что прочитал историю небольшой религиозной группы, в полном составе умерщвленной по приказу правительства. В документах говорится, что на них в компьютерной сети специально заведен фальшивый файл с перечислением всех имен и данных. Их должны были арестовать во время облавы и приговорить к расстрелу. Немыслимо!
— Пойдемте отсюда, — попросил Шпиндель. — У вас совершенно безумные глаза.
Он почти насильно вывел меня из комнаты, и по возвращении в лагерь я без сил рухнул на землю и забылся тяжелым сном.
Утром за мной пришел Доберман, и я тут же получил нагоняй за безобразное состояние моей одежды. Я не стал ему ничего рассказывать, так как посчитал, что ему все равно не понять мои душевные муки.
Позже ко мне явилась Корса. До чего же она похожа на глупое животное с фермы, злобно подумал я.
— Привет, Монти! — поздоровалась она, присаживаясь за некое подобие стола, кокетливо скрестила свои жирные ноги и бесцеремонно опустошила мою чашку джолта. — Я знаю, ты подумал, что неплохо бы купить для меня это местечко. Трудолюбие местных пастухов заслуживает наивысшей похвалы: не правда ли, они забавны? Незаконно поселились на незанятой земле, да еще и претендуют на нее. Этак они заставят тебя нести ответственность за всех здешних жителей. Знаешь, Монти, понадобится целое состояние, чтобы очистить землю от этих черных глыб, но придется раскошелиться — иначе где будут резвиться мои милые зверушки? Я знаю, что тобой руководили самые добрые чувства, Монти, но иногда начинаю сомневаться в твоем коммерческом чутье. Мне совершенно ясно, что рядом с тобой должен находиться человек с сильной волей, способный взять тебя в свои крепкие руки. — Она похлопала меня по плечу, да так, что, похоже, остался синяк. — Ничего, не расстраивайся, мы отлично поладим, как только переедем к нам на Модон, и с помощью моей семьи, я надеюсь, мне удастся сделать из тебя человека.
Она уронила лежащие рядом документы в чашу со сладким сиропом, развернулась и поскакала прочь.
— Чудесная девушка, — заметил Доберман.
'Еще бы он так не думал', — сказал я себе. Он весит около трехсот фунтов, а мне нужно весить вдвое больше и при этом быть чемпионом по борьбе, чтобы иметь возможность приструнить Корсу, которая сейчас ко всем ее прошлым угрозам приплела еще и свою семейку. Интересно, они все такие, как ее братец? Тоже целый день слоняются без дела, стреляя ни в чем не повинных птичек и ломая биты?
Но все же у меня было мое секретное оружие. Если не принимать в расчет потрясение, которое я испытал в результате своих поисков истины, то я чувствовал настоящую радость от того, что наконец-то у меня в руках были все нити этого чрезвычайно запутанного дела и я был близок к разоблачению самого грандиозного преступления века. Конечно, я очень рисковал. Особенно когда узнал о факте сокрытия правительством целого куска нашей истории и задался целью во что бы то ни стало провести самостоятельное расследование. Но, несмотря ни на что, я покрою свое имя бессмертной славой! В исповеди Гриса не содержалось и сотой части того, о чем мне по воле судьбы довелось узнать!
Днем я немного вздремнул — мне до смерти надоели шуточки типа 'Земляне нападают!', продолжавшиеся во время всего обеда, — однако вечером все равно рано пошел спать, чтобы под покровом ночи осторожно выбраться из землянки и снова отправиться со Шпинделем в туннель.
Поразмыслив о том, каким образом могли сохраниться эти туннели, я решил, что их спасло то, что они находились под землей, и, когда внезапное землетрясение разрушило наземную часть замка до основания, подземная его часть не пострадала.
— Вон там располагается старая целлологическая лаборатория, — сказал Шпиндель, указывая рукой на дверь. — А прямо над нами находится комната, напоминающая гимнастический зал или что-то в этом роде. Местные жители не смогли открыть туда двери, но я уже обо всем позаботился.
Осмотрев помещение, я понял, что передо мной — спортивный зал графини Крэк. Разогнав рукой пыль, поднявшуюся в воздух, я увидел в глубине зала шкафы с учебными пособиями. Открыв дверцы, я принялся рыться на полках и вскоре нашел то, что искал: материалы о Блито-ПЗ. Я открыл ящик стола. Пожелтевшие от времени газетные листы на каком-то странном языке! Был ли это английский? Я так и не посмел к ним притронуться: по истечении почти сотни лет листы казались такими дряхлыми, что, несмотря на сухой воздух пустыни, могли рассыпаться прямо у меня в руках.
Мы снова вернулись в холл.
— Хорошо, что пастухи не смогли открыть эту комнату, — сказал Шпиндель, указывая на еще одну дверь.
Я направил луч фонаря на дверь и остолбенел. Арсенал! Бластеры, бластики, гранаты — все это было упаковано в герметичные коробки, все как будто новенькое, готовое к употреблению. А это что? Ручные зажигательные бомбы, оптические прицелы для наемных убийц, яд, мины-ловушки для установления в домах и так далее, и тому подобное. Ох, это были опасные люди.
— Заприте хорошенько эту комнату! — велел я Шпинделю дрожащим голосом и вышел.
Вернувшись в компьютерный зал, я зажал нос — очень уж скверно пахла полусгнившая кожа — и принялся за работу с файлами. Видите, читатель, что мне приходилось терпеть, чтобы окончить свое исследование?
Этой ночью я надеялся разыскать какую-нибудь новую информацию о Блито-ПЗ. Через пару часов я наткнулся на ошеломляющие сведения.
На протяжении целых пятнадцати тысяч лет на Блито-ПЗ посылали разведывательные суда! Я был поражен, как долго Волтар продолжал интересоваться этой планетой. Каждые несколько лет, а иногда и несколько веков в космос высылалась большая инспекционная бригада, проводившая исследования в соответствии с волтарианским Графиком Вторжения. Цивилизации рождались и умирали, но информация о них бережно хранилась в памяти компьютера. Конечно, оригиналы мне были недоступны, зато в моем распоряжении находились бумажные копии информации, находящейся в электронной памяти машин.
Самая большая стопка бумаг лежала в ящике с ярлыком: 'Разведывательные организации правительства Земли'.
