верно? Но теперь все в порядке. Она была в Мадриде, и я весь вечер показывала ей, как это делается, и она всему научилась, и, Господи, он теперь счастлив. Успокоился. Все улажено, и мы можем отплывать. Ты только посмотри на эти штанишки. — Крошка скинула те, что на ней были, и напялила прозрачные газовые штанишки. — Правда, все насквозь видно? Посмотри, Инки!
В шляпе и жакете тореадора и арабских прозрачных штанишках она выглядела очень забавно. Я не мог сдержать смех.
— Так-то лучше, — заметила она. — А сейчас вот тебе награда — пара затяжек бхонга, и пойдем спать.
— Нет.
— Да брось, Инки. Не будь букой. — Она убежала и вернулась с бхонгом.
Я затянулся. Вкус был какой-то другой. Крошка раздевалась.
— Постой, — произнес я. — Если ты весь вечер занималась сексом, значит, не собираешься приставать ко мне сейчас?
— Да это была только разминка, — заявила она. — Никакого веселья. Я показала им, как надо, чтобы их брак не распался. Давай шевелись.
— Подожди, — проговорил я. — У бхонга странный вкус… — И тут меня накрыла тяжелая волна. И все вокруг показалось чудесным.
— Конечно, у него другой вкус. Ты куришь пятьдесят на пятьдесят. Марихуана с гашишем. Дай мне тоже затяжечку…
Ночь длиной в два года, не меньше, наконец-то закончилась. Я проснулся.
Мы были в море. Крошка уже ушла. Я обнаружил, что не могу вспомнить, какое сегодня число. Либо июль, либо сентябрь 1492. или 2186 года. Стюард открыл ставни и принялся за уборку.
— Какое сегодня число? — дрожащим голосом спросил я.
— Первое мая. 'Разбуди меня, матушка, пораньше, и я стану майской королевой', — так поется в песне. Если бы вы открыли на ночь окно, вам бы легче спалось, сэр.
— Куда мы плывем? — спросил я.
— Куда вы приказали, сэр.
— Хватит болтать! — отозвался я. — Пожалуйста, скажите куда.
— Туда, куда хотел отправиться жених юной леди, сэр, — в Марсель. Должен сказать, вы слишком много его слушаете, сэр. По мне, так французы — просто стадо свиней.
— Похоже на качку, — произнес я, чувствуя, как в моем теле отдается малейшее движение судна.
— Это и есть качка, сэр. В этом месте Средиземное море всегда (…)!
Я выглянул в окно. На море было довольно сильное волнение. Мне стало не по себе.
Я оделся и вышел на палубу. Завтракать мне не хотелось. На палубе оказалось очень ветрено.
Мэдисон притулился в шезлонге, укрывшись от ветра за трубой вентилятора, и рассматривал старую книгу.
— Привет, Смит. Как здорово, что у нас появился такой шанс.
— Какой шанс? — тупо спросил я.
Он поднял книгу и показал мне название.
— Граф Монте-Кристо был прирожденным бандитом. Я часто задумывался, настоящая это фигура или вымышленная. Кому-то ведь надо отделить правду от вымысла.
— С каких же пор этим стали заниматься газетчики? — иронически осведомился я.
— Это моя новая идея, — заявил Мэдисон. — И я докопаюсь до самой сути.
Сегодня утром я не собирался докапываться ни до какой сути. Стабилизаторы немного провисли, и яхту сильно качнуло.
— В марсельском порту, — заявил Мэдисон, — расположена тюрьма под названием 'Замок Иф'. Если верить автору книги, Александру Дюма, графа Монте-Кристо посадили туда еще молоденьким матросом. Он сумел стать выдающейся величиной, практически бандитом, которому нет равных. Он совершенно бессмертен. Мне хочется посмотреть, действительно ли существует камера с таким туннелем, как описано в книге. Как мило с вашей стороны, что вы прислали Крошку спросить, куда плыть. Она такой милый, непосредственный ребенок, правда?
Это меня доконало. Я бросился к поручням.
— Нельзя становиться против ветра, — поучал тренер, вытирая меня. — Нужно было сказать стюарду, что вас тошнит. Когда начинается морская болезнь, (…), таблетки драмамина уже не помогут. Лекарство силком быстро выйдет обратно. Давайте пару кругов вокруг палубы, и все будет в порядке.
Наше путешествие в Марсель не совсем удалось. Прежде всего, французы, хотя и были очень рады нам услужить, оказались совершенно не в состоянии понять, почему мы желаем посетить Замок Иф.
С помощью переводчика, поскольку никто из нас не говорил по-французски, начальник порта объяснил нам, что если мы не являемся террористами, то он не может допустить, чтобы народ с какой-то яхты разгуливал по порту или шлялся по городу. У нас оставался еще один шанс. Если бы нам удалось доказать, что мы везем героин, двери порта гостеприимно распахнулись бы для нас.
Мэдисон уныло топнул по палубе. Крошка заявила, что мы можем остаться на борту. В Мадриде она купила новую музыку и теперь могла часами валяться в кровати и слушать ее. Все это приводило меня в отчаяние. Я пригласил начальника в соседнюю каюту и с помощью переводчика попросил принести ультра-фиолетовую лампу. Когда ее доставили, я разделся и включил ее. Начальник и переводчик уставились на светящиеся буквы: 'Шпиён семейства Роксентеров'.
Переводчик перевел надпись.
Начальник порта неожиданно бухнулся на колени и бросился целовать отвороты моих брюк, что-то бормоча и причитая.
— Он говорит, — сказал переводчик, — что нужно было сразу ему сообщить. Он и понятия не имел, что вы работаете на человека, который контролирует торговлю наркотиками во всем мире. Такое отношение с его стороны к лицу, представляющему Роксентера, непростительно. Теперь ему придется выйти в отставку и окончить дни в угрызениях совести.
Эти французы такие эмоциональные, такие ранимые!
— Нет-нет, — заговорил я, — достаточно того, что вы позволите нам спуститься на берег, осмотреть окрестности и посетить Замок Иф.
Начальник зарыдал от счастья и снова что-то забормотал.
— Он хочет заверить вас, — сказал переводчик, — что незаконная контрабанда героином у него полностью налажена и процветает, и он надеется, что вы так и доложите по начальству.
— Даю слово, — пообещал я.
Начальник порта выслушал перевод и начал целовать мне руки. Потом просительно произнес что-то еще.
— Он приглашает вас на ужин сегодня вечером, — сообщил переводчик. — У него красивая жена и дочь, и он настаивает, чтобы вы остались ночевать и развлеклись с ними обеими.
Я уже открыл рот, собираясь возразить, но переводчик сделал мне предупреждающий знак:
— Пожалуйста, не отказывайтесь. Вы оскорбите французскую гордость и поставите его в ужасное положение. У него будет нервный срыв.
И мне пришлось отправить Крошку и Мэдисона в замок-тюрьму, а самому пойти ужинать.
Да, не могу вспомнить Марсель без содрогания. Теперь я полностью разделяю мнение стюарда о французах.
Жена оказалась толстой коровой, а у дочери была заячья губа.
Такие вещи сильно влияют на общее впечатление от страны.
Глава 4
Мы отплыли на следующее утро. На море штормило, и я пластом валялся на своей койке. Ко мне
