смогут пожениться.
— Вот так штука, — повторила она и стала одеваться. Хеллер все еще копался в чемодане, и вид у него был хмурый. Графиня Крэк надела свою шиншилловую куртку и меховую шапку, взяла свой бумажник и пошла из комнаты. У выхода она остановилась, обернулась и объявила:
— Я хочу повидаться с Мамми Бумп. Нам нужно обсудить много всяких дел. До скорого, дорогой. — С этим она ушла.
Вот уж о чем я меньше всего желал слышать, так это о людях, людях, людях и тряпках, тряпках, тряпках. Мне не хотелось портить себе приподнятого настроения. Я отключил ее видеоэкран. Расстроенный вид Хеллера доставлял мне чрезвычайное удовольствие.
Он прекрасно понимал, что довел себя до финансового краха. Аккуратный серый фланелевый костюм и шелковая рубашка, очевидно, далеко не соответствовали его настроению. Он достал со дна чемодана рабочий костюм из грубой бумажной ткани. Нынче для пляжа он представлял собой подходящий стиль одежды, и, возможно, Хеллер думал провести какое-то время на песке — он время от времени поглядывал в окно на холодное серое море.
Хеллер стал неторопливо одеваться. Самые последние моды мужской одежды из грубой бумажной ткани требовали, чтобы материал был порван, покрыт заплатами и жирными пятнами, как настоящая рабочая одежда. И сейчас Хеллер был, возможно, одет по последнему крику пляжной моды — боги, разве он не походил на бедолагу оборванца, когда глядел на себя в зеркало!
Затем Хеллер долго-долго сидел, глядя в окно на холодное серое море. Глазам моим — какое удовольствие! Могущественный — о, как низко он пал! Он не только не смог исправить свое положение в Нью-Йорке, он стал гордым обладателем неоспоримого символа полного финансового краха. Удовольствию моему не было конца. Это не только притормозит — это отбросит выполнение его миссии назад!
Наконец Хеллер взглянул на наручные часы. Они показывали что-то около полудня — по восточному поясному времени. Я вспомнил, что полдень — это объявленный срок лишения права выкупа закладной. Он посмотрел на дверь, затем на телефон. Я догадался, что он дожидается новостей от Изи.
Хеллер поднялся и подошел к телефону. Снял трубку. Никакого гудка, молчание. Он нажал несколько кнопок для подключения к наружной линии. Тоже молчание.
Ага! Я понял, что случилось. Телефонная компания отключила связь. Я ощутил бурный прилив радости.
Хеллер положил трубку на рычаг. Затем посмотрел на ванную комнату. Зашел в нее, щелкнул выключателем — одним, другим. Ничего не произошло. Свет не зажегся.
Ну чудеса! И электрокомпания отключила свет.
Он повернул водопроводный кран. Ничего не произошло. Ого! Я злорадствовал — и компания городского водоснабжения отключила воду.
Он подошел к батарее и потрогал ее. Она, очевидно, была холодна как лед. Отключили и отопление.
Он находился в супершикарном отеле-казино в высотном здании Атлантик-Сити. Фактически был его владельцем. И его напрочь лишили всех коммунальных услуг.
Я потирал руки: дайте только время — и даже в трубах замерзнет вода.
Браво! Браво! Судьба вколачивала клин несчастья кувалдой — кузнечным молотом.
Хеллер принялся расхаживать взад и вперед, изредка поглядывая на часы, потом на дверь. Один раз он воскликнул: «Да где же вы, Изя?!»
Было двенадцать тридцать. Наверное, в комнате становилось все холоднее, потому что он набросил на плечи пальто и продолжал расхаживать по комнате, продолжал поглядывать на часы. О, я наслаждался каждой секундой происходящего.
Наступил час. Графиня не возвращалась. От Изи ни слуху ни духу. Хеллер опустился в кресло.
— Эх, бросили вы меня, Изя, но я нисколечко не виню вас за это.
Он увидел поднимающийся с раскинувшегося далеко внизу приморского бульвара дымок. Хеллер подошел к окну. Что это было, он не мог разглядеть как следует. Какая-то горящая машина. Кроме того, ему мешал дым, наплывающий с пляжа. Он не потрудился пройти в гостиную и посмотреть оттуда. Я предположил, что там произошло какое-то бесчинство с грабежом.
Час десять. Стук в дверь. Хеллер подбежал и открыл. Там стоял очень опечаленный Изя. Он выглядел еще более убогим, чем обычно. Пальтишко от Армии Спасения полиняло и лоснилось в потертых местах. Сильно потрепанный портфель был весь в дырах, в которые высовывалась бумага. И что казалось почти совсем невозможным, он выглядел гораздо печальней и удрученней, чем обычно. Хеллер впустил его в номер.
— О, мистер Джет, — запричитал Изя, — говорил же я вам: не делайте никаких глупостей. Во всей истории бизнеса не было еще такой катастрофы. Я ведь вам твердил и твердил, чтобы вы не связывали своего имени с корпорациями. А теперь вы увязли по уши. Бизнес нужно было оставить мне.
Хеллер опустился в кресло и взялся руками за голову, говоря:
— Теперь я знаю это, знаю.
— Вчера бы вам следовало это знать. Бизнес — это один из самых предательских инструментов судьбы. Но это моя ошибка. Я видел блеск у вас в глазах, а когда он у вас появляется, вы всегда уходите и ведете себя так, что люди в вас стреляют. А теперь они применили пулеметы, пушки и даже водородную бомбу. Ой, какие же кругом разрушения!
— Я знаю, знаю, — уныло проговорил Хеллер. — Каково положение дел сейчас?
— Есть крошечная непессимистическая новость, которой я не доверяю, и есть плохие новости — уж они-то надежные. Поэтому сначала я сообщу вам плохие.
— Вероятно, — сказал Хеллер, — хорошая заключается в том, что меня накормят завтраком, прежде чем уничтожить. Так что давайте.
— Вы должны были насторожиться, когда вам позволяли так долго выигрывать. Чтобы заплатить по ставкам, которые вы делали с такой безумной отрешенностью, они сняли деньги из всех казино, со всех принадлежавших корпорации банковских счетов. Они даже переслали деньги по телеграфу из Лас-Вегаса. Кроме того, они собрали деньги вперед со всех постояльцев отеля. Они исчерпали все возможные источники наличных, которые только могли, рассчитывая, что они потекут к ним назад через вас, отмытые как убытки корпорации.
Картина ликвидности корпорации — это минус миллионы и миллионы. И ей также придется оплатить долговые расписки, масса которых была выдана в конце вечера, и таким образом мы подходим к отвратительной теме долга.
Деньги, которые им следовало бы платить за коммунальные услуги: телефон, электричество, воду, — месяцами уплывали в их карманы. Поэтому сегодня прекратили их подачу, а вдобавок и топливного масла. Сюда даже включаются счета за бензин для обширного подвижного состава корпорации.
Все служащие многочисленных предприятий корпорации не получают и уже какое-то время не получали зарплаты. Также отсутствует налог, удерживаемый В пользу правительственной Службы внутренних налогов.
Деньги, отчисленные в пенсионные фонды служащих, были инвестированы в предприятия, которые таинственньщ образом прогорели, и, следовательно, нужно создавать пенсионный фонд. По всем государственным и местным налогам, включая налог с оборота, корпорация за последний год является должником. Большая часть оборудования отелей оплачивается по контрактам на временной основе, и эти компании хотят забрать оборудование назад, все вплоть до отопительных печей.
Сейчас зима, прекращено движение яхт и ничего не плавает по внутрибереговому водному пути.
Сейчас зима, и причалы с аттракционами никому не нужны.
Сейчас зима, и нет отдыхающих, чтобы заполнить номера отелей.
Хеллера охватила дрожь.
— Это все?
— Нет, — отвечал Изя. Он разворачивал газету. — Этот макаронник, этот злосчастный Пьегаре, должно быть, сразу же прошлым вечером разговаривал с прессой, подонок. Вы это вот видели? — Он поднес к глазам Хеллера первую полосу газеты «Нью-Йоркская грязь». В ней говорилось:
