находясь в десяти тысячах миль от агента, узнает его мнение об изобретении противника — насколько оно стоящее или нестоящее. Меня беспокоило, уж не заклинило ли «жучок» на эмоции «Недовольство». Как это возможно — визуально раздевать стюардесс и не балдеть от этого?! Я точно знаю: вид их, совсем нагих, бегающих взад и вперед по проходу между рядами, сильно подействовал на меня.
Но когда Кроуб пересел на другой самолет в Стамбуле, произошла перемена. По другую сторону прохода сидел какой-то толстяк, и Кроуб стал изучать его мозг, поскольку мог видеть сквозь кожу и кость. Странно же выглядел этот мозг на моем экране!
Кроуб, похоже, раздумывал о том, как его переделать. Вспыхнули буквы: «Радостное настроение. Отлично».
Довольный тем, что третий «жучок» работает, я вышел из комнаты и позавтракал.
Меня слегка беспокоило еще кое-что. Я пропустил прошлым вечером свидание с женщиной, — что свидетельствует о том, как предан своей работе офицер Аппарата, — а Ахмед, водитель такси, мне сегодня не сообщил, как он с этим управился, даже записки не оставил.
Я приказал Мусефу, несшему в этот день охрану, разыскать Терса и получить эти сведения. Вернувшись, Мусеф сообщил:
— Терс говорит, что Ахмед вчера вечером не появлялся.
— Скажи Терсу, чтобы договорился с таксистом на сегодняшний вечер, — распорядился я.
— Терс не думает, что он приедет, — сказал Мусеф.
— Он не сказал почему?
— Много из него вытянешь, когда он смеется так по-дурацки, — пожаловался Мусеф.
Ясно. Я попытался позвонить Ахмеду, но безуспешно.
Что ж, возможно, ему было трудно найти для меня женщину. Да, так, наверное, и случилось. Ладно, решил я, займусь им попозже, когда меньше будут докучать дела.
Покончив с завтраком, я вернулся в свою потайную комнату к видеоустановке. Нельзя было пропустить ни одного эпизода пребывания Кроуба в Нью-Йорке. От этого зависело слишком многое.
Я придвинул к себе радио двухсторонней связи, готовый, если что-нибудь пойдет наперекосяк, инструктировать охранников о дальнейших действиях.
В случае провала Кроуба моя собственная жизнь повисла бы на волоске. Хеллер не должен преуспеть в своем деле.
Февральский Нью-Йорк лежал в предрассветной мгле.
После шестичасовой задержки в Париже, до предела взвинтившей мне нервы, Кроуб наконец прилетел в Нью-Йорк.
На экранах двух других установок я ничего не видел. Слышалось медленное дыхание. Ага! Они крепко уснули — и Хеллер, и Крэк. Кроуб застанет их врасплох!
Двое охранников Кроуба сели с ним в лифт в Эмпайр Стейт Билдинг и вышли на нужном этаже. Коридор был безлюдным и слабоосвещенным. Один из охранников нес большой чемодан с хирургическими инструментами, другой разведывал дорогу. Очевидно, он обнаружил нужные им коридор и дверь и возвратился назад.
Они пошли дальше, подталкивая перед собой Кроуба, и, прежде чем повернуть в последний на пути коридор, взяли на изготовку бластики и сняли с Кроуба ограничительный жилет. Один остался стоять в боевой готовности, а другой подвел его к двери с изображением реактивного самолета, громко постучал и отпрыгнул назад.
Кроуб сфокусировался на картинке самолета, затем на интерьере офиса, видя его сквозь дверь. Он хотел было пройти сквозь нее, но ударился и отскочил. Он бы, возможно, там не остался, если бы его глаз не сфокусировался на коте. Кот дремал на столе, но теперь проснулся и смотрел на дверь, недоумевая, что означает этот грохот. Кроуб же, видимо, прежде ни разу не видевший кошки, с любопытством разглядывал зверя через дверь. Буквы сообщали: «Мистификация».
При первом же ударе в дверь ожил экран одной из моих видеоустановок. Я не мог определить, которой — связанной с Крэк или Хеллером, до тех пор, пока не глянул, какой она помечена буквой. «К». Это проснулась графиня Крэк.
Она включила ночник, взглянула на будильник: 5.39. Посмотрев на окно, она увидела на стекле снег, а за ним — зеленоватое свечение предрассветного города.
Крэк поднялась, сунула ноги в тапочки, набросила красный купальный халат из шелка и посмотрела на Хеллера. Тот мирно спал, повернувшись к стене.
Не все шло так, как мне хотелось.
Крэк вышла из «комнаты размышлений», закрыв за собой дверь, включила в главном офисе свет и, пройдя по белоснежному ковру, открыла дверь в коридор.
Кроуб перестал созерцать кота и, когда перед ним распахнулась дверь, уставился на графиню.
— Графиня Крэк! — воскликнул он. Буквы выстроились в сообщение: «Удивление. Страх».
— Входите, — пригласила графиня на волтарианском языке.
Тот робко вошел, и дверь за ним закрылась. «Тс-с!» — сказала Крэк и, подведя Кроуба к секретарскому кабинету, втолкнула его туда и вошла сама. Кроуб стоял, глядя на нее — на поверхность ее лица. Всякий, кто работал в Замке Мрака, прекрасно знал, что графиня Крэк может убить на месте.
— Ну, так что же вы тут забыли, доктор Кроуб? — спросила графиня Крэк.
На экране Кроуба вспыхнули буквы: «Ужас».
Да, я ошибся. Полностью признаю свою вину. Я нарочно не сообщил ему, что графиня в Нью-Йорке. Сказал только, что наврать, если они встретятся. Внезапно я осознал тот факт, что он, возможно, не знает о личных отношениях между «тем мужчиной», которого он должен был обработать, и графиней Крэк. Вспомнит ли он то, что ему велено было сказать ей? Или испортит все дело и его втопчут в ковер?
— Я… я… я забыл, — пролепетал он.
Графиня Крэк хмыкнула. Мне определенно не понравилось звучание этого «хм-м». Она знала, что Кроуб помешан на экспериментах с телами: пока она готовила номера, он готовил уродцев. Графиня Крэк прекрасно знала, на что он был способен. Возможно, она даже не подозревала, что я послал его с заданием физически искалечить Хеллера. Ибо то, что Крэк сейчас сказала, могло бы объяснить все. А сказала она следующее:
— С каким же делом прислал вас Солтен?
У меня волосы зашевелились. Если Кроуб проболтается, графиня разыщет меня — и быть мне покойником!
О, дело оборачивалось совсем скверно.
Кроуб заикался, а нить моей жизни становилась все тоньше.
Удивительно, как непосредственная близость смерти влияет на ум. Всегда было известно, что мужчины — мыслящие существа.
— Я должен помочь одному человеку составить формулу споры, — выпалил он. Вспомнил!
— А, ну что ж, я уверена, что ваша помощь будет весьма желательна. Почему бы вам не присесть вон там? — Она указала на кресло возле стены. — После долгого пути вы, наверное, очень устали.
Мое радиопереговорное устройство издало легкий треск, затем послышался голос охранника:
— Я думаю, с ним там все в порядке. У нас остался его чемодан. Что делать? Подсунуть его в контору и возвращаться?
— Нет-нет! — отвечал я ему. — Оставайтесь на месте. Спрячьтесь и ждите. Не нравится мне, как идет дело.
— Он должен установить «жучки», — сказал один охранник другому. — Нам нужно подождать.
Графиня Крэк шарила на верхней полке секретарского стенного шкафа. Снимала ящик.
— Не бойтесь, доктор Кроуб. Мы только дадим вам расслабиться, чтобы вы смогли немного поспать, — говорила графиня и при этом доставала что-то из ящика.
Гипношлем!
Я вдруг стал молиться. Под ним Кроуб мог бы выдать полученные им настоящие приказы. И мне пришел бы конец.
Крэк нахлобучила гипношлем ему на голову. На экране вспыхнули буквы: «Двойной ужас».
