сменить обстановку, да передумал.

Был там еще длинный буфет, и Щелк открыл дверцу, видно, ожидая увидеть внутри ценную посуду. Но внутри оказался распределительный щит.

— Большую кнопку не трогай, — предостерег его Мэдисон. — Неизвестно, что на сей раз случится.

Щелк окинул взглядом ряд кнопок сверху вниз и нажал на одну.

В салоне загорелись светильники.

Теперь они смогли рассмотреть помещение получше. Комната превосходная, но стены и пол действительно голые.

В конце ее виднелись стеклянные двери. Щелк нажал на другую кнопку, и прожекторы высветили за дверьми прекрасный сад, где бил фонтан и слышалось пение птиц.

Расхрабрившись, Щелк нажал еще на одну кнопочку.

Внезапно комната стала прекрасна!

На полу лежал ковер.

На небольших столиках у стен появились вазы с цветами.

На стенах висели картины.

Щелк поспешно выключил кнопку. Вазы, цветы, ковер и картины исчезли!

— О боги! — воскликнул Щелк. — Все то, что мы собирались украсть, — всего лишь электронная иллюзия!

Мэдисона вдруг как громом поразило. Он вспомнил, как Ломбар Хисст в алой форме встал во время церемонии в Дворцовом городе у какой-то штуковины — и над зданием нависла двухсотфутовая фигура шефа Аппарата.

Генерал Бугель совсем чокнулся со своими офицерами, чертями и прочим. Но по части охраны от воров был докой.

Красть тут было нечего!

На глаза Щелка навернулись слезы. Он поплелся прочь так, словно ноги его налились свинцом. Голосом, полным безысходной тоски, он пробормотал: 'Прощай, моя мечта!' — и потащился на семьдесят шестой этаж, оставив Мэдисона искать исчезнувшую команду. О, это был миг величайшей печали.

Глава 5

Несколько часов Мэдисон искал свою команду. И наконец выяснил, что особые приспособления под полом верхнего коридора перенесли их в «тюрьму» на семьдесят шестом этаже. Где они и пребывали в страхе, что их вернут в главную, настоящую, тюрьму Конфедерации, и откуда Мэдисон их в конце концов вызволил.

Смущенный электронщик объяснил, что тоже обманулся: устройства, сказал он, не принадлежали к тому типу, что имели широкое хождение вне сферы деятельности сил безопасности. Из хранилища электронных деталей он извлек одну и, покумекав, продемонстрировал всем: эта, мол, штучка размером с наконечник шариковой ручки, будучи помещена на пути луча микроскопического проектора, создает в воздухе изображения, способные двигаться и издавать звуки. Данная штучка, к счастью, создавала изображение не привидения, а писающего мальчика, и это обстоятельство значительно укрепило моральный дух команды и даже вызвало смех, хоть и жидковатый.

Вместе со всеми смеялся и скалолаз, к тому времени окончательно оправившийся, хотя и сознавал, что люди смеются, собственно говоря, над ним.

Все пришли к единодушному мнению, что генерал Бугель приворовывал государственную собственность и технические устройства, а потому порешили считать его своим парнем. И их совсем не интересовало, почему он это делал: ради развлечения или из желания напугать своих товарищей-офицеров до полусмерти. У Мэдисона была другая теория: изготовители, зная, что Бугель немного с приветом, установили эти устройства в надежде заполучить контракт после того, как клиент выяснит возможности оборудования. Мэдисон заметил, что на щитках, приводящих устройства в действие, значились названия разных фирм-изготовителей. Но вряд ли хоть одна из них работала легально или была хотя бы известна властям, ибо в этом случае устройства давно бы уже изъяли. Но вслух своих подозрений Мэдисон не высказал: люди очень нуждались хоть в каком-то утешении.

Но все хорошо, что хорошо кончается. Команда выспалась. И Мэдисона теперь занимали другие дела.

В брифинг-зале на семьдесят шестом этаже, где генерал Бугель, очевидно, выступал перед своим персоналом, Мэдисон собрал свою банду с одному ему известной целью.

Бывшие зеки выглядели гораздо лучше: мужчины побрились и подстриглись, женщины сделали себе прически и навели макияж. Правда, все они были тощими, но данную проблему могло решить лишь хорошее питание. Лица собравшихся все еще покрывала тюремная бледность, однако несколько дней в солярии быстро придадут коже более естественный цвет. Ну а вонь исчезла!

Повара торчали в дверях, остальные расположились на стульях и скамейках. Мэдисон взгромоздился на трибуну, стоявшую посреди зала, и взгляды присутствующих тут же устремились на него.

— Я сегодня собрал вас всех, — заговорил он, — чтобы объяснить, почему вы, собственно, находитесь здесь. Некоторые из вас, возможно, удивятся, но основа единой команды — это общая цель. Я знаю, некоторых из вас интересует, что же такое 'служба ССО'. Это не 'служба по срочному освобождению заключенных'. Просто я назвался работником таковой, чтобы освободить вас.

Слушатели навострили уши. С облегчением узнали они, что попали в руки не к офицеру Аппарата, а к человеку, который, кажется, хочет сказать, что у него другие цели, и, вполне возможно, является криминальным «авторитетом», который пользуется Аппаратом для собственных преступных целей. Популярность Мэдисона росла на глазах.

— На самом деле, — продолжал Мэдисон, — ССО — это 'служба по связям с общественностью'. Это деятельность, которой теперь займетесь и вы.

Все дружно покивали, но выглядели весьма озадаченными. О такой штуке они и слыхом не слыхивали. Вся их связь с общественностью заключалась исключительно в обмане последней и всяческих измывательствах над ней.

— Поскольку теперь это будет вашей работой, — говорил Мэдисон, — я объясню вам все подробно.

Мэдисон выпрямился, лицо его пылало. Он сел на любимого конька.

— ССО — это одно из благороднейших устремлений человека! — заявил он голосом, более приличествующим для церковной проповеди.

Слушатели оживились. И уставились на оратора во все глаза.

Мэдисон вошел в раж. Голос его сохранял ласкательные нотки панегирика.

— Связь с общественностью — искусство, далеко превосходящее живопись и грубую поэзию.

Аудитория завороженно безмолвствовала.

— Это магия, — разливался Мэдисон, — с помощью которой людям можно внушить любые мысли, это удар по мозгам, заставляющий их изменять свои решения.

— Вот это больше похоже на дело! — выкрикнул громила. — А как нужно бить-то: легонько, чтобы оглушить, или крепко, чтобы насмерть?

Мэдисон одарил его прекрасной улыбкой:

— Бить всегда следует насмерть. Люди загомонили, закивали.

— Ясно, — раздалось множество голосов.

Затем кто-то доверительно, но громко сообщил своему соседу:

— Как раз это и говорил прошлым вечером его помощник Щелк. Он киллер! Один из величайших убийц всех времен!

Все зааплодировали, даже повара у двери. Потом присутствующие встали и стали скандировать: 'Гла-ВАРЬ! Гла-ВАРЬ! Гла-ВАРЬ!' Мэдисон знал, что и в какой момент должно происходить на сцене и когда

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату