Грис посмотрел на адвокатов. Те кивали ему. На скамье у них за спиной улыбался Мэдисон.
— Именно так, — сказал Грис. — Он отказался подчиняться приказам. Он стал совершенно неуправляемым. Джеттеро Хеллер поставил меня в такое положение, когда, чтобы защититься, я мог только жениться еще раз.
Гул в зале усилился, угрожая порядку. Лорд Терн снова ударил в гонг.
— Секретарь, — обратился он к своему писцу, сидящему за столом пониже, — обвиняемый преднамеренно уводит суд в сторону. Уберите эти замечания из протокола.
Но Мэдисон заулыбался еще шире. Слова Гриса можно было выбросить из протокола, но их уже транслировали по хоумвидению на весь Волтар, и скоро о них узнает вся Конфедерация.
Самый старший из адвокатов Гриса, один из двух бывших судей внутренней полиции, встал.
— Ваша светлость, — обратился он к Терну, — мы принимаем обвинение в двоеженстве, имевшем место в вашей тюрьме, но желаем доказать, что оно было совершенно обоснованным.
— Что?! — вскричал Терн.
Старый адвокат продолжал:
— Чтобы прояснить этот момент, нам придется представить большое число свидетелей. Они засвидетельствуют различные преступления и ситуации, составляющие фон обвинения, и, когда мы подойдем к концу разбирательства, я уверен, вы согласитесь, что смягчающие обстоятельства достаточно весомы для признания нашего подопечного невиновным.
— Не вам судить, каково будет мое решение! — проревел лорд Терн. И увидел наведенные на него камеры хоумвидения. 'Не следует, — мелькнула у него мысль, — показывать себя с дурной стороны, будто я безрассуден или предубежден'. — Однако, — проговорил он с тяжелым вздохом, — представьте своих свидетелей, и мы их допросим.
И без того приподнятое настроение Мэдисона воспарило до небес. Получилось точно так, как он задумал и на что надеялся. Он осуществил мечту агента ССО. Он чуть не разразился ликованием. Перед его мысленным взором потекли мили и мили заголовков наподобие ревущей реки из самых черных чернил.
И все — о Хеллере!
Глава 2
Суд, который по волтарианским нормам должен был длиться десять минут, искусственно затягивался благодаря заботливым наставлениям Мэдисона и продолжался по-земному дни и недели, и он надеялся, что разбирательство протянется и на месяцы. О нем кричали газетные заголовки, его часами транслировали по хоумвидению.
Двое бывших судей из полиции видали на своем веку самые невероятные увертки и околичности, изобретенные десятками тысяч подсудимых, а сидевшие в тюрьме располагали кучей времени, чтобы все как следует обдумать перед судом. Да и старый палач наслушался от охваченных ужасом жертв и измученных страданиями семей всяческих жалобных просьб и хитрых уверток. Все шло на пользу Грису.
Основная тактика защиты тем не менее оставалась в принципе той же самой.
Свидетели, вызванные защитниками Гриса, занимали положенное место. Каждый в деталях предъявлял неопровержимые ужасающие свидетельства преступности Гриса. Хотя многие из этих деяний уже фигурировали в газетах до суда, здесь их демонстрировали, разыгрывали и по многу часов обсуждали, каждое в отдельности, до выявления самой грязной и жуткой детали, чтобы уж ничего не оставалось на долю воображения. Отыскивали и приволакивали жертвы. Даже эксгумировали трупы, и зал наполнялся вонью.
Грис становился все более самоуверенным, даже дерзким. Когда спустя день-два, а то и три, посвященных разбирательству его преступления, его снова заставляли занять место подсудимого, он признавался, что факты верны, что он это сделал и что как служащий Аппарата признает себя виновным, но каждый раз уточнял свое заявление, объявляя: 'Сделать это меня заставил Джеттеро Хеллер. Это все из-за него'.
Заголовки, заголовки, заголовки, часы и часы показа по хоумвидению. День за днем. Неделя за неделей. Общественное возмущение офицером Аппарата дошло до того, что лорд Терн вызвал на время танки и поставил их перед всеми воротами. Ежедневно не только зал суда до отказа забивался народом, но и весь холм, на котором располагался замок, заполоняли зрители. Для утоления информационной жажды народа работали все хоумвизоры на Волтаре.
Не раз лорд Терн обращался к защитникам Гриса с вопросом: 'Каким образом, во имя всего святого, такое очернение вашего подзащитного будет способствовать его освобождению?'
Адвокаты спокойно игнорировали озадаченность Терна. Они просто-напросто продолжали выносить на рассмотрение суда все новые и новые преступления своего подопечного. Грис продолжал признавать себя виновным в них, всякий раз утверждая, что Хеллер явился причиной его злодеяний. И так это шоу тянулось дальше.
Весь Флот начало трясти от негодования. Обвинения со стороны «алкаша», который сидит себе преспокойно в своем черном мундире полковника Аппарата и ухмыляется, да еще постоянно обвиняет офицера Королевского Флота — и не кого-нибудь, а Джеттеро Хеллера — и при этом вовсе не объясняет, как или почему заставил он его это сделать, переполняло чашу терпения служащих Флота.
Суд собирался только по утрам, и однажды днем Мэдисон получил от Ломбара Хисста требование срочно явиться в резиденцию Аппарата в Правительственный город.
Он прилетел туда, но патруль увел его от главного входа к другой боковой двери. И все же он заметил, что делается на площади: она была забита машинами флотских штабистов с адмиральскими вымпелами.
Ломбар Хисст находился в подземной комнате, под своим офисом. Он встретил Мэдисона в тот же момент, как агент ССО вышел из аэромобиля.
— Требуется твоя помощь, — сказал возбужденный Хисст. — Там наверху ко мне депутация. Самые старшие флотские офицеры. По численности Флот превосходит Аппарат — десять к одному, а то и больше. Они очень недовольны тем, что говорит Грис! А вдруг они взбунтуются?
— Не волнуйтесь и послушайте меня, — сказал Мэдисон спокойным, умиротворяющим голосом, — это лишь проблема ССО, а мы действуем весьма успешно. Наша деятельность основывается на трех китах: Достоверность, Двойственность и Доверительность. Достоверность у нас есть, это точно: каждый день все газеты отдают нам свои первые полосы, а показ по хоумвидению — просто блеск. Депутация эта — жизненно необходимая Двойственность. Без этого мы никак бы не могли обойтись. И, наконец, все, что нам нужно добавить, — это максимум Доверительности.
— Вот она-то и начинает колебаться, — сказал Ломбар. — Причем моя.
— О нет, нет, нет, — возразил Мэдисон, — это все входит в план. Вот она, ниспосланная свыше возможность для создания имиджа. Этим вы можете поднять доверие общества к вам до самых звезд! Это еще один замечательный шанс прослыть сильным человеком! Человеком, шутки с которым плохи! Дайте-ка мне один из бланков с подписью, которые мы получили от Великого Совета. Я пошлю за своей съемочной группой. Пусть ваши адмиралы немного подождут, пока я устрою это дело.
Успокоившись, Ломбар сделал, как ему было сказано.
Часом позже он стоял в своем пещерном офисе перед камерами съемочной бригады Мэдисона, высокий, в своем красном обмундировании, и грозно взирал на депутацию в синем.
Пользуясь заготовленной Мэдисоном речью, Ломбар Хисст грозно заорал прямо в изумленные лица офицеров старшего ранга, которым даже не предложил сесть:
— Вы явились сюда с жалобами по поводу заявлений заключенного Гриса! Так знайте же, что он не является представителем Аппарата! Офицеры, служащие в Аппарате, — это безукоризненно честные и порядочные люди. Чего не скажешь о флотских офицерах. Вы осмелились подвергнуть сомнению то, что приказано мной, диктатором Волтара. Поэтому пусть знают все, что по распоряжению Великого Совета, подписанного его членом — лордом Флота, немедленно вступает в действие следующий устав: а) офицерскому и рядовому составу Флота запрещается упоминать имя Джеттеро Хеллера; б) офицерскому и
