государство, чтобы я мог подтвердить свою специальность (если ее можно назвать специальностью) полицейского. Она перестает улыбаться, потому что, хотите вы или нет, но мадам предпочитают видеть у себя в доме страхового агента по выплате семейных пособий, а не представителей нашей фирмы.
Потом я вытаскиваю из кармана ключ, найденный дамой с кактусовым лицом.
- Это ключ из вашего заведения? - задаю я вопрос таким - нейтральным тоном, что с досады нейтральная Швеция объявила бы войну нейтральной Швейцарии.
У нее округляются глаза, рот и даже план Лиона, который она перед этим рассматривала.
- Ой, он нашелся! Наш постоялец очень расстроился.
- Могу я справиться о личности вышеупомянутого постояльца?
Она немножко удивляется, но тут же успокаивает себя тем,
* Деаль: знаменитый французский физик, муж Жанны Ашет, которая изобрела телекс- -Примеч. авт.
* Везет же тем, кто обходится обычным словарем. Но мы говорим на живом языке или на этом самом? - Примеч. авт.
что сыщики затем и появляются на свет, чтобы задавать свои коварные вопросы.
- Господин Долороса, - говорит она.
Толстый громко баритонирует:
'Долороса женщина несчастья
Долороса, твой поцелуй не приносит счастья'.
Я вынужден пнуть его по ноге, чтобы он соблюдал правила приличия.
- Испанец? - справляюсь я.
- Панамец, - поправляет она.
- Он остановился в отеле один?
- С женой.
- Случайно не высокая блондинка в черном блестящем плаще?
- Совершенно верно, - бормочет она.
- В настоящее время они находятся в 'Стандинге'?
В ее глазах вспыхивают факелы. Движением подбородка она показывает на соседний холл, элегантно обставленный датской мебелью в экспортном исполнении.
- Да, они сейчас беседуют с гостем.
Везет же мне, правда? Бывают дни, когда все приходит в гармонию, когда крышки плотно накрывают ночные горшки, женщины соглашаются разделить с вами постель, а во время партии в белот у всех играющих на руках по четыре вальта.
Я осторожно подхожу к застекленной двери, прячась за штору закрытой ее половины. И вижу элегантную пару, оживленно беседующую с каким-то типом, стоящим ко мне спиной. Женщина очень красивая. Брюнетка с обесцвеченными волосами. Необесцвеченные у нее только прекрасные черные глаза с длинными обольстительными ресницами, контрастирующими с волосами. У нее действительно мясистые губы, но старухе-консьержке было недоступно чувство прекрасного, коща она сравнивала их с краями ночного горшка. Наоборот, они вызывают желание впиться в них зубами, как в спелый плод, чтобы ощутить, как по вашим зубам течет сок.
Ее муж - худощавый мужчина с завитыми волосами. Высокого роста. Оливкового цвета лицо. Он одет в серый однотонный костюм, на шее галстук кроваво-красного цвета. На фоне чистой рубашки он кажется свежей раной.
Толстый не отстает от меня ни на шаг. Он тоже заглядывает в холл. Он так выразительно шмыгает носом, что от этого пришел бы в восторг сам Денис Пален - изобретатель паровой машины.
- Неизвестные в батальоне! - утвердительно произносит преподаватель хороших манер.
В этот момент трио прекращает беседу. Все встают. И тут гость Долоросов поворачивается к нам лицом. От изумления Его Округлость становится похож на наполеоновского генерала Камбронна, автора знаменитой фразы 'Гвардия погибает, но не сдается'. Чтобы он не оказался в их поле зрения, я резко толкаю его в бок, и он отлетает в сторону. Мы в этот момент напоминаем двух хохмачей, которые выскочили на съемочную площадку, коща раздалась команда 'мотор', а главная героиня уже впилась в губы своего партнера. Это вам не телевидение, где посетители могут прохаживаться между камерами и артистами, беседуя о погоде и французском администраторе 18 века Боттэне.
Мы бежим к кассе, единственному месту в этой вселенной из мрамора, где можно спрятаться. Мы вбегает за стойку к блондинке. Говорим ей 'тсс', чтобы она хранила молчание, приседаем на уровне ее колен. Проходит какое-то время. И тут Берю обращает внимание на чулки фирмы 'Марки'. Он считает, что эти чулки не только заставляют говорить ноги, но, кроме того, заставляют трепетать воображение. Он трется о них своим носом. Еще полминуты, и он даст волю рукам.
- Они вышли, - к счастью извещает кассирша.
Как раз вовремя! Мы встаем.
- Ну, это уж слишком! - говорит Толстый.
Потому что я забыл вам сказать, друзья мои, что собеседником панамцев был не кто иной, как слушатель школы, который ушел с лекции Берюрье под надуманным предлогом визита к 'дантисту'.
Это меня страшно радует. Когда ты барахтаешься посреди окутанного тайной океана и не знаешь, в какой стороне находится суша, ты испытываешь необычную радость, когда замечаешь на горизонте какой- нибудь островок (пусть даже и вредный для здоровья). Я надеюсь, что все оценят утонченность созданного мной образа, и это будет еще одним подтверждением (если есть необходимость подтверждать) моих литературных способностей. Наступает и мой черед показать нос шведскому королю.
- Идем за ними, - приказываю я.
Мы выходим, предварительно порекомендовав блондинистой администраторше никому ничего нс говорить о нашем визите.
Слушатель уже идет к своей колымаге. Долоросы стоят на тротуаре и машут ему рукой.
Я знаю, где искать слушателя. Следовательно, мне ни к чему превращаться в рыбу-лоцмана и садиться ему на хвост.
- Ты знаешь, как его фамилия? - спрашивает меня Толстый.
- Нет, - отвечаю я. - Но это не трудно узнать.
В это время пара направляется к своей машине, стоящей на стоянке. Это черный 'Мерседес' с номером ТТХ.
Я беру ноги в руки и бегу к своей тачке. Прыгаю в кабину и трогаю с места, открыв дверцу Толстому, который из-за своего ушибленного колена испытывает некоторые трудности, и не может как раньше уложиться на стометровке за десять секунд.
Начинается моторизованная слежка но улицам Лиона. Панамцы едут не спеша. Они проезжают по улице Республики до площади Кордильеров, сворачивают направо в сторону набережной и выезжают на левую набережную.
- Как ты думаешь, - говорит Толстый, начиная переваривать льняную муку.
- Я никак не думаю, - обрываю я, - дай мне все обмозговать, старый удав.
- Ох-ох-ох! Пожалуйста! Как же! Месье Шерлок Холмс: весь в себе, шарики крутятся...
Он хохочет и, вдоволь нахохотавшись, утихает. Мне кажется, что этот его курс об отрочестве надломил его. Он затратил на него столько нервов, что на какое-то время стал вялым.
Гонка продолжается. Мы проезжаем через туннель Русого Креста и выруливаем на набережную Сен- Клср. За городом Рона расширяется, становится более игривой, порожистой, более дикой. Река похожа на руку Амазонки нежную, но мускулистую. Рона не шутит. Она ударом кулака пробивает себе путь к нежному Средиземному морю. Это ее дружок. Рона думает об этой знаменательной встрече от самых ледников швейцарских Альп. Рона спешит на свидание. По пути она успевает порезвиться с ласковой Сотой, но совсем чуть-чуть - только чтобы показать, что не презирает ее. Но это не успокаивает Рону, совсем нет! Наоборот, кажется, что это ее возбуждает еще больше. Прелюдия ласки! Она с упрямством разгоряченной лани продирается по извилистой местности. Она ругается: 'Где же это чертово Средиземное море, которому я хочу устроить праздник? Вы говорите, надо повернуть налево, а потом все время прямо? Благодарю, господин полицейский!' И красавица-лань продолжает мчаться тройным галопом в предвкушении прекрасного праздника в долине Камарги.
