дыхание. Возможно, этот короткий вопрос станет ее самым большим физическим усилием за весь день. - Где квартира месье Бальмена? Она поднимает на мою персону взгляд, тяжелый, как мокрое знамя. - Он окочурился,- непочтительно говорит она. - Знаю, но ведь он все-таки жил здесь? Она прилипает толстой физиономией к кружке, потом поднимает ее, и я констатирую, что кружка пуста. Снимаю шляпу! Вот это глотки. Она вздыхает с таким звуком, как будто из шины выходит воздух. - Четвертый этаж, слева. С ума сойти, каких усилий порой требуют некоторые невинные сведения. - Спасибо!- говорю я.- Ваше здоровье... Поднимаюсь по лестнице. Три этажа - это большой подъем! Останавливаюсь перед дверью слева и нажимаю на кнопку звонка. Я действую наудачу, не зная, есть ли кто в квартире. Бальмен был холостяк и, возможно, жил совсем один. Звук шагов доказывает мне обратное. Дверь открывается, и передо мной оказывается маленький педик с завитыми белокурыми волосами. Ему, может быть, лет двадцать пять, может, чуть больше или меньше. Похож на туберкулезника... Он среднего роста, тонкий и хрупкий. На щеках следы пудры, разумеется, пудра голубого цвета; на губах следы помады. Но сегодня день траура, и он не наводил красоту. У него глаза газели, влажные и бесчеловечные, как у всех ему подобных... Тонкие руки дрожат. Его голос хрипловат, как у Марлен Дитрих. Говоря, он жеманно взмахивает ресницами. - Месье?.. - Здравствуйте,- говорю я.- Это квартира месье Бальмена? - Да... - Полиция... Он в испуге отшатывается. - Господи! - Вы родственник месье Бальмена? Он качает светлыми кудряшками. - Нет,- отвечает,- я его друг... В мире нужны всякие, как говорит Фелиси. И я с ней охотно соглашаюсь... Чтобы мир крутился нормально, в нем должны быть полицейские, шлюхи, порядочные люди, кузены Экторы и голубые, вроде этого, хотя лично я ненавижу бабозаменителей. Это просто физическое отвращение... - Друг или жена?- спрашиваю я в лоб. Новый испуганный жест 'дамочки'. Но педики любят, когда их немного встряхивают. - О, господин инспектор!- жеманничает он. - Комиссар,- поправляю я. Временами я очень щепетилен к моему званию. Этими несколькими фразами мы обменялись на коврике у двери. Я вталкиваю мальчика в комфортабельную квартиру и вхожу туда следом за ним. - Мы можем поговорить, да?- спрашиваю. - Разумеется. Проходите! Он ведет меня в салон, меблированный в чистом стиле Луи Надцатого. Я усаживаюсь в кресло с такими хрупкими ножками, что сомневаюсь, выдержат ли они мои семьдесят шесть кило. Педик ложится на диван и начинает изображать из себя Жюльетт Рекамье. На нем розовая рубашка, фиолетовые брюки и желтый шелковый платок... Странный туалет для траура... - Как ваше заглавие?- спрашиваю я. - Мое... что? - Ваше имя. - А! О! Очень забавно! Как вы сказали? Заглавие? Здорово... Мой разъяренный взгляд успокаивает его восторги. - Меня зовут Джо,- отвечает ок. - Очень красиво для близких друзей,- оцениваю я,- но ведь секретарь полиции, выдававший вам удостоверение личности, не удовлетворился этим? Он жеманничает. - А вы юморист, господин комиссар. - Мне это говорят уже двадцать лет. Так как же все-таки вас зовут? - Джо Дени... - Возраст? - Тридцать три! Но я ведь выгляжу моложе, правда? С каким удовольствием я саданул бы ему по роже, чтобы успокоить нервы. - Так, значит, старик был голубым?- говорю я больше для себя, чем для него. Я пытаюсь представить себе Бальмена... В общем, он чем-то был похож на педика. Мой собеседник не отвечает на этот полувопрос. - Долго вы были вместе? - Четыре года,- вздыхает он. - Наследуете вы? - Не знаю... Но по легкому поблескиванию его глаз я понимаю, что он прекрасно информирован по этому вопросу. А он не дурак! Небось заставил старичка написать на себя завещание, пока иллюстрировал ему 'Камасутру'... - Он был сердечником? - Да. - Его дела шли хорошо? - Кажется, да... Он давно здесь живет, имеет постоянную клиентуру... - Согласен... Только не 'имеет', а 'имел'. Хотим мы того или нет, а о нем приходится говорить в прошедшем времени, не так ли? - Увы!- вздыхает он. - Скорбите? - Очень... - Все утрясется, вы найдете порядочного мужчину, с которым начнете жизнь сначала,- усмехаюсь я.- Вдовца без детей... А может, и с детьми, они дела не портят... Я уверен, из вас вышла бы отличная мать семейства. Он не реагирует. - Вы работали с Бальменом? - Как это? - В его магазине? - Редко... Только на праздники, когда бывало много народу. - В общем, ты мальчик для особых случаев? Что вы хотите, не могу я называть эту мерзость на 'вы'. Глядя ему прямо в глаза, я спрашиваю: - Ты знаешь Жана Парьо? Он качает головой. - Кого? - Жана Парьо. Посредника, с которым был твой старик, когда дал дуба. - Нет,-отвечает мальчик. - Такой высокий, в кожаном пальто. - Нет... Вид у него искренний, как у дюжины тигров. Я не настаиваю. - Ладно... Ты в курсе, что вчера он приобрел старинные вещи? - Совсем нет... - Ну что ж, мой мальчик, мне остается только проститься с тобой... У Бальмена были родственники? - Нет, у него никого нет. - Значит, антиквариат достанется тебе, Джо, можешь утешиться... Он довольно улыбается. - До скорой встречи, паренек! Он протягивает руку, но мне противно к ней притрагиваться. Я выхожу из квартиры и спускаюсь по лестнице. Прохожу мимо комнатки консьержки, пересекаю бульвар, сажусь в мою машину и в этот момент замечаю, что забыл у Бальмена перчатки. Прямо как в книжке. Я разворачиваюсь, возвращаюсь в дом голубого антиквара, и что вы думали, кого я вижу на лестнице? Милейшего Жана Парьо, он же тип в кожаном пальто... Я, как ни в чем не бывало, иду за ним. Он останавливается на четвертом этаже и играет на звонке левой квартиры 'Мои ботинки промокают'. Педик открывает ему. - Привет, Жанно,- кудахчет он.- Мне тут сейчас было жарко... Представь себе... Дверь закрылась. Я стою у перил на половину этажа ниже. Так, значит, пидер наколол меня, сказав, что не знает человека в кожаном пальто! Я стискиваю кулаки. Он дорого заплатит за эту шуточку. Я в четыре прыжка подскакиваю к двери, прилипаю ухом к замку, но они, должно быть, ушли в гостиную, потому что до меня долетает только неразборчивый шепот. Тогда я тоже вызваниваю мелодию песенки про колеса. Полная тишина... Должно быть, они напряженно вслушиваются. Я повторяю мое маленькое соло на звонке. Наконец слышится шорох и приглушенный, немного встревоженный голос Джо спрашивает: - Кто там? - Друг, который желает вам добра,- усмехаюсь я. Он узнает мой гордый голос и решается отпереть дверь. 'Тетя' выглядит чуточку бледновато. - Я забыл перчатки,- говорю я. Он пялится на мои руки. - Ваши перчатки?- переспрашивает он с ошеломленным видом. - Да,- подтверждаю я.- Знаешь, такие маленькие штуковины, которые похожи на пустые соски и которые надевают на руки, чтобы согреть их или придать себе пижонский вид? - Вы уверены, что оставили их здесь? Я... Я все внимательно осмотрел... - Как это ты все осмотрел? Ты что, боялся, что я их забуду? - Нет, но... я... я уверен, что вы ничего не забыли! - Но проверить-то можно? Это ведь ничего не стоит... Я отодвигаю его в сторону и захожу в гостиную. Как и следовало ожидать, Парьо сидит там. При моем появлении он встает и спокойно смотрит на меня. Он еще выше, чем показался мне сначала. Густые брови подчеркивают выступающий лоб. Нос у него крючковатый, скулы широкие, подбородок резко очерчен. Что преобладает в этом индивиде, так это ощущение моральной правоты. В нем есть что-то упрямое и непреклонное- Чувствуется, что он сохранит спокойствие, даже если вы подпалите ему трусы. - Месье Парьо?- любезно осведомляюсь я. - Он самый. С кем имею честь? - Комиссар Сан-Антонио. Это я обнаружил вчера утром труп Бальмена в вашей машине... - А, очень хорошо!- говорит он. - А я думал, вы незнакомы,- замечаю я, показывая на Джо пальцем. Парьо пожимает плечами. - Разумеется, это он вам так сказал? Его вопрос, служащий ответом на мой, обезоруживает меня. - Да,- раздраженно подтверждаю я. Он с презрением пожимает плечами. - Меня это не удивляет!- заявляет он. Джо изображает девушку из хорошей семьи, которую полковник застал за поправлением подвязки чулка. Он краснеет. - Этот идиот пуглив, как девка,- продолжает Парьо. Он демонстративно усиливает презрительную интонацию, показывая мне, что сам он не голубой. - Он никогда отсюда не выходит,- добавляет Парьо.- Настоящая домашняя собачонка... Ты почему сказал господину комиссару, что мы незнакомы? Честное слово, друзья, в этот момент я присутствую при красивом номере 'Спасение утопающего'. Парьо пытается выправить положение твердой рукой, и получается это у него блистательно. - Я не решился,- блеет педик. Пожатие плечами, и для человека в кожаном пальто вопрос закрыт. - Вы давно знакомы с Бальменом?- спрашиваю его я. - Лет десять... Я тоже занимаюсь антиквариатом, специализируюсь на нумизматике... Бальмен был одним из моих лучших клиентов и лучших друзейИ он добавляет, бросив многозначительный взгляд на педика: - Но у нас была просто дружба. - Почему вы вчера поехали в банк вместе с ним? Он изображает удивление. - Но я уже объяснял это в полиции... - Вам не трудно повторить для меня? - Расследование поручено вам? Его тон остается куртуазным, но я прекрасно понимаю намек. Этот парень дает понять, что мне тут не хрена делать и отвечает он исключительно потому, что привык быть вежливым даже с легавыми! - Никакого расследования нет,- уверяю я,- поскольку он умер естественной смертью. Скажем так: я интересуюсь Бальменом потому, что обнаружил его тело. Это вполне естественно, правда?- Я усмехаюсь.- Обычно, месье Парьо, полицейские никогда не обнаруживают трупы. Поэтому я не мог не увлечься игрой... - Это естественно... - Итак?- любезно настаиваю я. Он встряхивается. - Ах да!.. Так вот, я принес ему достаточно большую коллекцию золотых монет на сумму более десяти миллионов. Чтобы не нарушать мой бюджет, я попросил Бальмена расплатиться сразу... - Наличными? - Вас это шокирует? - Это крупная сумма... -
Вы читаете Улица Жмуров
