по доллару с человека в неделю. Хозяин знает об этом, но не возражает, лишь бы никто не напивался. Никто и не напивается. Просто выпиваем банку-другую перед тем, как разойтись по домам. Надо расслабиться. Понимаете? Я выпил банку пива, сел в машину и поехал в сторону Ист-энд-авеню. На работу я еду по Первой авеню, а с нее возвращаюсь уже по Ист-энд-авеню.
Автор. Что же произошло примерно в пять утра первого сентября?
Свидетель. На пересечении с Семьдесят четвертой я остановился на красном светофоре. Стад зажигать сигару. Вдруг передняя дверь с правой стороны открылась - вижу, стоит какой-то тип. Он наставил на меня револьвер. Револьвер был у него в правой руке, а левой он держался за живот.
Автор. Можете его описать?
Свидетель. Рост примерно шесть футов. Худой. Без головного убора, стрижка короткая. Острые черты лица. Взгляд неприятный. Вот...
Автор. Что на нем было надето?
Свидетель. Все черное: черный пиджак, черный свитер с высоким воротом, черные штаны, черные туфли. Но сам он был белый. Вот...
Автор. Значит, он открыл правую переднюю дверь и наставил на вас револьвер?
Свидетель. Именно.
Автор. Это было на перекрестке Семьдесят четвертой улицы и Ист-энд-авеню, где вы остановились на красный сигнал светофора?
Свидетель. Именно. Я зажигал сигару.
Автор. Как вы отреагировали?
Свидетель. Как я отреагировал? Ну сперва я решил, что это грабеж. С какой стати кому-то просто так открывать дверь моей машины и целиться в меня из револьвера?
Автор. Ну а вы что?
Свидетель. Что я? Мне стало дурно. Только что получил деньги. С тройной таксой и еще премией у меня было при себе почти четыреста долларов. Они мне были необходимы. Я их, собственно, уже потратил. Я решил, что этот тип хочет у меня их отобрать.
Автор. Если бы он потребовал деньги, вы бы их отдали?
Свидетель. Еще бы! Конечно. А что еще прикажете делать?
Автор. Но он не потребовал денег?
Свидетель. Нет. Он забрался на переднее сиденье и сунул мне свою пушку в бок. Левой рукой захлопнул дверцу и снова прижал ее к животу.
Автор. Что вы сказали?
Свидетель. Я спросил: 'Хочешь отобрать у меня деньга? Машину? Бери, только меня отпусти'. А он ответил: 'Нет, ты поведешь машину. Я не могу вести. Я ранен'. Я сказал: 'Может, отвезти тебя в больницу? Тут недалеко... я могу'. Но он сказал: 'Вези, куда я тебе скажу'. Я спросил: 'Ты меня застрелишь?' Он ответил: 'Нет, если будешь делать, что я тебе велю'.
Автор. Вы ему поверили?
Свидетель. Конечно, поверил. Как не поверить в таких обстоятельствах! Вот так... Конечно, поверил...
Автор. Что случилось потом?
Свидетель. Я подчинился. Когда загорелся зеленый, я поехал в южном направлении. Я ехал с нормальной скоростью, поэтому мы не ждали у светофоров.
Автор. В это время, да еще в воскресенье, движения особого не было, так?
Свидетель. Какое там движение! Кроме нас, никого во всем городе не было!
Автор. Он что-нибудь говорил, пока вы ехали?
Свидетель. Заговорил однажды. В районе Шестидесятых улиц. Он спросил, как меня зовут, и я ответил. Он спросил меня, женат ли я, и я сказал, что женат, что у нас шесть детей и ждем седьмого. Я думал, может, это его разжалобит, и он не убьет меня. Вот так...
Автор. Больше он ничего не говорил?
Свидетель. Нет, больше ничего. Однажды только вроде как застонал. Я глянул, - вижу, между пальцами у него кровь. Там, где он держался за живот. Я понял, что его дела плохи, и мне стало его жалко.
Автор. Что потом?
Свидетель. Потом он велел мне свернуть направо, и мы поехали по Пятьдесят седьмой в западном направлении.
Автор. Говорил он нормально?
Свидетель. В общем-то да. Тихо разве что, но вообще нормально. Голос не дрожал. И пушка, что упиралась мне в ребра, тоже не дрожала. Мы поехали через весь город по Пятьдесят седьмой. Когда доехали до Девятой авеню, он велел мне свернуть налево, что я и сделал.
Автор. Который был час?
Свидетель. А? Пять тридцать. Или около того. Светало.
Автор. Что потом?
Свидетель. Я ехал очень внимательно, поэтому не стоял на светофорах. Он велел мне остановиться на Двадцать четвертой улице.
Автор. На какой стороне?
Свидетель. На западной. Справа, значит. Я подъехал к тротуару. Тротуар был с его стороны. Он открыл дверь правой рукой, той, в которой был револьвер.
Автор. У вас не возникла мысль напасть на него в этот момент?
Свидетель. Вы в своем уме? Нет, конечно! Он вылез, закрыл дверь. Потом наклонился к окну и сказал: 'Поезжай и не останавливайся. Я буду стоять и смотреть за тобой'. Я и поехал. Доехал до Шестнадцатой улицы, решил, что он уже больше не видит меня. Остановился, нашел телефон-автомат на перекрестке. Там была табличка, где говорилось, что, если надо срочно позвонить в полицию, набирайте номер девять-один- один бесплатно. Они спросили мое имя и адрес. Я им сказал. Я позвонил. Когда мне ответили, рассказал, что произошло. Они спросили, где я нахожусь. Я сказал. Они велели мне ждать там патрульную машину.
Автор. Что вы сделали?
Свидетель. Вернулся в машину. Решил посидеть в ней и немного прийти в себя, до того как приедет полиция. Меня всего трясло. Я попробовал снова зажечь сигару - я так ее тогда и не зажег, - но взглянул на сиденье, где ехал этот тип.
На сиденье была лужа крови, и кровь стекала струйками на пол. Я вылез из машины и стал ждать на тротуаре. Сигару я выкинул.
91
Винцент Бокс Парелли был доставлен в отделение неотложной помощи больницы Пресвятой Девы (угол 79-й улицы Ист-энд-авеню) в 5.23 утра 1 сентября 1968 года. Сначала его сочли 'скончавшимся до поступления', но после осмотра д-ром Сэ-мюэлем Натаном оказалось, что есть слабый пульс. Сразу же были введены стимулирующие средства, плазма, и Парелли был отправлен в спецпалату под охраной на втором этаже. После повторного осмотра доктор Натан дал отрицательный прогноз. Парелли получил два ранения: одна пуля вошла в легкое, другая повредила селезенку.
В 5.45 кровать Парелли окружили ширмами. Кроме доктора Натана там находились доктор Эверет Брислинг (интерн) и медсестра Сара Пей-джет, оба сотрудники этой больницы. Ральф Гимбл, помощник прокурора нью-йоркской окружной прокуратуры, детектив первого класса Роберт Леффертс из Восточного отдела по расследованию убийств, детектив второго класса Стенли Браун из 251 участка, полицейский Эдраим Сандерс из того же участка (не имеющий никакого отношения к автору), а также охранник Бартон Макклири, сотрудник больницы.
Магнитофонная запись, сделанная окружной прокуратурой Нью-Йорка, имеет номер NYDA-AP-De-Be-ST. Датирована 1 сентября 1968 года, 6.00 утра.
Гимбл. Что происходит?
Натан. Он умирает. Собственно, он уже должен был умереть.
Гимбл. Вы что-нибудь можете сделать?
Натан. Нет. Мы сделали все, что могли.
Гимбл. Он придет в сознание?
Натан. Брислинг!
Брислинг. Может быть. Хотя лично я сомневаюсь.
