Она привлекательная, самостоятельная, умная женщина. Она не хочет связывать себя с одним человеком. У нее есть свои запросы. Доход. Целая империя, о которой надо заботиться. Ей не нужен тип, который будет во все совать нос и указывать, что ей делать. Во всяком случае, не Тревис, ни в грош не ставящий ее способности, ее мнение.
Алекс стояла в центре библиотеки и поочередно освещала углы фонариком. Ага! Встроенный бар. Бутылки. Жутко грязные, ну и что? Вино ведь чем старше, тем лучше? Тут она и останется, пока не дадут свет. Из всех комнат эта самая уютная – если можно так назвать обшитые красным деревом стены, заваленные всяким барахлом диваны, громадный стол и ряды книг в кожаных переплетах. Держа фонарик под мышкой, она протопала к бару и выбрала бутылку с изображением сокола – фирменным знаком Соколиных виноградников на этикетке, а потом уселась рядом с баром.
Точно, она не замечала влияния Тревиса на всю ее жизнь, а ведь он только и делал, что командовал.
Она отхлебнула вина.
Потащил ее танцевать, когда они встретились, несмотря на ее сопротивление. Поцеловал перед всеми. Незваный, ворвался в ее дом, навязался ей…
Стакан задрожал в ее руках.
– О, Алекс, – прошептала она, – нельзя ли быть чуточку честнее?
Он ей не навязывался. Она хотела, чтобы он взял ее, но ей недоставало храбрости признать это. И она оставила последнее слово за ним. И как замечательно все получилось. Даже сейчас она почти ощущала прикосновение его губ к своим губам. Или к груди. Помнила возбуждение, когда он нес ее вверх по ступеням.
Она аккуратно поставила стакан.
Поцелуи Тревиса… его ласки… его тело, прижавшееся к ней… Он знал, как доставить ей удовольствие. Как заставить выкрикивать его имя. Как похитить ее сердце…
Снаружи по-прежнему завывал ветер. Алекс нахмурилась, подняла стакан, отпила еще немного и отругала себя за упаднические мысли. Жалость к себе не приведет ни к чему хорошему. Возможно, действительно не стоило приезжать сюда этой ночью. Лучше было бы отправиться куда-нибудь развлечься. Ей никогда не нравилось бывать в клубах, но сегодня она возродилась к новой жизни. Может, новой Алекс ночная жизнь понравится… Завтра ночью она выйдет в свет. Одна. В наше время женщина может позволить себе такое. Поедет в один из ресторанов, о которых слышала, закажет шампанское, выберет из меню что-нибудь труднопроизносимое. И оденется сексуально и женственно. Белый костюм, пожалуй. Или маленькое черное вязаное платье… Черта с два. Костюм, платье и все остальное в Малибу. Благодаря Тревису у нее нет никаких вещей, достойных так называться. Он просто невыносим. И с чего он взял, что она захочет перебраться к нему, поступаясь недавно обретенной свободой? Откуда он мог знать, что она полюбит жить с ним, делить его дни и ночи? Конечно, он и не представляет, как сейчас тяжело у нее на сердце…
– О, черт, – тихо произнесла она и вновь потянулась за бутылкой. Почему нет? Забыться, свернуться калачиком на софе и спать. Может, приснится Тревис… – Ненавижу тебя, Тревис. – Ее голос дрогнул. Нет, она не любила его, а теперь и вовсе ненавидит. Она специально ездила сегодня в Малибу, чтобы сказать ему об этом… и, наверное, чтобы задать вопрос. Надо было спросить: «Значу ли я что-нибудь для тебя, Тревис?» Вышло так, что он ответил без подсказки с ее стороны. Она кое-что значит для него. Она больше, чем любовница, признался он – как будто добродушно потрепал собачонку по загривку, ожидая преданного взгляда в ответ. У нее вырвалось рыдание. – Я честно, честно презираю тебя, Тревис, – сказала она. Слезы заструились по ее лицу. Он позволил людям думать о ней… что там они о ней подумали!.. Все глазели на нее, как на проститутку, выставляющую напоказ свои прелести. – А я вовсе не такая, – прошептала она.
Не такая. Она просто любовница Тревиса. Но не его любовь. Алекс вытерла нос рукавом.
– Хватит, – приказала она себе, но тщетно. Слезы продолжали капать. Нет, Тревис ее не любит. Он никогда не обещал любить ее. Приятное времяпрепровождение, но не любовь. И никаких «навсегда». Он достаточно ясно выразился, и она ответила, что ей это подходит. Вся беда в том, что она лгала. Как она влипла! Отдала свое сердце тому, кому оно меньше всего нужно. Притащилась сюда – и теперь сидит одна в доме, уютном, как склеп. А снаружи завывает гроза. Единственное, чего не хватает – какого-нибудь придурка в маске и с кухонным ножом, рвущегося вовнутрь.
Кто-то ударил в дверь. Алекс взвизгнула и вскочила со стула, расплескивая вино. В пустом холле было абсолютно темно. В дверь стукнули во второй раз.
– Ветка, – пробормотала она, – это просто ветка, ветка… – Ну конечно. Ветер, должно быть, подхватил сучья, вот они и стукаются об дверь. Жуть какая, гром, молния… Ветка снова ударилась в дверь – только вот эта ветка удивительно напоминала кулак. Алекс судорожно огляделась в поисках какого-нибудь оружия. Винная бутылка? Фонарик?
Опять стук. Алекс мысленно пробормотала молитву и направилась к двери, бутылка в одной руке, фонарь – в другой.
– Открой эту чертову дверь, Алекс!
Она замерла.
– Тревис?
– Да, черт возьми, это Тревис! Открой дверь, или я вы ломаю ее!
На одно мгновение ее сердце наполнилось безумной надеждой. Он приехал за ней. За ней… Ну конечно, приехал. Женщины не уходят от великого Тревиса Бэрона. Это он удаляется, надменный, неприступный, самовлюбленный…
– Алекс, я знаю, что ты там! И повторяю: открой – эту – дверь!
Алекс смотрела на дверь. Он не выломает ее. Сегодня не выйдет. Она задвинет щеколду. – Убирайся, Тревис, – сказала она громко.
– Я никуда не пойду. Ты слышишь, Алекс? – дверь содрогнулась под его ударами. – Алекс?
Алекс вздернула подбородок.
