-- Я тебя когда нибудь обманывал, Саша? -- мягко спросил Гаранин.
-- Простите, забыл о приемнике...
-- Белов летит в пургу,-- сказал Семенов -- Если боковой ветер, видимость позволят, то сядет в Мирном. Закроется Мирный -- примут австралийцы на Моусоне.
-- А на Восток его завернуть нельзя?-- подал голос Филатов
-- У нас есть уши, но нет голоса. Для передатчика нужна энергия.
-- Выходит, будем загибаться?
-- Лично я не собираюсь, Веня, и тебе не советую,-- проговорил Гаранин.
-- Тогда другой вопрос,-- упрямо рубил Филатов.-- Ну, дизеля нам подложили свинью, это понятно. Как пишут в газетах, нелепая и досадная случайность, стихийное бедствие и прочее. А какого лешего мы отпустили самолет? Что он, подождать не мог, пока мы дизеля отогревали, развалился бы на полосе?
-- Нет, Веня, он бы не развалился -- Семенов посмотрел на Филатова.-Он бы просто не смог взлететь из за переохлаждения двигателей. Разогреть то их нам было бы нечем. Так что летчики, к сожалению, ждать не могли. Только поэтому, Веня, ты и остался на Востоке.
-- Я? -- Глаза Филатова потемнели -- Почему один я?
-- Мне почему-то кажется, что все остальные не улетели бы в любом случае.
-- А ведь это уже вроде оскорбление, отец-командир. Выходит, я трус?
-- Выходит, так. Еще пуля не просвистела, а ты готов загибаться.
-- Я?
-- Ты.
-- Но ведь это же я так, ребята,-- Филатов растерянно оглянулся,-- в переносном смысле...
-- Посмотрим.
-- Знаешь, Николаич, я не улавливаю логики,-- сказал Бармин.-- Ну, Веня просто брякнул чушь, у него слово частенько опережает мысли. А я -- трус?
-- Что ты, дружок.
-- Может, паникер?
-- И такого за тобой не припомню.
-- Но ведь я тоже считаю,-- медленно и раздельно произнес Бармин,-- что все мы должны были бы отсюда улететь!
-- Если бы да кабы...-- отмахнулся Дугин.-- Чего время на душеспасительные разговоры терять, приказано -- давайте работать.
-- Из тебя бы трактор хороший вышел,-- буркнул Филатов.-- Послушный воле и руке человека.
-- А ты...
-- Помолчите! -- остановил их Бармин -- Где же логика, Николаич?
-- Хорошо, Саша, будем разбирагься.-- Семенов зябко повел плечами, прошелся по дизельной.-- Представь себе, что мы возвратились в Мирный. А там пурга, и сколько она продлится -- один антарктический бог знает. Ну, допустим, неделю. Учти, это уже будет середина февраля! И вог пурга закончилась, стали мы перевозить на Восток дизеля -- за три рейса один, и шестнадцать человек, да еще продукты для них, спальные чешки. ЕЩР неделя-это если погода летная. А на Востоке уже не сорок пять, как сегодня, а много за пятьдесят! Где эти люди будут жить? И не два три дня, а полтора месяца, пока не смонтируют на новых фундаментах новые дизеля. Где, Саша? Мы-то их собирались монтировать в тепле и потихоньку, пока вот эти,-- Семенов похлопал рукой по корпусу дизеля,-- наш тыл будут обеспечивать!
Семенов отдышался.
-- Без этого тыла новых дизелей нам не поставить, Саша, спроси механиков, подтвердят. Вот и выходит, что улететь отсюда с Беловым -- значит поставить на Востоке крест.
-- Ты прав, Николаич,-- тихо произнес Бармин.-- И я -- тоже.
-- Тогда и выбирай себе правду по вкусу, друг мой.
-- Хотя я и трус,-- Филатов с вызовом посмотрел на Семенова,-- а даром хлеб есть не привык. И залезать в спальный мешок, как Волосан, не собираюсь. За дело, что ли.
-- Вот это разговор!-- поддержал Дугин.-- Гайки, Веня, бензинчиком полить надо, прикипели. Тащи инструменты!
-- Погоди.-- Бармин жестом остановил Филатова.-- Для успокоения совести, Николаич, послушай Мирный!
-- Хорошо, идемте.
Через холл и кают-компанию люди прошли в радиорубку. Семенов включил приемник, откинув капюшон каэшки, надел наушники и повертел ручку настройки. В мертвой тишине отчетливо послышалась морзянка.
-- Это Белов. Семенов сжал руками наушники.-- Над куполом ясно... Пролетели Комсомольскую... Мирный в эфире... Ветер усиливается... Боковой пятнадцать метров в секунду... Видимость трипять метров... Белов... Пока держу курс на Мирный... Конец связи.
Никто не проронил ни слова.
Семенов снял наушники, выключил приемник, набросил на батареи спальный мешок.
-- Женя, сколько времени займет перемонтаж? Примерно.
Дугин задумался.
-- Трудно загадывать, Николаич,-- нерешительно слазал он -- Как считаешь, Вень?
-- На материке часов бы за пять сработали.
-- То на материке... Ну, сутки, не меньше. Да еще емкость для охлаждения дизелей делать взамен лопнувшей.
-- Понятно.-- Семенов поднялся со стула.-- Если кто хочет сказать -говорите. Но покороче.
-- Не о чем больше говорить.-- Гаранин поежился, потопал унтами,-- От холода одна защита -- работа. Пошли, друзья.
Один за другим люди покидали радиорубку. Семенов задержал Бармина.
-- Следи за нами, Саша. Увидишь, кто дошел до ручки,-- применяй власть. Но с пониманием, дружок.
-- Боюсь, Николаич, сорвемся...
-- Знаю. А помощи ждать неоткуда, в таком холоде долго не продержимся. Запустим дизель-выживем. Ну, пошли.
Гаранин
Главными фигурами на Востоке стали Дугин и Филатов. Семенов тоже понимал в дизелях, но не настолько, чтобы вмешиваться в демонтаж столь сложных агрегатов.
В крышку цилиндров, фасонную отливку из серого чугуна, были вмонтированы десятки деталей. Чтобы их снять, следовало произвести множество операций, каждая из которых требовала мастерства и особой точности: отсоединить ог форсунок трубки, выпускной коллектор от трубы отвода газов и многое другое. И самое важное -- равномерно отпустить все гайки, крепящие крышки цилиндров. Вот дойдет дело до гаек, тогда и начнется проверка на выносливость. Но пока что Дугин и Филатов справлялись сами. Они снимали детали и бережно укладывали их на покрытый брезентом верстак.
Семенову, Гаранину и Бармнну досталась работа, не требующая высокой квалификации -- подготовка временной емкости для охлаждения дизеля. Для этой цели вполне сгодилась бочка из-под масла, которая нашлась на свалке: пустые бочки и прочие отслужившие вещи с Востока вывозить -- себе дороже, и этого добра на свалке хватало. Бочку выкопали, уложили на волокушу и потащили к дому, изредка останавливаясь для отдыха.
Бармин ударил ногой по бочке, сбивая с нее снег, и она загудела поюще и протяжно. Гаранин проводил исчезающие звуки и оглянулся. Он испытывал странное ощущение неправдоподобия окружающего его мира; наверное, подумал он, то же самое чувствуют космонавты, когда смотрят в иллюминаторы своего корабля. Восток был погружен в абсолютную, воистину космическую тишину. Беззвучно повис опущенный с безоблачного неба занавес из солнечных лучей, не скрипел под ногами плотно сбитый снег -- отовсюду доносилась лишь тишина. Она была неестественна из-за своей абсолютности, такую тишину люди не любят и называют могильной. И вдруг Гаранину пришло на ум простое объяснение, почему он никогда не слышал такой тишины: ведь на Востоке всегда круглые сутки работали дизели. И улыбнулсябывало, его раздражал их неумолчный рокот, мешал заснуть. Чудак!
И второе непривычное ощущение с мороза положено входить в тепло, а они вошли в еще больший
