вытекающими отсюда последствиями. Ты будешь нашим продснабом.
Еременко хмуро глядел в землю, задумчивый и притихший.
- Ладно, - сказал он, наконец, со вздохом. - Есть, товарищ начальник. Буду этим... Ну, в общем, всем, чем хотите.
- А как же все-таки со связью? - спросил он.
Сергей тоже вопросительно вскинул на меня глаза.
- Вы меня удивляете, друзья, - сказал я. - Ну, поставьте себя в положение работников Листвянской базы! Ведь там такие же советские люди, как и мы. Как они чувствуют себя? Пропали в тайге три товарища, никаких известий о них... Что, по-вашему, делается сейчас на базе? Да там давно ломают головы: ищут способа установить с нами связь.
- А как же они это сделают?
- Пошлют самолет - и все.
- Здесь разглядеть человека с воздуха. - покачал головой Сергей, - все равно, что иголку увидеть в стоге сена.
- Ладно, друзья, - сказал я. - Падать духом не следует.
- Да никто и не падает. - обиделся Сергей.
Еременко бросил на меня негодующий взгляд.
- Наша задача - искать и, главное, найти металл! - твердо сказал я. - Об остальном забота не наша, об этом позаботятся в Листвянске.
Сергей и Саша проворчали что-то себе под нос, но больше не возражали.
Я был не совсем прав тогда, ограничивая направление мыслей своих подчиненных. Уже впоследствии, когда я стал старше, я понял, что думать нужно гораздо больше и шире, чем этого, казалось бы, требует дело, которое ты выполняешь.
Но я был молод. И этим многое объяснялось.
* * *
Я и Сергей трудились в узкой пади между двух сопок, километрах в трех от лагеря. Мы поручили Саше Еременко настрелять дичи, чтобы с завтрашнего дня он мог принять участие в землекопных работах.
За все утро в тайге не раздалось ни одного выстрела.
- Что-то заготовка продуктов идет туго... - заметил Сергей, когда время подходило к полудню. Он почти машинально подтянул пояс на брюках.
Утром мы съели по две галеты и по кусочку шоколада - последние остатки 'неприкосновенного запаса', и я понимал настроение Сергея.
- Давай копнем здесь - сказал я, чтобы отвлечь его от печальных мыслей. Мы еще раньше облюбовали это место. Я протянул руку к лопате, которая стояла прислоненной к обрывистому склону сопки.
Лопата отделилась от земли не сразу. Мне пришлось приложить некоторое усилие, правда, небольшое. Впечатление было такое, точно лопату кто-то обмазал клеем.
- Ты что? - воскликнул Сергей. Видимо, я сильно изменился в лице.
Я взял лопату двумя пальцами за деревянную ручку так, что она свободно повисла металлической частью книзу, осторожно поднес я этот своеобразный отвес к земляной стенке (в том месте, где мы находились, часть сопки у подошвы была словно отрезана ножом). Когда до земли оставалось несколько миллиметров, лопата сделала еле уловимое движение и прилипла железной частью к породе.
- Намагнитилась - воскликнул Сергей.
- Магнитная масса! - объявил я. - Здесь, в этой сопке... магнитная руда.
Сергей вонзил свою лопату в песчаный грунт и стал выбрасывать землю взмах за взмахом.
Но первые же удары в стенку нарушили, очевидно, неустойчивое равновесие земляных масс, и сверху посыпались камни.
- Осторожнее! - крикнул я, оттаскивая Сергея за руку.
И вовремя! Груда земли и камней рухнула вниз, засыпав начатое углубление. Каменная лавина покрыла бы и Сергея, если бы он не отскочил в сторону.
По- видимому, здесь и раньше уже был оползень, остановившийся на полпути, а сейчас песок и камни снова пришли в движение.
Мы подождали, пока все не успокоилось и пыль, повисшую в воздухе, не отнесло в сторону.
Крутая стенка сопки была теперь закрыта обвалом. Казалось, природа не хотела выдавать нам обнаруженное с таким трудом богатство.
Но что может противопоставить природа советскому человеку? Ему не впервые овладевать ее тайнами! Я сидел на корточках и подбирал куски породы, которые Сергей успел выбросить лопатой. Сергей рылся в песке, извлекая все новые и новые образцы руды.
Мы ощупывали и оглядывали каждый подозрительный комок. Здесь не было хрупких черных комьев, типичных для магнитного железняка. Зернистая бронзово-желтая порода, попадавшаяся под руку, напоминала по виду большие куски золота... Все признаки магнитного колчедана!
Магнитный колчедан и была та руда, которую мы искали. Именно в этой железной руде встречаются в виде примесей никель и кобальт, более ценные, чем само железо. Правда, ценность находки еще была не ясна: в колчедане могли оказаться только 'следы' никеля, и в таком случае руда была бы лишена промышленного значения. Но, с другой стороны, известно много случаев, когда в магнитном колчедане встречалось в виде 'посторонних' примесей столько никеля, сколько его не содержится даже в некоторых никелевых рудах. Окончательный ответ мог дать только химический анализ.
Я поднес лупу к куску колчедана, и мне показалось, что я вижу микроскопические вкрапления посторонних минералов.
- Пошли! - воскликнул я, засовывая валявшиеся на земле куски в мешок. И мы побежали к лагерю.
* * *
В лагере мы застали следующую картину.
Три голубя сидели рядышком на жердочке, привязанные бечевкой за ноги, и поглядывали на Сашу Еременко, который с огромным ножом в руках делал какие-то приготовления.
- Он решил зарезать голубей! - воскликнул Сергей.
- Ни в коем случае, - решительно возразил я. - Во-первых, голуби не наши, мы, следовательно, не имеем права ими распоряжаться. А во-вторых...
Но мне было некогда объяснять, что 'во-вторых', и я предоставил это сообразительности Сергея, а сам направился в палатку.
В пробирках у меня были готовые растворы. Анализ не отнял много времени.
- Ура! - закричал я, когда последняя манипуляция подходила к концу.
Снаружи раздавались громкие голоса. Я вышел из палатки. Саша и Сергей стояли около голубей и о чем-то горячо спорили - оба с ножами в руках.
- Из-за чего шум? - сказал я. - Вы сюда посмотрите!
- Никель? - Еременко почти благоговейно уставился на пробирку, на дне которой, как ртуть в термометре, поблескивал металлический осадок.
- Содержание? - Сергей выпустил из рук нож, он воткнулся в землю.
- Шесть и семь десятых!
Сергей свистнул:
- Ого! Вдвое больше, чем во многих никелевых рудах.
- Отлично, - сказал Саша, - вот и голуби пригодились!
Я посмотрел на друзей.
- Голубиная связь, - пояснил Еременко. - Что еще тут непонятного!
Ах, вот в чем дело!
- Что ж, это идея.
Но куда они полетят, эти голуби, если мы их отправим в путь? В свои голубятни? Но мы ведь ничего не знаем о том, где они находятся, кроме разве совхоза 'Таежный', откуда к нам прилетел голубь No3.
- Какое это имеет значение! - Саша нетерпеливо пожал плечами, когда я изложил ему свои соображения. - Ты меня просто удивляешь. Где бы ни находились эти голубятни, везде такие же советские люди, как и мы с тобой. Напиши только сверху: 'Переслать в Листвянск'. Что же, ты думаешь, не перешлют, что ли?
- Хорошо, но что ты делал целое утро? - заинтересовался я.
- Вот это.
Саша показал короткие алюминиевые трубочки. Это были пенальчики, которые он вырезал ножом из корпуса конденсатора, оставшегося от разбитой рации. А шум, оказывается, был поднят Сашей и Сергеем из-за конструкции пенальчиков.
Для большей надежности мы решили послать всех трех голубей сразу.
Я быстро сочинил донесение, Сергей, обладавший бисерным почерком, изготовил с помощью лупы три крошечные копии, вложил голубеграммы в алюминиевые конверты и прикрепил их к ножкам птиц.
Теперь настала очередь действовать нашему начальнику связи.
Как заправский голубятник, он вооружился шестом, к которому была привязана голубая майка.
Мы выпускали голубей поодиночке, с промежутком в полчаса.
Сделав несколько кругов, птица, напутствуемая взмахами шеста и холостыми выстрелами, ложилась на курс и исчезала в воздухе.
* * *
Взяв ружья, мы отправились на охоту. Это было теперь самым неотложным делом.
Настреляв рябчиков, уже под вечер возвращались мы все трое 'домой'. Стемнело, когда мы, увешанные птицами, подходили к лагерю.
- Еще один! - воскликнул Сергей, указывая на птицу, одиноко сидевшую на осиновом суку. - Пальнем для ровного счета.
И он приложился. Я успел толкнуть Сергея под руку. Заряд дроби пролетел мимо.
Птица взвилась в воздух. По кувыркающемуся полету в 'рябчике' можно было узнать одного из наших голубей, отправленных с голубеграммами.
- Турман, - констатировал я.
Еременко сплюнул.
- Гордецы все такие, - заметил Сергей. - Этот мохнатый всегда о себе воображал... Ничего. Саша! Остаются два очка из трех возможных.
Турман, покрутившись в воздухе, уселся на березе рядом с нашей палаткой.
На другой день утром, еще лежа в постелях, мы услышали над своими головами нежное воркование. Сквозь полотно палатки виднелись движущиеся тени, в которых мы узнали силуэты птиц. Выйдя из палатки, мы обнаружили на крыше нашего жилища еще одного возвратившегося почтальона - это была голубка, в свое время первая навестившая нас здесь, в тайге.
- Телеграммы возвращены, - Сергей вздохнул, - за ненахождением адресата.
Действительно, осмотр птиц обнаружил, что в их пенальчиках лежат наши собственные нетронутые голубеграммы.
- Ну, теперь жди третьего, - сказал я.
Подняв головы, мы посмотрели в небо. Но ожидаемой точки мы там не увидели.
Зато послышался слабый шум самолета, летящего где-то за сопками.
- Ага! - Сергей
