– Поставишь на ноги всех своих подчиненных. Приказываю схватить Риенса и графа Кагыра. Догадываюсь, что они находятся на территориях, еще не занятых нашими войсками. Для этого используешь скоя’таэлей либо эльфов королевы Энид. Обоих арестованных доставишь в Дарн Руах и подвергнешь пыткам.
– О чем спрашивать, ваше величество? – прищурился Ваттье де Ридо, прикидываясь, будто не видит бледности, покрывшей лицо сенешаля Кеаллаха.
– Ни о чем. Позже, когда они уже немного размякнут, я повыспрашиваю их лично. Скеллен!
– Слушаю, ваше величество.
– Как только этот старый хрыч Ксартисиус… Если этот бормочущий говноман ухитрится определить то, что я приказал ему определить… Тогда организуешь в указанном им районе поиски некоей особы. Описание получишь. Не исключено, что астролог укажет территорию, которая находится под нашей властью, тогда поставишь на ноги всех, отвечающих за эту территорию. Весь гражданский и военный аппарат. Этот вопрос – наипервостепеннейший. Ты понял?
– Так точно. Могу ли я…
– Не можешь. Садись и слушай, Филин. Скорее всего Ксартисиус не определит ничего. Особа, которую я приказал ему искать, вероятно, находится не на нашей, а на чужой территории и под магической опекой. Голову дам на отсечение, что она пребывает там же, что и наш таинственно потерявшийся друг, чародей Вильгефорц из Роггевеена. Поэтому, Скеллен, сформируешь и подготовишь специальный отряд, которым будешь командовать лично. Людей подберешь из самых лучших. Они должны быть готовы ко всему… Не верить в приметы и так далее… То есть не бояться магии.
Филин поднял брови.
– Твой отряд, – докончил Эмгыр, – получит задание отыскать и захватить пока что неизвестное мне, но наверняка неплохо замаскированное и хорошо охраняемое укрытие Вильгефорца. Нашего бывшего друга и соратника.
– Понял, – бесстрастно сказал Филин. – У разыскиваемой особы, которую я там скорее всего обнаружу, не может, как я понимаю, волос с головы упасть?
– Правильно понимаешь.
– А у Вильгефорца?
– У Вильгефорца – может. – Император жестко усмехнулся. – У него даже должен упасть раз и навсегда. Вместе с головой. К другим чародеям, обнаруженным в его укрытии, это также относится. Без исключений.
– Понял. Кто займется розыском укрытия Вильгефорца?
– Я же сказал: ты, Филин.
Стефан Скеллен и Ваттье де Ридо переглянулись. Эмгыр откинулся на спинку кресла.
– Все ясно? Итак… В чем дело, Кеаллах?
– Ваше величество, – с трудом проговорил сенешаль, на которого до сих пор никто, казалось, не обращал внимания. – Покорнейше прошу помиловать…
– Никаких помилований предателям. Никакого милосердия к тем, кто противится моей воле.
– Кагыр… Мой сын…
– Твой сын… – Эмгыр прищурился. – Я еще не знаю, в чем провинился твой сын. Хотелось бы верить, что его вина лишь в глупости и нерасторопности, а не в предательстве. Если так, он будет обезглавлен, а не колесован.
– Ваше величество, Кагыр не предатель… Кагыр не мог…
– Достаточно, Кеаллах, ни слова больше! Виновные будут наказаны. Они пытались меня обмануть, а этого я не прощаю. Ваттье, Скеллен, через час явитесь за подписанными инструкциями, приказами и полномочиями, затем незамедлительно приступайте к выполнению заданий. И еще одно: не надо, думаю, добавлять, что девица, которую вы недавно видели в тронной зале, для всех должна оставаться Цириллой, королевой Цинтры и принцессой Рован. Для всех. Приказываю считать это государственной тайной и вопросом величайшего государственного значения.
Собравшиеся с удивлением взглянули на императора. Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд слегка улыбнулся.
– Или вы еще не поняли? Вместо настоящей Цириллы из Цинтры мне подсунули какую-то недотепу. Предатели, вероятно, тешили себя надеждой, что я ее не разоблачу. Но я распознаю истинную Цири. Распознаю ее на краю света и во мраке ада.
Великозагадочно то, что единорожец, хотя ж небывало пуглив и любознателен есть, ежели такову девицу повстречает, коя еще со супругом телесно не общалась, незамедля пристанет к оной, преклонит колена и безо всякого страху главу свою ей на подол покладет. Говорят, в минувшие и древние времена такие девицы бывали, кои из способности таковой себе ремесло учиняли. В безбрачии и воздержании томились лета многие, дабы ловчим аки манки на единорожцев служить могли. Однако же вскорости выявилось, что единорожец токмо к младым девицам пристает, старшими же пренебрегает. Разумным животным будучи, единорожец безошибочно понимает, что сверх меры в девичестве пребывать – вещь противная натуре и зело подозрительная.
Глава шестая
Разбудила и привела ее в чувство жара, обжигающая кожу, как раскаленное железо палача.
Она не могла пошевелить головой, что-то ее держало. Она дернулась и вскрикнула от боли, чувствуя, как разрывается кожа на виске. Раскрыла глаза. Камень, на который опиралась голова, был бурым от запекшейся крови. Она ощупала висок, почувствовала под пальцами твердый, потрескавшийся струп. Струп прилип к камню и оторвался, когда она пошевелила головой. Ранка снова начала кровоточить. Цири откашлялась, харкнула, выплюнула песок вместе с густой тягучей слюной. Приподнялась на локтях, села, осмотрелась.
Со всех сторон ее окружала каменистая, красно-серая, иссеченная рытвинами и террасами равнина, кое-где вздыбившаяся кучками камней, огромными валунами либо торчащими из песка скалами странной формы. Высоко над равниной в желтом небе висело огромное раскаленное солнце, искажающее все видимое слепящим огнем и дрожанием воздуха.
«Где я?»
Она осторожно коснулась разбитого, распухшего виска. Больно. Очень больно. «Видимо, – подумала она, – я не раз перевернулась, здорово проехалась по земле». Тут она увидела разорванную, изодранную в клочья одежду и обнаружила новые участки боли – на крестце, на спине, на руке и бедрах. При падении пыль, острые песчинки и гравий забрались всюду – в волосы, в уши, в рот и даже в глаза, которые горели и слезились. Горели ладони и локти, стертые до мяса.
Медленно и осторожно она распрямила ноги и снова застонала, потому что левое колено отозвалось на движение пронизывающей тупой болью. Она ощупала его через неповрежденную кожу брюк, но колено было в норме. При вдохах сильно и зловеще кололо в боку, а попытка наклониться привела к тому, что она чуть не крикнула от резкой спазмы в нижней части спины. «Ну и побилась же я, – подумала она. – Но вроде ничего не поломала. Если б сломала кости, болело бы сильнее. Я цела. Просто ушиблась. Я смогу встать. И встану».
Медленно, экономными движениями она приняла нужную позу, неловко встала на колени, пытаясь предохранять ушибленное колено. Потом, постанывая, охая и шипя, встала на четвереньки. Прошла вечность, прежде чем ей удалось подняться во весь рост. Однако головокружение тут же подкосило ей ноги, и она сразу тяжело повалилась на камни. Чувствуя подступающую тошноту, повернулась на бок. Раскаленные камни жгли как уголья.
– Не встать, – всхлипнула она. – Не могу… Испекусь на солнце.
В голове билась боль, вредная, непрекращающаяся боль. Каждое движение усиливало ее. Цири замерла. Заслонила голову руками, но жара вскоре стала невыносимой. Хочешь не
