– Проблема в том, – холодно сказала Эитнэ, – что я не знаю, как с ним быть. Не могу же я сейчас приказать его добить. Я позволила бы ему выздороветь, но он создает опасность. На фанатика он не похож. Значит, охотник за скальпами. Я знаю, Эрвилл платит за каждый скальп дриады. Не помню сколько. Впрочем, цена возрастает пропорционально падению ценности денег.
– Ошибаешься. Он – не ловец скальпов.
– Зачем же полез в Брокилон?
– Искать девочку, которую поручили его присмотру. Он рисковал жизнью, чтобы отыскать ее.
– Очень глупо, – холодно бросила Эитнэ. – Это даже трудно назвать риском. Он шел на верную смерть и жив только благодаря лошадиному здоровью и выносливости. Что же до ребенка, то она уцелела случайно. Мои девочки не стреляли, так как думали, что это пак или лепрекаун.
Она снова взглянула на Фрейксенета, и Геральту показалось, что ее губы как бы помягчели.
– Ну хорошо. Отметим как-нибудь этот день.
Она подошла к подстилке из лапника. Сопровождавшие ее дриады приблизились тоже. Фрейксенет побледнел и съежился, хоть и не стал от этого меньше.
Эитнэ долго смотрела на него, слегка щуря глаза.
– У тебя дети есть? – спросила наконец. – Я с тобой говорю, дубина.
– А?
– Кажется, я выражаюсь ясно.
– Я не… – Фрейксенет отхаркался, закашлял. – Я не женат.
– Меня не интересует твоя семейная жизнь. Я хочу знать, в состоянии ли ты что-либо выскрести из своих ожиревших чресел. О Великое Древо! Ты хоть одну женщину сделал беременной?
– Э-э-э… Да… Да, госпожа, но…
Эитнэ небрежно махнула рукой и повернулась к Геральту.
– Он останется в Брокилоне. До полного выздоровления и еще некоторое время. Потом… Пусть идет куда хочет.
– Благодарю тебя, Эитнэ, – поклонился ведьмак. – А… девочка? Как с ней?
– Почему ты спрашиваешь? – Дриада взглянула на него своими холодными серебряными глазами. – Ты же знаешь.
– Она не обычная деревенская девочка. Она – княжна.
– Это не производит на меня впечатления. Никакой разницы.
– Послушай…
– Ни слова больше, Гвинблейдд.
Он замолчал, прикусив губу.
– Что с моей миссией?
– Я выслушаю тебя, – вздохнула дриада. – Нет, не из любопытства. Просто ради того, чтобы ты мог явиться к Вензлаву и получить плату, которую он тебе, вероятно, обещал за то, что ты доберешься до меня. Но не сейчас, сейчас я буду занята. Придешь вечером к моему Дереву.
Когда она вышла, Фрейксенет приподнялся на локте, застонал, кашлянул, плюнул на ладонь.
– О чем это она, Геральт? Почему я должен здесь оставаться? И что она имела в виду, когда говорила о детях? Во что ты меня впутал, а?
Ведьмак сел.
– Сохранишь голову, Фрейксенет, – сказал он утомленно. – Станешь одним из немногих, которые выбрались отсюда живыми, по крайней мере за последнее время. И станешь отцом маленькой дриады. Может, нескольких.
– Чего? Стать племенным производителем?
– Называй как хочешь. Выбор у тебя ограниченный.
– Понимаю, – буркнул барон и сладострастно улыбнулся. – Ну что ж, видывал я пленных, работающих на рудниках и копающих каналы. Из двух зол предпочитаю… Лишь бы сил достало. Их тут немало…
– Перестань глупо лыбиться, – поморщился Геральт. – Ишь, размечтался. Пусть тебе не снятся почести, музыка, вино, опахала и рой влюбленных дриад. Будет одна, может, две. И никакого обожания. К этому они отнесутся вполне по-деловому. А к тебе самому – еще больше.
– Им это не доставляет удовольствия? Надеюсь, огорчения тоже?
– Не будь ребенком. В этом смысле они ничем не отличаются от женщин. Во всяком случае, физически.
– То есть?
– От тебя зависит, будет ли это для дриады радостью или же огорчением. Но интересовать ее будет только результат. Твоя особа – вопрос второстепенный. Не ожидай благодарности. Кстати, ни в коем случае не пытайся что-либо делать по собственной инициативе.
– Собственной… чего?
– Если после содеянного встретишь ее утром, – терпеливо объяснил ведьмак, – поклонись, но, черт побери, без улыбочек или подмигиваний. Дриады воспринимают это чрезвычайно серьезно. Если она улыбнется или подойдет сама, можешь с ней поболтать. Лучше всего о деревьях. А если не разбираешься в деревьях, то о погоде. Но ежели она прикинется, будто тебя не видит, держись подальше. От других дриад тоже. И не давай волю рукам. Дриады, которые не готовы, такие игры не воспринимают. Коснешься – и получишь ножом. Они не поймут твоих намерений.
– А ты, гляжу, в курсе их брачных обычаев, – усмехнулся Фрейксенет. – Случалось?
Ведьмак смолчал. У него перед глазами стояла красивая, стройная дриада, ее бесстыдная улыбка. Vatt'ghern, bloede caerme. Ведьмак, надо же! Вот не повезло! Ты кого привела, Браэнн? К чему он нам? Никакой корысти от ведьмака…
– Геральт?
– Что?
– А княжна Цирилла?
– О княжне забудь. Из нее получится дриада. Через два-три года она всадит стрелу в глаз собственному брату, если тот попытается войти в Брокилон.
– Чертов зуб! – выругался Фрейксенет, поморщившись. – Эрвилл взъярится. Слушай, Геральт, а нельзя ли…
– Нельзя, – перебил Геральт. – Даже не пытайся. Из Дуэн Канэлли ты живым бы не вышел.
– Значит, девочка потеряна.
– Для вас – да.
6
Деревом Эитнэ был, конечно же, дуб. Точнее – три сросшихся комлями дуба, все еще зеленых, безо всяких признаков увядания, хотя Геральт определил их возраст лет в триста, не меньше. Внутри дубы были пустые, а дупло было размером с большую комнату, потолок которой конусом уходил вверх. Внутри дупло освещалось некоптящим светильником и было превращено в скромное, удобное, далеко не примитивное жилище.
Эитнэ стояла посреди комнаты на коленях на чем-то вроде
