топтавшихся у входа.
- Эти? Хрен его знает. Но счас выясним, - отозвался другой, допил свое пиво, а банку небрежно швырнул через забор, нимало не заботясь о плотно толпившемся там народе.
Маркел потихоньку начал увлекаться мелодией, его уже не волновали чужие взгляды. Поджарое, пластичное тело словно само находило какие-то необычные, но красивые и гармоничные движения танца. Учитель музыки как-то сказал, что он должен идти в хореографию, что-то жило внутри его, более значимое и весомое, чем его убогий нынешний мир. Может, память предков, может, талант. Но долго кайфовать ему не пришлось. Резкий толчок в спину бросил Маркела вперед, и если бы не Чира, попавшийся на его пути, парень бы непременно расстелился на полу. Резко обернувшись назад, он увидел перед собой рослого парня в очках, который, не дав ему раскрыть рта, начал 'наезжать':
- Не, ты че, в натуре, как слон! Все ноги мне оттопал. Ты че, один тут? Смотри мне! Ну, че смотришь?!
Парень напирал грудью на Маркела. Несмотря на интеллигентные очки в тонкой оправе, в остальном он был довольно внушительных габаритов. Одного роста с Маркелом, но гораздо шире в плечах и талии, Башка - так его все звали - четыре года ходил на бокс, и только резкое ухудшение зрения заставило его уйти из спорта. Недостаток эмоций и избыток сил Санек уравновешивал в драках на улице и стычках с ментами.
Маркел уже сжал кулаки, ожидая начала драки, но тут между ними врезалась невысокая, худощавая старушка в серой вытянутой кофте, с волосами, безнадежно испорченными химией и крашенными яркой хной. Своими сухонькими руками она неожиданно сильно растолкала в разные стороны драчунов и закричала на них высоким, скрипучим голосом.
- Ну-ка, прекратите счас же! Марш отсюда оба!
Это была знаменитая баба Катя, неизменный контролер ДК добрых три десятка лет. Несмотря на более чем скромную фигуру, ее авторитет среди молодежи был непререкаем. В своей среде она не боялась никого и ничего, выпроваживая с площадки отъявленных громил. Лет десять назад парня, поднявшего на нее руку, просто затоптала насмерть разъяренная толпа.
- Все-все, баба Катя! Полный нормалек, - заверил ее Башка, успокоительно поднимая ладони.
- Смотри, Санька, встречу отца, все расскажу. Тоже такой же охламон был, - пригрозила контролерша.
- Мы уходим, баба Катя. Да ведь? - повернулся очкастый к Маркелу.
- Пошли, - понял его тот.
Они двинулись к выходу, за ними устремилась и добрая половина танцующих, а за воротами прибавился еще народ. Созерцание драк для молодежи Волжска было любимейшим зрелищем, а участие в них - самым распространенным видом спорта.
Понька, идущий в общей толпе, тормознул рукой Суслика, что-то шепнул ему на ухо, тот кивнул головой, юркнул в сторону и исчез в темноте.
Толпа тем временем проследовала в самую глубь парка, где над асфальтовым пятачком горел одинокий фонарь. Место это в народе так и называлось - точно и выразительно: бойня.
Не меньше сотни зрителей заполонили пятачок. С одной стороны, прижавшись спиной к колючим кустам, стояли пятеро интернатовцев, полукругом их зажимала толпа местных, в оставшемся пространстве топтались двое - Башка и Маркел.
- Ну что, извиняться будешь? - ухмыльнулся Башка.
Кличку свою он заработал за крупную, большую голову с высоким, круто скошенным лбом в ореоле светло-русых кудрявых волос. Иногда казалось, что он несколько неуклюж, особенно смешила его манера смотреть на противника как бы через нижний край очков, близоруко щурясь и откидывая назад голову. При этом он еще поминутно поправлял свои хлипкие окуляры, сползающие ему на нос.
- Ну счас, разбежался, - зло огрызнулся Маркел, настороженно наблюдая за противником. Драться ему приходилось часто, за жизнь он сменил четыре интерната, и в каждом кулаками надо было доказывать свое право быть на равных с остальными. Маркел знал, что дракой один на один дело не кончится, но пока надо было хорошо встретить этого чудика.
- Ты смотри, какой смелый! - восхитился со смешком боец центровых и снова поправил свои очки. - Как тебя хоть зовут, жмурик в отпуску?
- Да это неважно, как меня зовут, обойдешься как-нибудь, - ответил Маркел. Он все ждал, когда же соперник снимет свои очки, не будет же он драться в них. Но Башка все медлил, рисовался, как павлин в зоопарке.
- И откуда ты такой смелый взялся? Из какого хоть района? Куда на поминки-то приходить, а то что-то компота из кураги я давно не пил.
- Санек, кончай с ним! - в нетерпении закричали из толпы.
- А это тоже неважно... - начал было говорить Маркел, и в эту секунду Башка ударил. Он никогда не снимал в драках очки, надеясь на свой нокаутирующий удар. Но сейчас он здорово просчитался. Маркела выручила врожденная, просто звериная реакция. Он успел чуть отвернуть голову, и кулак Башки прошелся по касательной, чуть чиркнув по скуле, а боковой слева и совсем просвистел в воздухе - Маркел успел отпрыгнуть в сторону.
- Эх, - удивился Башка, - шустрый!
Он снова двинулся вперед, но тут неожиданный удар ногой снизу в челюсть заставил лязгнуть его зубы, очки же отлетели куда-то назад, за спину, где тут же были растоптаны шарахающейся из стороны в сторону толпой. Маркел никаких секций не посещал, но поневоле за долгие годы выработал свой своеобразный стиль, где в отличие от боксера Башки он пускал в ход все части тела, а не только руки. Между тем лучший забойщик центровых, подслеповато щуря глаза, очертя голову, кинулся вперед. Маркел отпрыгнул в сторону и сбоку, вдогонку проскочившему детине наотмашь ударил кулаком по уху. Башка взвыл от боли, но когда обернулся, то подставился под серию быстрых и хлестких ударов Маркела. По лицу верзилы текла кровь из разбитого носа и брови. Совсем озверев, он кинулся вперед, рассекая воздух мощными, но бестолковыми ударами. Интернатовец легко успевал уклоняться, а когда спина Башки уперлась в кусты, Маркел перехватил руки врага и, секунду выждав, резко ударил головой в лицо центровому. Этот эффектный удар кончил дело. Руки верзилы обмякли, и, откинув голову назад, он всем телом грохнулся на асфальт.
На несколько секунд над парком повисла гробовая тишина, а затем наблюдавшая за схваткой толпа с ревом рванулась на интернатовцев. Им пришлось бы очень плохо, но за секунду до этого вынырнувший из-за кустов Суслик приволок с собой несколько выломанных из забора палок и даже толстую арматурину больше своего роста. Расхватав это своеобразное оружие, все семеро уже хорошо встретили атаку центровых, нимало не щадя головы врагов. Особенно рьяно размахивал своей арматуриной Суслик, перехватив ее за середину и используя по очереди оба конца железяки.
Толпа было отхлынула назад, но задние напирали. В руках у городских также появились и засвистели в воздухе велосипедные цепи, солдатские ремни с заточенными пряжками. Сильный удар по голове получил Моня, по лицу которого ручейком побежала кровь, хорошо досталось также Маркелу и Чире. В довершение всего гулко бабахнул выстрел. Кто-то из городских притащил на танцы обрез. Заряд пролетел чуть в стороне от головы Маркела, и уже сзади него раздался девичий вскрик. Заряд дроби, рассеиваясь во все стороны, на излете попал в лицо одной из любопытствующих девиц.
Выстрел пришелся на самый пик драки. Кто-то крикнул во всю глотку:
- Атас, менты!
И тут же совсем рядом, за кустами завизжали тормоза милицейского 'бобика'. Толпа кинулась врассыпную, грохнул еще выстрел обреза, и зазвенело стекло лампочки, и в наступившей темноте бывшие враги бок о бок штурмовали колючие кусты и высокий, решетчатый бетонный забор.
Кое-как друзья собрались на окраине города и, вернувшись к себе в 'контору', начали подсчитывать раны. Больше всего пострадал Моня. Ему пряжкой рассекли голову до кости чуть выше левого уха. Глебу, заехавшему на огонек проведать подопечных, стоило больших трудов остановить кровь. Чире разбили нос, сильно прихрамывал Суслик, синяки украсили лицо Маркела. Понька получил по плечу цепью и, сняв рубашку, озабоченно дул на вздувшийся красный рубец. Зубатик осторожно трогал языком разбухшие губы и шевелил языком шатающийся передний зуб.
- Нашли куда сунуться! - бушевал Глеб, оказывая первую медицинскую помощь. - Да вас бы там
