опасному.
Мы начинаем приближаться к корням... смерти тела.
Мы осознаем, что если хотим взаимодействовать с теми микроскопическими привычками, покрывающими нашу клеточную субстанцию -- наше тело -если мы начнем взаимодействовать с этим, что же, это вызовет протест в теле, панику, страх.
И, наконец, мы достигли дна: желание, ЗОВ смерти. Как если бы глубоко внизу сознания (почти касаясь тела; я не говорю, что в теле, потому что мы еще не в самом теле) было бы нечто ЖАЖДУЩЕЕ смерти -- нечто, для чего жизнь является как бы катастрофой. Потому что жизнь означает непрерывную борьбу, напряжение, вбирание, отвержение -- жизнь - это как бы постоянная угроза.
Таким образом, глубоко в теле мы встречаем некое желание покоя, встречаем инерцию. Как если бы вся память о прежнем эволюционном развитии была бы собрана там, наряду с чем-то, похожим на на глубокую ностальгию по минералу. Умиротворение минерала, вы знаете, до того, как была рождена жизнь, когда все еще было статичным.
Есть та потребность.
Глубоко в теле есть та потребность в покое, в инерции -- и, прежде всего, в прекращении этого постоянного кошмара... борьбы, действия, реагирования. Все те клетки находятся под грандиозным напряжением, заставляющим их бороться. Так что внизу находится желание смерти.
Имейте в виду, это исследование -- не какая-то абстракция. Это переживание через... через многие заболевания (я говорю о Матери, об исследовании Матери). В ту минуту, когда вы пытаетесь вмешиваться обычным образом, все идет набекрень. Малейшее нарушение, и вы видите всевозможные страхи, опасения, поднимающиеся в теле, отовсюду: 'О, это смерть', 'О, это рак', 'О, это то и то заболевание'. Мир, КИШАЩИЙ внушениями, глубоко внизу тела.
Поэтому вы должны прорваться через все это. Вы должны прорваться через эту иллюзию заболевания. Мы должны прорваться через... смерть.
(короткое молчание)
Но любопытно (очевидно, трудно охватить весь этот процесс), что это как если бы вы всегда сталкивались с разрушением, чтобы найти ключ, найти Силу, бо'льшую, чем сила разрушения -- чем закон разрушения, который... КАЖЕТСЯ укоренившимся в глубинах тела.
По мере того, как вы спускаетесь через сеть всех тех последовательных сетей, опутывающих тело, иногда встречаются странные вкрапления или вплавления в теле, и внезапно, через несколько секунд, тело оказывается в... мире, где всякий закон кажется разрушившимся, недействующим! Мир, где все те неумолимые вещи внезапно растворяются в нечто более сильном, чем закон смерти, более сильном, чем закон болезни, более сильном, чем -- нечто, для чего все это ИЛЛЮЗИЯ.
Например, Мать испытывала бесчисленные сердечные атаки. Да, обычно вы умираете от этого. Но как раз тогда, когда она была на пороге смерти, внезапно вмешалось нечто иное, подобно нескольким секундам... света или мощи, которая внезапно, пуф, ликвидировала кажущуюся катастрофу. И болезнь ушла! Сердечная атака была прекращена. Она больше не имела никакой реальности.
Но затем этот опыт должен был повториться еще раз, дважды, сотни раз, чтобы клетки тела начали привыкать к этому 'иному закону', где растворяются все старые внушения.
Тело может лишь медленно 'разучивать' другую возможность.
Но фантастично то (когда у нас хватает мужества пройти через все те слои), что мы внезапно осознаем, что все те непреклонные 'законы', ограничивающие нас -- законы, установленные медицинской наукой, математикой, физикой -- все они являются грандиозной... иллюзией. Они не имеют реальности! На определенной глубине или при клеточной ЧИСТОТЕ (раз уж мы достигли истока клеточной жизни, свободного ото всех покрытий и оболочек), на дне есть нечто, что 'вне' смерти, 'вне' катастроф, 'вне' болезни.
Другими словами, так называемая свобода, найденная на вершине сознания, может быть найдена и в теле.
Но она отыскивается короткими вдохами, как всегда, через тысячи маленьких переживаний. Потому что тело очень медленно учится своей собственной свободе. Тело не верит в свою свободу -- оно верит во все свои привычки. Оно верит во все свои заболевания; оно верит во весь медицинский распорядок: 'Если я сделаю это, то произойдет то-то и то-то.' Весь наш мир -- мир, в котором мы живем -- это мир законов, причин и следствий, неустанных повторений: 'Если я сделаю это, то случится то и то.'
Мы не осознаем, до какой степени являемся ФИЗИОЛОГИЧЕСКИМИ узниками.
Мы можем осознать, что мы -- пленники идеи, чувства, ощущения, но мы не знаем, что... действительно являемся узниками ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ.
И та свобода возможна.
Когда нам удается пройти через все те последовательные слои обусловленности, мы достигаем свободы в глубинах тела. Мы внезапно избегаем Закон -- так называемый Закон, которым биологи ограничивают нас. Внезапно возникает нечто иное.
Товарницки: Вы писали, что человек является узником некоего 'аква
риума'.
Да.
Товарницки: И что нужно разрушить этот аквариум?
Да.
Мы думаем, что запредельное человека заключается либо в растворении тела (когда мы идем в так называемый Дух), либо в совершенствовании теперешнего инструмента, ведущего к... сверх-рыбе в своем аквариуме, с увеличенными плавниками или с некоторым новым волшебным орудием.
Когда-то, В Палеозойскую эру, некая рыба очутилась в пересохшей ямке и, из необходимости, эти рыбы были ВЫНУЖДЕНЫ научиться другому способу дыхания, перейти от жаберного дыхания к легочному.
Они должны были -- потому что все более и более задыхались -- они должны были найти иной способ дыхания. Так появились на свет амфибии. Они оставили аквариум. Они покинули СВОЙ аквариум, чтобы обнаружить, что другая сторона аквариума не является смертью; это просто другой способ дыхания.
Конец рыбы -- это еще не смерть. Это другой вид, это амфибии, дышащие другим воздухом.
Аналогично, на пути вниз, ко дну ПСЕВДО-физиологии, которую мы знаем -- что является не настоящим телом, а всего лишь ПРЕДСТАВЛЕНИЕМ о теле, ПРИВЫЧКОЙ тела, аквариумом, в котором мы ограничены -- на дне всего того мы разрушаем... стеклянную стену, ограничивающую нас, и мы движемся в иной (как бы сказать?... Это не 'другой мир', этот мир ничуть не более 'другой', чем был 'другим' мир, в котором высадились амфибии), мы попадаем в другой МАТЕРИАЛЬНЫЙ воздух, другой способ дыхания... В МАТЕРИИ.
Другой Закон.
Ясно, что закон птицы и закон рыбы -- два совершенно разных закона. Но раз уж мы разбили этот аквариум -- не иллюзорно на вершине сознания, а в самих глубинах тела -- раз уж мы проникли через все те слои обусловленности, то мы реально, МАТЕРИАЛЬНО, ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ появляемся в другой... ВОЗМОЖНОСТИ БЫТИЯ -- В ТЕЛЕ.
Товарницки: И мы достигаем, как говорила Мать, того, что называется
'клеточным сознанием'.
Да -- клеточное сознание, являющееся клеточной 'мощностью' и клеточным 'видением'. Это совершенно новый СПОСОБ БЫТИЯ в материи. Где смерть не имеет больше никакой силы. Где случай больше не имеет никакой силы. Где другое видение.
Это целиком... новый и другой СПОСОБ БЫТИЯ, приходящий к жизни, который Мать пыталась объяснить мне день за днем, в течение девятнадцати лет.
Я слушал ее в течение девятнадцати лет.
И всякий раз те переживания были ошеломляющими для нее. Когда вы внезапно обнаруживаете себя вне аквариума или вне сети паутин, это совершенно 'сбивает с толку', 'бедственно' для старой физиологии, для старого способа делания вещей. Поначалу это немного напоминает сумасшествие. Много людей вокруг Матери думали, что она становится помешанной. Очень необычно вылезать из человеческой шкуры и пытаться ... освоить новый способ бытия.
Что сказала бы древняя рыба, встретив первую амфибию? Что сказала бы древняя палеозойская рептилия, встретив первого археоптерикса? Она должна была сказать: 'Это невозможно. Он сумасшедший! Это галлюцинация! Это невозможно, невозможно, невозможно.'
Так и весь наш мир, включая учеников вокруг Матери, постоянно говорил: 'Это невозможно, это невозможно...'.
И я был единственным (теперь я осознаю это), единственным, кто сказал: 'Да, это возможно! Это
