Мне вовсе не было спокойно, поскольку события, судя по новостям, не стояли на месте. Единственное, что если не радовало в этой ситуации, то хотя бы вызывало пошлое злорадство, было вот что: в камерах хранения железнодорожного вокзала явно ничего не нашли, раз уж пошли на новое нападение.
- Что сидишь? - толкнула Татьяна мужа.- Разливай.
Жидкость из графина переместилась в рюмки.
- Что это? - нехорошо возбудился я, распробовав.
- Арака, самогон из фиников,- подмигнул мне Анджей.- Домашний, без аналептических нейтрализаторов.
Я тут же вспомнил Славина.
- А на вынос можно?
- Дадим, дадим, не ерзай.
- Я вез вам 'Скифскую',- признался я,- но таможня лютует. Что же вы, ребята? Говорили, никаких таможен. Говорили, весь мир должен быть открыт, говорили, что страна с охраняемыми границами - тюрьма...
- Остров,- подсказал Анджей.
- Ну, остров. Обитаемый. Быстро же вам надоела свобода.
- Главным препятствием была не таможня, а закон о запрете иммиграции,- возразил он.- Ты же знаешь, эти правила мы первым делом спустили в утилизатор. Причина вырождения была в обособленности. Чтобы страна перестала гнить, понадобилась новая кровь, новые люди, и они сюда приехали. А вы все набрасываетесь да набрасываетесь на бедного господина Брига.
- Кто таков?
- Начальник таможенного управления. По имени Пети Бриг.
Фамилия показалась мне смутно знакомой.
- По-моему, мы отвлеклись,- строго сказала Татьяна, звякнув ложечкой о рюмку.- Давайте-ка за встречу.
- Некая В. Бриг случаем не его родственница? - спросил я.
Анджей затруднился с ответом, и тогда я опрокинул в себя обжигающее рот зелье, а потом схватил что-то с ближайшей тарелки. Это оказался кусок фасолевого торта.
- Почему в вашем городе не разрешают пить араку? Хмельной-то сон лучше, чем никакой,- блеснул я остроумием.- А утром опохмелиться для гармонии.
Супруги Горбовски переглянулись. Очевидно, я выразился неуклюже. Русский медведь, тоже мне. Алкоголь стремительно всасывался в кровь, наполняя жизнь иллюзией смысла.
- Раз в год все можно, Ванюша,- сказала Татьяна, будто тяжелобольного утешала.- Норму свою только знай. В конце концов, постоянно сдерживаться тоже вредно для здоровья. Попробуй, пожалуйста, вот этот пирог.
Я попробовал. Чтобы понять, из чего это сделано, одного куска, оказалось мало. Хозяйка довольно улыбнулась.
- Мука из морской капусты,- открыла она страшную тайну.Внутри - одуванчики на меду.
- Запить,- простонал я, хватая воздух пальцами.- Отравили.
Странный шум раздался за спиной, и я оглянулся. Из соседней комнаты задом выползал некто в коротких штанишках и фланелевой маечке, сосредоточенно таща за собой на редкость диковинное сооружение.
- Леонид Андреевич Горбовский,- с гордостью представила Татьяна третьего члена семьи, сделав это почему-то на русский манер.
Мальчик, впрочем, не обратил на нас никакого внимания, поскольку был чрезвычайно занят. Улегшись на бок, он подправлял что-то в своей игрушке, напоминающей то ли монорельс, то ли жуткую кибернетическую змею. Монорельс медленно и беззвучно перемещался по полу, а другой его конец (хвост? голова?) тянулся в соседнюю комнату, поднимался по лестнице на второй этаж и там терялся. Мальчику было лет шесть-семь на вид. Надо полагать, ровесник революции. Помнится, Анджей делал тогда прозрачные намеки насчет положения своей супруги и, как выясняется, вовсе не выдавал желаемое за действительное. Что ж, мои поздравления, хоть и сильно запоздавшие.
- Почему Андреевич? - поинтересовался я.
- Не 'Анджеевич' же! - фыркнула Татьяна.
- А что муж? Не обижается?
Она по-матерински обняла меня за плечи и поднесла к моему лицу огромный натруженный кулак.
- Мужья у нас вот где,- по секрету сообщила она.- Я, кстати, рожала в Торжке, когда мы с Анджеем к моему отцу ездили. Леню в честь отца и назвали...
Кулак ее мог потягаться размерами с моим, будто и вправду в кулаке кто-то находился. Анджей только улыбался, поглядывая на супругу; был он очень спокойным, медитативным человеком.
- Зайчик,- сказала она вдруг совершенно другим тоном.Спустись в погреб, достань Ванюше бутыль, пока помним.
Тот послушно встал. 'Зайчик'. Татьяна ослабила хватку, и я смог снова оглянуться на мальчика.
- Пан Леонид,- позвал я.- Что мы такое строим?
- Это самодвижущаяся дорога,- оскорбился он, так и не повернувшись.- Сама себя строит, разве не видно?
- Ух ты,- сказал я.- Движется тоже сама?
- Квазиживая система,- откликнулся он после паузы. Очень увлечен был делом, некогда ему было языком молоть. Но я не отставал:
- А как насчет безопасности для землян?
- Это же фитопластик,- объяснил он мне, несмышленышу.Насыщает воздух отрицательно заряженными ионами и поддерживает баланс углекислого газа. Большая польза.
Нешуточный попался собеседник.
- Кто делал экспертизу? - осведомился я с максимальной солидностью.
- Мастер Будах.
- Это один из студентов Анджея,- сказала мне Татьяна.Агасфер Будах, иранец... Прекрати валяться на полу! - вдруг прикрикнула она на сына.- Сколько можно просить! Вечно он валяется,- пожаловалась женщина.- Нет чтобы вел себя, как человек. Либо носится, либо лежит задницей в небо.
Вернулся Анджей, прижимая к груди стеклянную емкость внушительных размеров. Очевидно, подарок для гостя. В глазах его светилась гордая уверенность, что, по крайней мере, до завтра гостю этого хватит. Татьяна посмотрела на часы и решила:
- Пора в кровать. Ты не против, Леонид Андреевич?
Она встала и легко вскинула детеныша себе на плечо (тот укоризненно вякнул: 'Ну, мама!'). Самодвижущаяся дорога, оставшись без хозяина, тут же замерла...
Было хорошо, тепло, спокойно. То ли обстановка тому способствовала, то ли финиковая водка, просочившаяся шпиону Жилину в мозги. Ты пей, пей, напомнил Анджей, подливая мне еще, бери от жизни все, друг, пока здоровым не стал - как в старые добрые времена... Под спаржу с сухарями молча помянули старые добрые времена. Ручеек воспоминаний юркнул под воротник рубашки (или это капелька пота была?), вызвав секундный озноб. События семилетней давности начались двадцать седьмого, а не двадцать восьмого, как ожидали полумертвые, ни во что не верящие горожане. Совет решил ударить с упреждением на день. Стае, помнится, сказал, гордясь удачно найденной формулой: 'Вчера было бы рано, а завтра - поздно', а я жестоко разочаровал его:
'Где-то мы это уже слышали, дружок'. Интели не хотели стычек и крови, даже революции, собственно, не хотели, их единственной мишенью был слег. Через университетские антенны (мощная всеволновая станция) запустили генератор шума, который подавил проклятые приемники, завывающие возле ванн с бесчувственными телами. И никакой репеллент, растворенный в теплой водичке, не способен был отныне вернуть слегачам утраченные фантазии. Приемник со вставленным в него слегом это ведь все равно приемник, просто усилитель высокой частоты приобретал несвойственные ему функции дешифратора. Откуда слег принимал передачи, осталось неизвестным (принимал, это было доказано), что, впрочем, не имело большого значения, потому что главным было другое: если имеет место передача сигнала, значит, есть и возможность помешать, поставив заслон из помех. Дело это оказалось непростым, функция смены
