поодаль Лэна и прошептал.- Какой красивый мальчик. Просто чудо. Ваш друг?
Что он там внутри себя понимал, с удовольствием разглядывая моего спутника, меня совершенно не касалось. Я тихонько, в тон ему ответил:
- Мне рекомендовали сюда обратиться, если возникнут проблемы.
- Конечно, конечно,- сказал Шершень, отступая внутрь.Милости просим.
Приветливая улыбка гуляла на его губах, как мираж на жарком асфальте. От его радушия хотелось куда-нибудь спрятаться. Он мало изменился с тех пор, как был выпнут под зад из Пространства, даже удивительным образом посвежел, окреп, подтянулся. Старость явно пошла ему на пользу. Мы прошли мимо комнаты с разобранным диваном ('Простите',- сказал Шершень, отчетливо хихикнув) и оказались в кабинете. Хозяин повернулся, указывая на кресло.
- Присаживайтесь.
Похоже, он был в офисе один, что сильно облегчало дело.
- Вы меня не помните, Владислав Кимович? - спросил я.
- Как же мне вас не помнить, Ваня,- сказал Шершень.- Благодаря вашей книге я сюда приехал. Почитал, почитал, да и понял вдруг, что хоть где-то люди живут по-человечески. Правда, вы-то, наверное, хотели доказать своей книгой обратное...
Еще один благодарный читатель, удивился я. Использовать бы теперь это с толком.
- ...Вот и ваш Юрковский думал, что ломает мне жизнь, Владимир ваш Грозный. Зеус ваш. Но, как видите...- Он развел руки.- Где я, а где Юрковский? Царство ему небесное...- Он улыбнулся так сладко, что впору было принимать инсулин.- Я очень польщен вашим визитом. Слышал о вас в новостях, однако свидеться не надеялся. Итак, чем могу?
- Видите ли, я новичок,- признался я.- Не знаю, как вам объяснить...
Хозяин запахнул потуже халат и сказал:
- Да вы не бойтесь, у нас все законно. Я добился определенных льгот от Национального банка. Вам напрокат или поменять?
- Что?
Он погрозил мне пальцем.
- Вам и вашему замечательному мальчику нужно много, это же так понятно. Чего тут стесняться? Здесь мы, конечно, деньги не храним, но я сейчас же позвоню в круглосуточную кассу... У вас с гостевой картой все в порядке?
- С гостевой картой у меня порядок,- подтвердил я.- Только я, признаться, пока не решил...
- Экие мы нерешительные стали, братья космолетчики.- Он хохотнул.- Не знаете, менять вам валюту или брать деньги напрокат, я угадал? Туристы обычно меняют, особенно русские, потому что это выгоднее, но вам, как старому знакомому, я советую не жадничать. Вы же не тратить их хотите, верно? Ради чего, как говорится, сыр-бор. Местные жители эту тонкость прекрасно понимают, поэтому они никогда не связываются с сомнительным обменом. Только напрокат. Вот хрусташи, например, целыми мешками уносят от нас эти чертовы бумажки - и ничего, все у них получается.
- А что, может не получиться?
Владислав Кимович опустил взгляд. Улыбка его стала жалкой, ненастоящей.
- Парадокс в том, Ваня... Деньги здесь никто не любит. Это ведь грязь, рассадник алчности. Любишь деньги - значит, любишь все, что с ними связано. При таком образе мыслей никаких снов, разумеется, не увидишь. Вы догадались, наверное, что я говорю о себе.
- Вот как? - медленно сказал я.- Не предполагал.
Улыбка его отвердела, закаменела.
- Я не из стыдливых,- сказал он.- Вы должны помнить это по Дионе. Да, я помогаю людям, хотя сам не способен воспользоваться чудом. Пока неспособен. Но какой кретин, простите за резкость, придумал сделать биокорректор именно из денег?! Да еще с такими ограничителями... Поистине дьявольская насмешка! Итак, что мы решаем?
Бывший планетолог присел на письменный стол и замолчал. Ноги его не доставали до пола. Маленький червячок, прогрызший себе в этом здании уютную дырку. Ссужает деньгами всех желающих, в том числе - соседей. Так что пачка денег, лежавшая в кармане похитителя, ровным счетом ничего не значила.
- Я вас хорошо помню, Владислав Кимович,- сказал я.- Потому и пришел, если честно. А то все кругом сплошь стыдливые, черт их побери, никто ничего объяснить не может.
Шершень слушал, благожелательно кивая.
- А тот мальчик на улице? - спросил он.
- Это коридорный из моей гостиницы.
- Да, правда, нехорошо перед коридорным идиотом выглядеть.
По-моему, он хотел мне подмигнуть, но сдержался. Впрочем, интерес бывшего астронома к красивым мальчикам меня даже не забавлял. Какие только привычки не привозятся из затерянных в космосе обсерваторий, обычное дело.
- Нет, проблема не в нем,- сказал я.- Просто мне как-то... в общем, не верится мне. Как я могу менять деньги, если до сих пор сомневаюсь?
- Хочу сразу успокоить,- удовлетворенно покивал он,- сомнения вовсе не являются помехой для процесса омоложения, скорее наоборот. Они, как ни странно, помогают настроить сознание должным образом. Вы обратили внимание, сколько здесь людей, которые молодо выглядят?
- Да уж,- согласился я.- Особенно женщин.
- И вас это не убеждает?
- В чем?
- Да боже мой! Ваня! В том, конечно, что омоложение - это реальность. И совсем не обязательно класть деньги под подушку, все мы понимаем, как это... м-м... неуклюже выглядит. Можно оставить их на подносе, а поднос пусть себе лежит на тумбочке в изголовье. Некоторые любят, чтобы было красиво: делают специальные шапочки, склеивают веночки или ожерелья, развешивают денежные гирлянды, некоторые вносят игровой элемент... Главное, Ваня, что эффект сохраняется и после пробуждения, то есть человек не стареет не только во сне, но и долгое время потом. Что мешает вам просто взять и попробовать?
- В ванну с 'Девоном' нужно залезать? - уточнил я. Короткие спазмы смеха потрясли моего собеседника.
- Смешно,- согласился он.- Нет, если серьезно, то некоторые предварительные действия все-таки желательны. Например, можно почитать перед сном что-нибудь возвышающее, значительное. Кому-то поможет настроиться Библия или Коран, кому-то Манифест коммунистической партии. Говорят, даже 'Майн кампф' кое-кем используется. Редукцио ад абсурдум. Ну, да вам самому виднее, чем замедлить свои обменные процессы.
- А как узнать, получилось или нет? Чего ожидать?
- Вы сразу поймете, когда проснетесь. Будет очень весело, этакая шальная детская радость безо всякой причины. Если же вы ощутите подавленность, разочарование... что ж, значит, пока не готовы. Кстати, утреннее разочарование может быть довольно болезненным. Раз за разом - пустота, пустота, пустота. (Опять он заговорил о себе.) Надеюсь, вам не придется это испытать... Впрочем, через боль и приходит в конце концов желание измениться,- решительно подытожил он.
- Это вы-то не изменились?! - честно изумился я.- Да вас не узнать. Как будто не с вами разговариваю.
- Спасибо,- с чувством произнес Шершень.- Они думают, это так просто - лег и спи. Мыслить надо по- другому, хоть какой-то свет вот здесь иметь! - Он постучал себя по лбу.Свет, а не мрак. Очень тонкий момент, очень небезупречный этически.
Владислав Кимович улыбнулся, легко став прежним. Было совершенно ясно, что этот человек никак не причастен к событиям минувшего дня, и тогда я попросил разрешения позвать моего друга с улицы. Пусть, дескать, и молодежь немножко мудрости на ус намотает. Хозяин оживился. Я кликнул Лэна в форточку. Пока Лэн шел, я задал председателю партии Единого Сна последний вопрос:
- Как от вас попасть в соседний корпус?
Улыбка исчезла.
- У вас будут неприятности,- сипло сказал он.
