- В чем дело? Что случилось? - удивился Спринглторп, послушно садясь на шаткий раскладной стульчик.
- Прочтите это и подпишите, - сказал Двайер, протягивая сложенный лист бумаги.
Текст был отпечатан на плохой машинке через очень жирную ленту, так что отдельных букв было просто не разобрать. 'К народу и армии, - читал Спринглторп. - В тяжкий час нашей отчизны бремя власти пало на моих сгорбленных годами плеч. Я, как мог, прилагал все силы для спасения нашего страдающего народа, его материальных и духовных ценностей. Я знаю, что вы верите в честность и глубину моих усилий, и тем более горестно для меня сознание, что тяжесть лет и пошатнувшееся здоровье препятствуют мне на этом пути, лишая мой труд той полноты, которая необходима в это судьбоносное время. Но рядом со мною трудятся молодые и сильные люди, которые, по моему убеждению, достойны стать у кормила власти. Настоящим я слагаю с себя всю полноту власти и назначаю своим преемником на посту президента республики Осгара Милтона Двайера и рекомендую ему назначить на пост вице-президента Ройга Нейна Калверта. Я призываю вас объединиться вокруг них с той же самоотверженностью, с тем же патриотизмом, с каким вы объединялись вокруг меня, с каким неизменно объединяется наш народ вокруг своих вождей в часы испытаний. Н.С.Спринглторп. Линкенни, января'.
Не смотреть на Двайера - это было самое главное. Не смотреть. И он поднял на него глава. 'Молчи! Не говори ни слова! Молчи!' - твердил он себе и лихорадочно перебирал мятые слова, обрывки фраз, чтобы что-то сказать, потому что молчать было невозможно. Молча встать и пойти прямо на Двайера, как на пустое место! И что он сделает? Будет кричать? Попытается остановить силой? Ах да, он достанет пистолет и будет грозить пистолетом.
И вдруг Спринглторпу стало смешно. Ну да! Двайер будет пугать его пистолетом. Его! Схоронившего сына! Схоронившего жену! Схоронившего, давно схоронившего свою былую жизнь! Живущего не по своей воле, согласившегося стать чем-то простым, полезным, почти неодушевленным! Сначала для Уипхэндла! Потом для Джеффриса! Потом для Баунтона, потом для всех-всех. Разве его можно испугать пистолетом! Как он смешон, этот захолустный бонапартишка! А Калверт? Гадатель по географической карте! Ополчились! Заговорщики! Кто это сочинял? Калверт, Калверт! Уж больно высокопарно. Тайком отстукивал одним пальцем на машинке. А каково ему было выбивать священные литеры своей фамилии на втором месте! Да его же корчило от уязвленного тщеславия!
- Нет, - сказал Спринглторп. - Я не подпишу. Я не могу подписать такую безграмотную стряпню. 'Пало на моих сгорбленных годами плеч'. Где вас учили грамматике? Я так, по-вашему, благообразно выражаюсь, и вдруг окажется, что я первый в мире малограмотный президент тонущей республики. Исправьте текст.
И Двайер, взъерошенный Двайер, глава заговорщиков, лично исполняющий тайное кощунство высшей государственной измены, растерянно принял протянутую бумагу и полез за пазуху. Не за кинжалом! Не за пулеметом о десяти стволах! За канцелярской принадлежностью! И стал на весу царапать ручкой по своему поддельному манифесту, пятнистому от тошного пота нелегальщины. И конечно же ручка не писала.
Спринглторпа разбирал смех. 'Дурацкий смех', - определил он и сказал:
- Положите вон туда. Вам будет удобней. И указал на куб с 'Беллерофонтом'.
Двайер оглянулся на куб, поколебался и пошел к нему по проходу между надувными матрацами. На пути у него был рюкзак. Лейтенант обошел рюкзак. А Двайер не обойдет. Он слишком обозлен. Он его пнет - Спринглторп понял это раньше, чем Двайер поднял ногу и пнул...
Ослепительная вспышка брызнула в глаза Спринглторпу, по лицу словно веником хлестнуло, громом шарахнуло по ушам, снесло со стульчика, он упал, зажмурился, открыл глаза и сквозь темные пятна в них увидел, что лежит под открытым небом. Где же палатка? Он с трудом сел, огляделся и понимающе кивнул лежащей в стороне куче мерзлого брезента. 'Сорвало, - подумал он. А где Двайер?' И тут его подхватили, подняли, ощупали; вокруг замелькали люди - целая толпа; губы у всех шевелились, но он ничего не слышал. Он вздохнул, и вся глотка заполнилась гнусной химической смесью. В горле запершило.
- Где Двайер? - спросил он и вместо собственных слов услышал неясное лающее повизгивание, больно отдавшееся в голове.
Куб с 'Беллерофонтом' стоял как стоял, спереди к нему обожженным комком прислонился дымящийся рюкзак, а чуть дальше на брезенте палаточного пола лежало что-то громоздкое, неузнаваемое.
Подбежали двое с носилками.
- Не надо, - сказал он и отрицательно повел рукой. Шагнул. Пошатнулся. Еще шагнул. Увидел пленных. Они не сидели на снегу, они лежали кто как и были недвижны. 'Застрелили, - понял он. - Охранники с перепугу их застрелили'. Он дернул и повел шеей, чтобы не было так душно, и увидел у своих ног лист бумаги. 'К народу и армии'. С натугой присел, взял лист в горсть, смял и сунул в карман. Встал.
В правом ухе зазвенело, что-то распахнулось, и он услышал сразу все, а громче всего голос лейтенанта:
- ...аше превосходительство, я прошу вас. Ваше превосходительство!
О чем он просит?
- Что с Двайером? - спросил Спринглторп, и тут распахнулось во втором ухе.
- Капитан Двайер убит, - заспешил-заспешил лейтенант. - Прошу вас в вертолет, ваше превосходительство. Вас должен осмотреть фельдшер. Вам необходим покой.
Покой. Спринглторп криво усмехнулся. Господину президенту, фигуре, кое-как сляпанной ради людей и обстоятельств, нужен покой... Значит, Двайер на свой страх я риск... Значит...
От усилия осмыслить стало дурно.
- Я сам, - сказал Спринглторп. - Сам пойду. Ни на ком не обвиснуть, дойти, сесть, лечь. Самому. Нет, ложиться нельзя. Ходить-ходить-ходить, держать себя в руках. Превозмочь.
Он пошел. Ему казалось, что он идет прямо к подножке вертолета. Откуда ему было знать, по какой извилистой кривой добрался он наконец до вонзившихся в снег железных ступенек.
Когда открывалась дверь, Спринглторпу становился виден сидящий у противоположной стены коридора человек в сером рабочем комбинезоне. Лицо его было полуприкрыто съехавшей вперед каской, он сидел неподвижно, видимо, дремал, поддерживая руками и высоко поднятыми коленями поставленный на попа огромный пулемет.
В комнате было полутемно. На панели селектора бестолково помаргивали лампочки. И все они: он сам и Куотерлайф, сидящие у стола, и старик Мартин Кэйрд, сгорбившийся на кресле в углу, - молча смотрели на лампочки, мигание которых только представлялось бестолковым, а по сути дела было полно тайного напряженного смысла. Вот-вот он должен был открыться, и все станет ясно.
Сколько своих людей и кого именно Двайер взял с собой в лагерь гиен, было неизвестно. Но они там были, в их число входил кто-то из трех радистов. Иначе нельзя было объяснить, откуда Калверт узнал о происшедшем. А он узнал, и явно раньше, чем пришедший в себя после антишокового укола Спринглторп успел связаться с Памелой Дэвисон со взлетевшего вертолета. Узнал и начал действовать.
Дэвисон немедленно вызвала в президентский барак всех членов правительственного совета. Явился Кэйрд-старший, явился Ангус Куотерлайф. Отец Фергус вел в Париже переговоры с австралийцами. Калверта и Мартина-сына, заботам которого была поручена лаборатория Левковича, Памеле найти не удалось.
Армия - если можно назвать армией две караульные роты, роту связи, взвод аэродромного обеспечения и взвод в мотопарке - была вся в разгоне на работах. Старший офицер штаба - хорошо знакомый, Спринглторпу по совместным поездкам лейтенант Хорн - спокойно выполнил все приказы Памелы, объявил сбор в лагерь всех воинских команд, по роду работы способных временно прекратить исполняемые дела, и сам явился в президентский барак. Памела тут же назначила его командующим. Куотерлайф связался с авиамастерскими, где заправлял другой хороший знакомый Спринглторпа, бывший броканский профсоюзный староста Дэд Борроумли, и поручил ему обеспечить порядок на аэродроме и встречу возвращающегося президента, буде он, Ангус, не успеет прибыть вовремя. Ему уже подали джип, когда Борроумли сообщил, что на поле появилась группа военных и штатских - человек сорок и спешно грузится в вертолеты. На верстаке у Борроумли был только что проверенный пулемет. Он не замедлил пустить его в дело. Два вертолета все же ушли, три других удалось отбить. Большая часть группы осталась на земле и отступила от аэродрома и от близлежащего главного оружейного склада, караул которого, поддержанный Борроумли, открыл предупредительный огонь.
Получаса не прошло, как из мотопарка сообщили о нападении и об уводе четырех бронетранспортеров - Спринглторпу памятны были эти машины. Куотерлайф тут же распорядился снять печати со склада и
