Я рисую

на музей еще и тем, что мой друг почти не живет в ней - он учится в Москве, а сюда приезжает только летом. И когда его нет, эта комната - будто он сам, будто музей ему, будто его душа. Мой друг, как и его комната, никогда не скрывает своего внутреннего содержимого - своих чувств. Но это совсем не значит, что в них легко разобраться - сам он даже не пытается. Он говорит:

- Нет ничего хуже выясненных отношений. У них нет возможности для развития. Я люблю двусмысленность ситуаций, дымку, легкий туман, тонкие намеки, едва заметные ощущения... Однако терпеть не могу лжи и скрытности - это совсем другое дело.

Я не знаю, насколько он прав.

Я только пытаюсь нарисовать его лицо, как оно есть - старательно переношу на лист знакомые черты. Вот нос, глаза, длинные волосы... Но все какое-то другое, не его. Нос короче, губы тоньше, глаза большие, выпуклые и явно карие - это заметно даже на карандашном рисунке. Длинные ресницы, совсем другой овал лица, темные волосы чуть вьются... Это девушка, я ее знаю. Друг знакомил нас как-то в Москве...

Друг, как будто заметив мое удивление, слез с кушетки и заглянул ко мне в блокнот. Кажется он ошарашен больше, чем я. Он долго смотрит на лист, потом нерешительно просит:

- Слушай, подари ее мне, а. Раз уж ты догадался... Тебе зачем, а мне... Ты ведь понимаешь. Подари, пожалуйста...

- Возьми, конечно, - я отдаю лист другу и начинаю действительно что-то понимать.

Я рисую тебя. Ты сидишь у окна, и теплый солнечный свет бабьего лета падает на твои волосы. Он путается в их густом лабиринте и, уже отчаявшись выбраться, вдруг отскакивает на стены, радуясь свободе. И радость последнего света передается нам. Еще секунду назад ты смотрела на меня, улыбаясь, и вдруг задумалась. Твои глаза - похожие на два только что срезанных стебелька травы, блестящих от выступившей изнутри влаги - стали такими глубокими, что непременно хочется в них заглянуть и увидеть свое отражение. Именно свое. Хотя, смею ли я мечтать об этом. Откуда мне знать, кто со дна этих колодцев смотрит на звезды...

Я вдруг понимаю, что совсем не знаю тебя, может быть, даже впервые вижу. Кто ты мне? И что вдруг я делаю в твоем доме?

Кажется, я все-таки видел тебя когда-то раньше - в одной из прошлых жизней. И вдруг встретил сегодня на улице и поздоровался. Ты удивилась, но тоже кивнула - видимо вспомнила. И мы заговорили. Потом мы гуляли по улицам, мостам и скверам - по тем же самым местам, где я когда-то бродил один, бессмысленно и непринужденно.

Я, помню, читал стихи.

Помню, мы пили вино из одного бокала.

И вот я пытаюсь нарисовать тебя. Приглядываюсь, изучаю, стараюсь понять. Я чувствую белую энергию, исходящую от тебя, и не могу оторвать взгляд, а рука сама собой что-то выводит на белом листе.

Когда же я смотрю в блокнот, мое удивление льется через край, как молоко, переполнившее сосуд, в последнем фильме Тарковского. Но теперь я уже все понимаю...

На моем рисунке - я сам.

Я отодвигаю лист в сторону. Ты удивленно смотришь. Я хочу сказать тебе все, как есть. Только я не люблю сказанных слов, ведь далеко не все можно ими сказать - это как раз нельзя.

И я говорю только:

- Попробуй нарисовать меня... И ты все поймешь.

Мы рисуем друг друга. И все становится на свои места.

Мы рисуем друг друга. И вот для нас уже нет тайн. Нет загадок и недосказанностей.

Вселенная раскрывается перед нами, как книга. И мы читаем ее каждый день. Мы смотрим сквозь пространство и время.

И мы, кажется, что-то видим...