Также - гул запредельных ветров.
'Кто ты?' - грянул тут змей чистой страстью,
'Кто посмел тебя в клеть заковать?
И какой же, ответь мне, напастью,
Мог так низко он в сердце то пасть?!'
'Ах, ты, змей, ах ты странник крылатый,
Не к чему тебе долгий мой сказ
И довольно - а то будешь ты смятый,
Не найдешь на свободу ты лаз!
Он могучий кудесник, нет равных,
Да и ты, милый мой, обречен!
О, не надо страданий напрасных,
О, лети, пока ты окрылен!'
'Разобью эту клетку сейчас же!
Вместе, в вечность с тобой убежим,
Не узнает кудесник сей даже,
Где любовь мы свою сохраним!'
'Нет! Он сразу узнает дорогу,
Нас догонит в мгновенье одно,
Нет ведь равных ему - нет и Богу,
Начертание лишь боли дано!'
Змей ударил своими крылами,
Клеть разбил, путь к своде открыл,
И, пылая своими мечтами,
Вот, что в страстном полете провыл:
'Что же, пусть так горит начертанье,
Не приемлю спокойствия мглу,
Ненадолго возьму я мечтанье,
Эту думу мою присвяту!
Что ж - пусть ждет впереди наказанье
Наказание тягостней нет,
Чем веков в пустоте истязанья,
Без любви среди холода лет!
Пусть нагонит - но я, ведь, старался,
И, как мог, для Свободы пылал,
Нет - не вором в темницу прокрался,
Просто свет в свое сердце вобрал!
Пусть нагонит, навеки разлучит,
Но я честен был, я вас Любил!
Пусть меня он и скрутит, замучит,
Победить жажду нету в нем сил!
И за свободы несколько мгновений,
Презрев оковы рока и судьбы,
Готов отдать бесцельных океан стремлений,
Ах, было вечно это - ах, кабы!
Но презирая то, что должен сделать
То испугаться, бросить и бежать,
Предателем Любви сердечной стать,
Я сокрушу Его - хоть вечность буду там страдать!'
Позади черный замок остался,
Окружает их звездная пыль,
Да вот рок тут же к ним и подкрался,
И судьбы уже впилась тут быль!
Лишь мгновенье, с любимой полета,
За мгновенье свободы - весь Ад,
И мгновенье иль вечность - нет счета,
Он в мгновении вечности рад.
И без лишних тут слов, звездной дланью,
Протянулась созданья рука,
Легкой, сильной, стремительной ланью,
Крылья смяла - пришла тут тоска.
Повеленье без слов, но едино,
Змея сжало, скрутило всего,
Прежних черт в нем отныне не видно
Камнем длань обратила его.
Черным камнем в безвольном полете,
Он века, во страдании плыл,
Среди звезд в этом давящем гроте,
Бился дух его, жаждущий пыл.
А потом, притяженье позвало,
И летел он падучей звездой,
Много сил то горенье забрало,
Но остался он с вечной мечтой.
И упал он на поле широком,
Черной глыбой навечно там встал,
И к земле то притянутый роком,
Ах, как камень душе его мал!
Подойдет кто к прожженной той глыбе,
Тронет - хладом себя обожжет,
Прикоснулся, к бескровной как рыбе,
И не знает, что пламень ревет!
Там под черным, зажатым заклятьем,
В клетке тесной пылает душа,
Одиночество стало уж братьем,
Им живет он, о Деве дыша.
И лишь только на звездное небо,
Выйдет в вечной печали Луна,
Средь колосьев взошедшего хлеба,
Слышна песни печали одна:
'Я навеки вас, Дева, запомнил,
Ваши крылья, очей ваших свод,
И в темнице они придавали сил,
Бегу времени, тягостных вод.
Вижу небо, и знаю - разлука,
На века - но века, ведь, пройдут,
Изгорит Богом данная мука,
Крылья наши друг друга найдут!
Из темницы я к небу взываю:
Не вберет Ад уж скоро меня,
Я уж к звездам в горенье взмываю,
Я люблю, в сердце вечность храня!'
А заря разгорелась во всю силу! Нет - не во всю! Не было окончания тем силам!
Во весь небосвод поднялось огненно-кровавое, высокое, чарующее своим грозным величеством зарево.
Вложивши в эти, вырванные из души строки все силы, Пьеро стоял теперь совсем бледным; ноги не держали его, не держал его и воздух, весь разодранный его пеньем.
Но он, все же, еще держался на ногах - тело - это жалкое, против души тело, уже было мертво, но еще как-то держалось. Дух еще бился, пред освобождением в очах.
Да - это были очи!
На этом бледном лице, в синих полукружьях - это были две утренние звезды. О - это был сам Дьявол, возросший настолько, что мог бы теперь захватить огонь созданья!
А Аннэка, глядя в этот нечеловеческий лик - прекрасная Аннэка, родник бесконечный - услышала гремящие в воздухе слова самого неба:
- Не забывай меня! Мы встретимся - пусть за гранью времен - но мы встретимся - Дева! Вечность, создание, любовь - я лечу к заре!
Тут издал Дракон горестный стон, и две сотни пылающих слез прожгли землю - въелись до самого ада.
И Дракон взмыл стремительно, рыча на весь мир:
- Да, я вспомнил, что такое ЛЮБОВЬ! Какое это страдание! Я жажду пронзить, расколоть небо! О ты - ты уже оставил меня, ты уже взмыл выше всех этих сфер, как и те другие! Опять меня ждут века одиночества, в этой клети, где гуляют отголоски моих воплей, а внизу кипит какая-то безвольная слизь! О эти сладостные мгновенья полета вместе с молодыми душами вверх - хоть немного вверх, хоть раз в году! Теперь я лишен и этого!.. Ну что же, прими меня, мой Ад, раз иного пока не дано!
И, вновь, разверзлась земля и стоглавый дракон - этот бесконечно одинокий, страдающий дьявол был
