образца 1902 года. Из транспортных средств мы имели 618 лошадей и 167 автомашин.
Не хватало и средств связи, особенно радиостанций. Все это я узнал, едва приступив к новым обязанностям. Дел сразу навалилось много. С группой работников штаба участвовал в выборе запасного командного пункта дивизии. Вел записи в журнале боевых действий, запущенные в связи с тяжелой обстановкой. Засиживаться в четырех стенах не пришлось. Мне поручили проверить, как идут оборонительные работы. С этой целью побывал в 82-м и 73-м стрелковых полках, где осваивались на должностях начальников штабов мои товарищи по академии капитаны Д. М. Лелеков и М. И. Гольдберг.
Встреча была радостной. Расстались мы несколько дней назад, но за это время все как-то подтянулись, изменились даже внешне. Товарищи помогли мне быстро справиться с поручением.
Все наши полки занимали оборону, не имея соприкосновения с противником, и находились вне досягаемости огня его артиллерии. Поэтому работы на позициях велись днем, причем чередовались с занятиями по изучению оружия и с политической подготовкой. Люди постепенно осваивались в подразделениях, узнавали друг друга.
26 сентября к нам в штаб, разместившийся в деревне Бель, приехал новый командир дивизии полковник А. К. Макарьев.
Ветераны дивизии были огорчены, что генерал-майора Железникова понизили в должности: он получил полк в 27-й армии. Вызвано это было тем, что в сентябрьских боях дивизия понесла большие потери. В случившемся вряд ли был повинен Железяиков. Обстановка создалась тогда сложная, враг имел очень серьезное превосходство.
Через три месяца доброе имя генерала было восстановлено, ему снова доверили дивизию, которая потом успешно громила фашистов в составе нашей же армии.
Новый командир, Александр Константинович Макарьев, перед войной окончил Академию Генерального штаба. Он оказался человеком очень энергичным, обладал самостоятельными суждениями, но был, пожалуй, резковат.
Вместе с комиссаром Макарьев объехал полки, принял у себя начальников служб и отделений штаба и сразу же оказался в курсе дел и событий, происходивших в дивизии.
29 сентября поступил приказ совершить марш к озеру Селигер, сменить там части 4-й дивизии народного ополчения и занять Оборону в первом эшелоне 27-й армии. При этом особо надежно требовалось прикрыть район Турская, Заплавье межозерное дефиле на левом фланге оборонительной полосы.
Немецкая воздушная разведка в связи с нелетной погодой не действовала, поэтому марш совершался в спокойной обстановке. К вечеру 1 октября наши полки вышли в назначенные районы.
На новом месте работники штаба сразу провели ряд рекогносцировок, наметили, с учетом рельефа местности, начертание позиций, чтобы части могли взяться за инженерное оборудование обороны. Строительный батальон НКВД, работавший на этом 40-километровом рубеже до нашего прихода, соорудил 110 деревоземляных огневых точек, отрыл более 12 километров противотанкового рва, поставил 13 километров проволочного забора и установил свыше 2000 различных мин. Это облегчало нам оборудование местности. Однако полоса обороны была слишком велика, а огневых средств мы имели мало.
73-й стрелковый полк под командованием майора С. Я. Лободы занял участок Быковщина,
Городец, Гославль, имея перед собою озеро Селигер. Лободу поддерживал артиллерийский дивизион. 82-й стрелковый полк с артиллерийским дивизионом и ротой фугасных огнеметов вышел на участок Городец, Заплавье, Красуха. 3-й батальон этого полка занимал предполье и был выдвинут далеко вперед в район Павлиха, Задубье. Полком командовал подполковник И. Ф. Букреев.
164-й стрелковый полк майора В. В. Алтухова оставался во втором эшелоне дивизии и занимался оборудованием опорного пункта Новосел и рубежа Красуха, Мошенка.
Правее нас оборонялась 28-я танковая дивизия, к тому времени уже не имевшая танков. Слева занимали оборону части 4-й дивизии народного ополчения. Непосредственного соприкосновения с противником наши полки не имели. Гитлеровцы западнее озера Селигер периодически занимали населенные пункты отдельными гарнизонами, несли между ними патрульную службу и вели разведку. Активных наступательных действий на этом участке фронта они не предпринимали.
Основным препятствием для противника в полосе нашей дивизии было, естественно, озеро Селигер. Растянуть дивизию на таком широком фронте иначе было бы просто немыслимо.
Селигер - это две цепочки озер, связанных между собою сужениями, проливами и протоками. Одна цепочка тянется на 90 километров с севера на юг, другая пересекает ее с запада на восток, простираясь более чем на 50 километров. Глубины достигают пяти метров, а ширина в некоторых местах доходит до трех километров и более.
Расположено озеро среди отрогов Валдайской возвышенности. Места эти изумительно красивы. Не случайно их называют жемчужиной русской природы.
В этих краях начинает свой путь матушка Волга. В 20 километрах от деревни Свапуша, расположенной на западном побережье Селигера, среди лесных зарослей бьет из-под земли небольшой родничок. Над ним стоит бревенчатый домик. Здесь и рождается главная река России. Через реку Селижаровку Селигер пополняет Волгу своими водами.
Берега озера холмисты и местами довольно высоки. Недалеко от северной оконечности Селигера на 300 метров над уровнем моря поднялась гора Ореховна. Ее вершина - наивысшая точка Валдайской возвышенности. Почти рядом с этой высотой проходила правая разграничительная линия нашей дивизии. Немцы имели на горе свой командный пункт, позволявший просматривать местность на десятки километров.
Извилистость береговой линии и большое количество островков придавали озеру определенное своеобразие с военной точки зрения. Глубокие заливы и полуострова, далеко вдающиеся в воду, затрудняли организацию обороны на побережье, требовали дополнительных сил, чтобы выставить на эти участки надежное боевое охранение.
Значительная часть прилегающей территории была занята лесами, в которых преобладали ель и сосна. Через каждые два-три километра прямо у воды стояли небольшие деревни. Все население было на месте, уходить никто не хотел. Люди надеялись, что мы защитим их, не пустим фашиста дальше на восток.
Некоторым товарищам, прибывшим в дивизию вместе со мной, пришлось начинать работу, как говорится, с азов, с формирования и сколачивания подразделений. В гораздо лучшем положении оказался наш дивизионный разведчик Анатолий Поликарпович Крылов.
Дело в том, что в предыдущих боях сохранилось ядро разведывательной роты. Красноармейцы и командиры роты, отходившие от самой границы, не раз прорывавшиеся из вражеского кольца, воевали не только отважно, но и грамотно, хорошо владели своей трудной военной профессией.
Бойцы разведроты с гордостью называли себя бабанинцами, по фамилии своего командира - лейтенанта Бабанина.
Александр Афанасьевич Бабанин был человеком незаурядным. Родился он в 1915 году в Курской губернии. Отец Саши погиб на русско-германском фронте. Мать, воспитавшая четырех сыновей, умерла в 1934 году. Через три года ее младшего сына Александра призвали в Красную Армию и направили в Орловское бронетанковое училище.
Я не знаю, как началась для Бабанина война. К нам он прибыл из разведотряда 3-й танковой дивизии.
Сероглазый, улыбчивый, с крупными чертами лица, оказался на первый взгляд даже несколько флегматичным. Простотой, мягкостью, внутренним обаянием Бабанин быстро располагал к себе окружающих. В деле был тверд и решителен, а его собранности, умению быстро и правильно оценивать обстановку мог позавидовать любой.
Большой популярностью пользовался в дивизии и лейтенант Борис Михайлович Аврамов, командир одного из взводов разведроты. Отличительными чертами этого юноши-комсомольца являлись смелость и точный расчет. Высокий, ладно скроенный, лейтенант был сдержан, немногословен и не по возрасту суров. Разведчики доверяли ему, как и Бабанину, охотно шли с ним на любое задание.
Повезло не только капитану Крылову, принявшему под свое начало таких подчиненных. Повезло и самим разведчикам, получившим такого командира. Человек это был вдумчивый, неторопливый. Он отлично понимал, что такое ответственность за порученное дело, за судьбы людей. К сожалению, рана, полученная еще на озере Хасан, довольно часто напоминала о себе, и Крылов не всегда мог работать в полную силу.
Наша разведка, располагавшая такими кадрами, довольно скоро добилась успеха на новом рубеже. 7 октября группа лейтенанта Аврамова проникла в тыл врага. В результате успешного налета на небольшой отряд гитлеровцев, двигавшихся по лесной дороге из Боровского в Полесье, разведчики уничтожили пять вражеских солдат и захватили в плен унтер-офицера.
Недавно я встретился со своим однополчанином полковником Н. И. Гутченко. Осенью 1941 года он, совсем молодой техник-интендант 2 ранга, служил переводчиком в 82-м стрелковом полку. Николай-то и поведал мне некоторые подробности той успешной вылазки.
Вскоре после того, как мы заняли оборону на озере Селигер, рассказал он, ПНШ-1 82-го стрелкового полка капитан Пилипенко, бывший пограничник, прибывший в полк из академии Фрунзе, подготовил разведывательную группу для выхода в тыл противника, чтобы захватить 'языка'. Я тоже напросился, и он меня взял. Это была моя первая вылазка...
Мы подходили к намеченному для засады району, когда заметили на опушке вдалеке какую-то группу, которая разворачивалась в боевой порядок. Капитан Пилипенко тоже скомандовал 'К бою!'. Но наш мнимый противник сориентировался быстрее и понял, что здесь недоразумение. Мы увидели
