перед армией, был известен вам до деталей. Мы заранее провели разведку боем. Да и вообще разведчики наши не бездействовали, систематически доставляли контрольных пленных.
Перед нами оборонялись 23-я и 329-я пехотные дивизии немцев и 15-я латышская пехотная дивизия СС. В ближайшем резерве противник имел до трех батальонов пехоты. Главная полоса вражеской обороны проходила по межозерным дефиле и по высотам. Она состояла из двух позиций, оборудованных траншеями полного профиля с открытыми площадками для пулеметов, с развитой системой ходов сообщения. В глубине обороны было подготовлено несколько промежуточных рубежей.
О возможных намерениях гитлеровцев говорилось в одном из боевых донесений, которое было представлено Военным советом армии в штаб фронта. В донесении сообщалось, что противник, предположительно, готовится к отходу с идрицкого направления на полоцкое, то есть туда, где в этот период вели успешное наступление войска 1-го Прибалтийского фронта.
Подготовка к предстоящим боям велась у нас полным ходом. Полки 207-й стрелковой дивизии, находившейся в резерве армии, вместе с частями усиления отрабатывали на полевых занятиях практические действия в составе подвижной группы. На одном из таких занятий присутствовал командарм с группой офицеров. Сопровождать его было поручено мне. Ехали в одной машине. Настроение у генерала Юшкевича после возвращения из Москвы было хорошее.
- Ну что, Семенов, скоро повоюем? - весело спросил он.
- Не знаю, товарищ командующий, - помедлив, ответил я. В последние дни мне пришлось выслушать несколько замечаний по работе отдела. Пустяковые по существу, они излагались в грубой форме. Меня не радовал такой, с позволения сказать, стиль. - Может, в ближайшее время мне придется уехать из армии...
- Откуда вы это взяли? - удивился генерал.
- Вы не раз высказывали неудовлетворение работой оперативного отдела. Возможно, уже подобрали себе более подходящего офицера...
- И не думайте об этом! Будем воевать вместе, - дружелюбно заключил генерал.
Этот случайный разговор не прошел даром. В дальнейшем Юшкевич проявлял больше сдержанности, тщательно выбирал выражения. Наши взаимоотношения стали почти нормальными, хотя добрым словом он вообще никого не баловал.
Закончив сосредоточение войск, командиры корпусов провели утром вместе с командирами дивизий рекогносцировку участков прорыва. Затем аналогичная работа началась в дивизиях, полках и батальонах.
Генерал Юшкевич на своем наблюдательном пункте заслушал и утвердил окончательные решения генералов Вахрамеева и Переверткина. Член Военного совета Андрей Иванович Литвинов тут же вкратце познакомил генералов с партийно-политической работой, проводимой политотделом армии в войсках. Перед политорганами стояла задача обеспечить безусловное выполнение боевых приказов, поднять наступательный порыв солдат и офицеров. В беседах, лекциях и докладах, а также на политинформациях особое внимание уделялось сообщениям Совинформбюро о победах Красной Армии на фронтах
Отечественной войны. Мы должны были внести свой вклад в разгром врага.
Командный пункт армии переместился в деревню Хлыново, ближе к исходному положению войск, сосредоточенных на направлении главного удара. Наблюдательный пункт командарма был оборудован на безымянной высоте юго-западнее населенного пункта Монино, в двух километрах от линии соприкосновения с противником.
9 июля войска армии полностью закончили подготовку к операции. Однако боевые действия начались не совсем так, как намечалось по плану.
2
Учитывая, что противник в любой момент может отойти с занимаемых позиций, наши соединения и части непрерывно вели разведку. В течение ночи на 10 июля немцы усиленно обстреливали боевые порядки и тылы наших войск, выпустив более 2000 снарядов и мин. Утром огневая активность противника резко снизилась. Авиаразведка фронта обнаружила на рассвете большое движение вражеских обозов и артиллерии в западном направлении. По данным авиаразведки, из Кудиверя на Опочку прошло 500 повозок и 200 автомашин, из них 30 с орудиями на прицепе. Из Красного на Мякишево двигалось 300 повозок и столько же автомашин, многие из которых тоже имели орудия на прицепе. Из Опочки на Красногородское - 150 автомашин. Из Идрицы на Себеж - 200 автомашин. В Опочке летчики видели пожары, а это один из явных признаков, что противник готовится к отходу.
Едва взошло солнце, выделенные роты 150-й и 171-й стрелковых дивизий, действуя в качестве разведывательных отрядов, ворвались в немецкие траншеи и после короткого рукопашного боя овладели важной в тактическом отношении высотой. При этом было уничтожено до 80 фашистов и 42 захвачено в плен.
В первой половине дня генерал армии Еременко находился у нас на наблюдательном пункте. По его распоряжению на всем фронте армии была проведена разведка боем. Противник встретил ее сильным огнем. В 16 часов мы дополнительно ввели в бой по одному батальону от 150-й и 171-й дивизий 79-го стрелкового корпуса и два батальона от 219-й дивизии 93-го стрелкового корпуса. Преодолев сопротивление врага, эти батальоны за час овладели четырьмя населенными пунктами, захватив при этом пленных из 15-й латышской пехотной дивизии СС и 23-й пехотной дивизии немцев. Пленные показали, что их части получили приказ начать отход в ночь на 11 июля. Наше неожиданное наступление спутало их планы, внесло неразбериху.
В небольшую брешь, пробитую в обороне противника батальоном 171-й дивизии, немедленно была брошена подвижная группа 79-го стрелкового корпуса. Эта группа, которую возглавил подполковник Бакулев, имела задачу овладеть Идрицей. Успех, наметившийся в 150-й стрелковой дивизии, был поддержан 991-м самоходно-артиллерийским полком.
Продолжая наращивать активные действия, все соединения первого эшелона провели небольшую артиллерийскую подготовку, атаковали позиции противника, заняли ряд населенных пунктов, а затем перешли к преследованию отходивших гитлеровцев.
В 20 часов по сигналу командарма в полосе действий 93-го стрелкового корпуса была введена в сражение подвижная группа армии - 207-я стрелковая дивизия с частями усиления. Двигаясь двумя колоннами, она на большой скорости прошла передний край обороны в районе Харитонове. Там были в это время командарм, командующий артиллерией армии и я.
Солнце близилось к закату, наступали сумерки. Мимо нас, поднимая облака пыли, проносились машины с пехотой, с пушками на прицепе. Чувство гордости наполняло тех, кто видел это стремительное, хорошо организованное движение вперед лавины людей и техники.
К 24 часам подвижная группа достигла населенных пунктов Красное и Щукино, находившихся в 15 километрах от прежней линии фронта. Наступление войск не прекращалось всю ночь на всех направлениях.
Наш удар оказался настолько неожиданным для противника, что вначале немцы даже не успевали взрывать мосты и разрушать дороги. Лишь на следующие сутки, пытаясь закрепиться на промежуточных рубежах, используя для этого реки, болота и крупные населенные пункты, фашисты начали оказывать сопротивление. Вместе с тем они стали минировать и разрушать дороги, подрывать мосты и устраивать различные препятствия на путях движения советских войск.
Наши танки и пехота на автомашинах продолжали преследовать разрозненные части гитлеровцев. Наступательный порыв был так велик, что преследование нередко походило на форсированный марш. Когда фашисты пытались задержать продвижение наших частей, применялся смелый маневр в сочетании с огнем: врага обходили с флангов и с тыла. В этих скоротечных боях наши солдаты и офицеры показывали примеры мастерства, мужества и отваги. Планомерный отвод сил противника удалось сорвать.
11 июля части 23-й пехотной дивизии немцев и 15-й латышской пехотной дивизии СС беспорядочно отступали на запад. Вечером начали отходить со своих позиций арьергарды 329-й пехотной дивизии, оборонявшейся против левого фланга армии, где действовала группа полковника Исаева.
Плененные в этот день в районе Мутовозово командир роты пехотной дивизии и командир взвода той же роты сообщили:
9-й пехотный полк имел задачу с 23.30 10.7 начать отход на заранее подготовленную линию оборонительных позиций под условным наименованием 'Рейер', проходящую по командным высотам от Опочки на Себеж и отстоящую от переднего края его обороны в 40 - 50 километрах. Однако в связи с неожиданным прорывом русских 9-й пехотный полк не смог отступить на Красное, как указывалось в приказе, и вынужден был отходить разрозненными ротами на Печурки и Забеги. Командир полка подполковник Триппель убит при отходе. По рассказам солдат, командир 68-го пехотного полка этой дивизии полковник Цингер также погиб.
У убитого командира 9-го пехотного полка наши разведчики нашли приказ командира 23-й пехотной дивизии, подписанный 10 июля. В приказе тоже говорилось о предстоявшем отходе на линию 'Рейер'. Саперному батальону дивизии ставилась задача производить разрушения в предполье, уничтожая в первую очередь мосты. Запасному батальону предписывалось с утра 11 июля сжечь все населенные пункты и отдельные строения перед позициями 'Рейер'. Всем частям дивизии приказывалось: '...При своем отходе угонять из деревень мужское население, енот и лошадей. При невозможности угона скота уничтожать его. Гражданских лиц, встречаемых вне населенных пунктов, считать заподозренными в сношениях с партизанами и немедленно расстреливать'{3}.
К счастью, выполнение этого зверского приказа было сорвано успешными действиями наших войск.
Развивая стремительное наступление и нанося противнику удары с флангов и тыла, части 79-го стрелкового корпуса
