работе.
- Вы разбросали силы по всей полосе наступления армии. У вас нет выраженного сосредоточения сил на главном направлении. Ваш штаб отстал и не имеет возможности поддерживать связь с войсками.
Я молчал - все это было в какой-то степени правильно. Командующий фронтом переговорил по телефону с командирами корпусов. Нашими делами он остался явно недоволен. Садясь в самолет, сказал:
- Как только появятся Юшкевич и Литвинов, передайте, чтобы ехали на основной командный пункт армии. Я их там буду ждать.
Что произошло дальше - не знаю. На другой день мне было приказано возвратиться с группой офицеров на основной командный пункт армии. Когда я прибыл туда и пошел доложить генералу Бейлину о нашем возвращении, он, против обыкновения, сидел безразличный и подавленный. Таким я его еще не видел.
- Что с вами, Вениамин Львович?
- Командующий фронтом отстранил меня от должности за потерю управления войсками, - ответил он.
Недовольство командующего фронтом объяснялось, вероятно, тем, что наши соседи действовали гораздо успешнее. Пока мы медленно преодолевали Лубанские болота, войска 1-го Прибалтийского фронта заняли города Бауска и Елгава, а его 3-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерала В. Т. Обухова, нанеся удар на Тукумс в обход Риги, достиг побережья Рижского залива.
По сравнению с такими событиями наши результаты выглядели весьма скромно. До Риги оставалось пройти еще около 150 километров. Генерал Еременко считал, что рижскую группировку противника нам придется громить совместно с 1-м Прибалтийским фронтом, и поэтому требовал не останавливаться, бить и гнать врага на запад, не давая ему снимать части с нашего фронта и перебрасывать их против 1-го Прибалтийского.
7
В середине августа войска 3-й ударной и 10-й гвардейской армий подошли к обширному гористому району, так называемой Средневидземской возвышенности, достигавшей высоты триста и более метров. Придавая важное значение этому участку, противник заранее готовил его к обороне. Через населенные пункты Гульбене, Эргли, Плявинас тянулся оборудованный рубеж 'Мадона- линия', о которой мы много слышали от пленных. На этот рубеж отступили основные силы неприятеля, действовавшие против 10-й гвардейской и 3-й ударной армий.
Наше движение приостановилось. Используя паузу, войска приводили себя в порядок, подтягивали тылы.
Генерал-лейтенант Юшкевич опять уехал лечиться. Во временное командование нашей армией вступил генерал-лейтенант М. Н. Герасимов - заместитель командующего 2-м Прибалтийским фронтом. Мне приходилось встречаться с Герасимовым после Великолукской операции: он неоднократно приезжал к нам по заданиям командующего Калининским фронтом. Михаил Николаевич Герасимов был весьма образованным и хорошо подготовленным генералом. Умел обходиться без крепких слов, умел учить, помогать, а не только кричать и требовать...
У нас в штабе в эти дни шла подготовка разгрома мадонской группировки противника. 13 августа была получена выписка из боевого приказа фронта, в которой определялась задача 3-й ударной. Наша армия должна была наступать в направлении города Эргли. Операцию намечалось начать 17 августа. Нам ставилась задача на следующий же день овладеть рубежом Цирсты, Эргли, Озолмуйжа.
Дополнительно в состав армии прибыл 100-й стрелковый корпус под командованием генерал- майора Д. В. Михайлова. Кроме того, в полосе наступления нашей армии вводился 5-й танковый корпус генерал-майора танковых войск М. Г. Сахно. 3-я ударная и 10-я гвардейская армии, совместно действовавшие на рижском направлении, выполняли главную задачу фронта.
На планирование и подготовку операции оставалось только три дня. Чтобы быстрее довести задачу до войск, штаб армии отправил командирам корпусов выкопировки из карты-решения командарма: суть этого решения заключалась в том, чтобы нанести фронтальный удар силами трех корпусов на сравнительно узком участке.
15 августа к нам прибыл новый начальник штаба армии - генерал-майор Михаил Фомич Букштынович, хорошо знакомый по многим предшествовавшим боям. Это был безусловно одаренный человек. Несправедливо оклеветанный перед войной, он затем был реабилитирован и отлично зарекомендовал себя на фронте. Букштынович быстро ознакомился с делами штаба и сразу включился в работу. Первое, что он сделал, - установил строгий контроль за подготовкой войск к наступлению. С этой целью во все корпуса и армейские части были высланы группы офицеров во главе с ответственными начальниками. Группу, поехавшую в 79-й стрелковый корпус, возглавил генерал Г. И. Шерстнев. В 93-й стрелковый корпус послали меня. В 100-й выехал сам генерал Букштынович.
Офицеры групп обязаны были проверить в корпусах и дивизиях планирование боя, знание противостоящего противника, проведение рекогносцировок и организацию взаимодействия между пехотой, танками и артиллерией. Требовалось проконтролировать скрытное занятие артиллерией огневых позиций, смену войск и занятие пехотой исходного положения для наступления, соблюдение мер маскировки и многое другое. Несмотря на весьма ограниченное время, наступательная операция готовилась тщательно и всесторонне. Вечером перед наступлением командирам корпусов было отправлено с офицерами связи распоряжение: 'Командарм приказал: атака пехоты (Ч) на 17.8.44 назначена в 9 часов 30 минут утра. Букштынович'. И далее приписка: 'Шифром не передавать, послать в пакете'.
Оперативность, четкость и предусмотрительность - эти черты сразу же проявились в работе нашего нового начальника. Он внимательно прочитал список офицеров штаба, выделенных для поездки с генералом Герасимовым на наблюдательный пункт, и написал: '110-1. Список утверждаю. Выезд 5.00 17.8.44. С 6.00 начать проверку готовности связи и органов управления. В 7.00 прибудет на НП командарм. Букштынович. 16.8.44'.
В этой краткой энергичной резолюции как в капле воды - стиль работы генерала Букштыновича. Буквально несколькими словами он определил время и поставил группе четкую задачу.
Было еще темно, когда мы прибыли на высоту, где саперы оборудовали наблюдательный пункт. Связь работала отлично. Как это часто бывает перед наступлением, стояла мертвая тишина, лишь изредка раздавалась короткая очередь пулемета или случайный винтовочный выстрел. Немцы периодически освещали ракетами подступы к своему переднему краю.
Рассвет постепенно раздвигал темный ночной полог, открывая покрытую лесом холмистую местность. Не верилось, что сейчас лопнет вдруг тишина и в этих мирных, дремлющих лесах начнется кровавый бой.
В 8 часов 55 минут загрохотали орудия. Леса и холмы затянуло дымом. После короткой, но сильной артиллерийской подготовки сразу пять наших дивизий атаковали позиции противника, с ходу форсировали реку Арона и начали развивать наступление в северо-западном направлении. Наибольший успех имели наши старые знакомые - 28-я
стрелковая и 21-я гвардейская стрелковая дивизии, вновь прибывшие к нам в составе 100-го стрелкового корпуса.
В полдень, как и предусматривалось планом операции, был введен в сражение 5-й танковый корпус. Он без задержки устремился к поселку Эргли.
Немцы, не ожидавшие такого удара, поспешно откатывались на запад. Захваченный в плен командир отделения обер-ефрейтор Зеприк заявил: 'Когда русские начали артподготовку, мы все побежали к реке. Огонь был настолько сильным, что едва ли кто уцелел из нашей роты. Когда русские перешли в атаку, я приказал своим солдатам поднять руки и всем отделением в составе семи человек сдаться в плен'.
Фашистам крепко досталось в тот раз от нашей артиллерии, от наших бойцов. За день до боя командир роты старший лейтенант Ложечников получил награду орден Александра Невского. При этом Ложечников дал слово, что его рота с честью выполнит поставленную задачу. Слово отважного офицера не разошлось с делом. Рота первой форсировала реку Арона, уничтожила более 30 гитлеровцев и захватила 12 пленных.
Храбро сражались гвардии рядовые Михаил Савенков, Иван Малиновский и Александр Уколов. Переправившись через реку, они ворвались в траншею гитлеровцев, уничтожили четырех немцев, семерых захватили в плен. В тот же день герои были награждены орденом Славы III степени.
Достигнув успеха в начале операции, мы стремились развить его. Войска двигались вперед с непрерывными кровопролитными боями. Утром 18 августа 150-я стрелковая дивизия овладела городом Марциена. Передовые части 5-го танкового корпуса прорвались в район Эргли, преодолев более 30 километров и выполнив свою задачу. Однако во второй половине дня противник нанес мощный контрудар пехотой и танками по левому флангу 79-го стрелкового корпуса. При отражении этого контрудара погиб полковник И. П. Микуля, энергичный и смелый командир 207-й стрелковой дивизии.
Когда об этом трагическом случае докладывал генерал Переверткин, я с генерал-лейтенантом Герасимовым находился на НП, Обстановка на участке корпуса продолжала оставаться напряженной. Семен Никифорович Переверткин просил скорее назначить нового командира дивизии. Я давно уже хотел перейти на командную должность и попросил командарма:
- Пошлите меня.
- Нет, товарищ Семенов, - ответил он, - командира дивизии нам могут прислать завтра, а вот начальника оперативного отдела быстро не подберешь.
Отказ был вежливый, но твердый.
Через два дня отдел кадров фронта прислал нового командира 207-й дивизии полковника А. В. Порхачева. А я так и остался на своей должности.
Немецкое командование ввело на участке нашего наступления три свежие пехотные дивизии. В
