февраля принял решение прекратить атаки и перейти к обороне на достигнутом рубеже.
Так закончилось наступление наших войск на этом направлении зимой 1941/42 года. Результаты по тому времени были значительны. В ходе Торопецко-Холмской операции было разгромлено несколько дивизий противника и нарушено взаимодействие между группами армий 'Север' и 'Центр'. В стык между ними был вбит клин. Все это вынудило гитлеровское командование перебросить сюда с других участков фронта до семи дивизий. С выходом наших войск на рубеж Холм, Великие Луки, Велиж, Нелидово создались благоприятные условия для нанесения на западном направлении последующих ударов во фланг и тыл вражеских войск.
Несмотря на то, что наше наступление проводилось здесь ограниченными силами (всего двумя армиями), оно отличалось высокими темпами и смелыми маневренными действиями. Средний темп продвижения на главных направлениях достигал десяти километров в сутки. И это в условиях зимы и лесисто-болотистой местности!
Всю зиму снабжение наших войск в районе Холма оставляло желать лучшего. Трудности с горючим и боеприпасами не могли не сказаться на эффективности наших атак. Были перебои и в питании личного состава.
У окруженного вражеского гарнизона с питанием обстояло тоже неважно. Но немцев выручала авиация. Транспортные самолеты Ю-52 почти ежедневно доставляли в Холм продовольствие, боеприпасы, вооружение. Обратными рейсами они увозили раненых.
Обычно 'юнкерсы' подходили к городу на малых высотах. Но у нас в дивизии, как назло, не было средств для борьбы с ними, если не считать четыре зенитных и два крупнокалиберных пулемета.
Но вот 6 февраля наши артиллеристы обстреляли аэродром с закрытых позиций. Из двух приземлившихся самолетов один был подбит снарядом, а другой, не разгрузившись, поднялся и улетел. Так мы нащупали эффективное средство для борьбы с транспортной авиацией. Но стрельба артиллерии с закрытых позиций требовала большого расхода снарядов. Мы не могли позволить себе такую роскошь.
Однако выход нашелся. По предложению начальника артиллерии дивизии полковника Г. А. Александрова две 76-миллиметровые пушки в разобранном виде были отправлены на санях через лес. Под руководством командира батареи старшего лейтенанта Г. С. Подковыркина их установили в зарослях кустарника восточнее аэродрома. Артиллеристы изготовились для стрельбы по самолетам прямой наводкой. Чтобы прикрыть орудия от возможного нападения, был выделен взвод пехоты. Телефонную связь с огневыми позициями на расстоянии шести километров поддерживали по колючей проволоке. На каждое орудие выдали по 12 снарядов.
Через два дня Подковыркин доложил о первом подбитом самолете. Затем о следующих. К концу месяца количество подбитых па аэродроме 'юнкерсов' достигло двенадцати. За успешное выполнение задания старшего лейтенанта Подковыркина наградили орденом Красного Знамени, а затем послали на учебу. Батарею принял старший лейтенант Н. Е. Митин, прибывший к нам из партизанского отряда во время боев за Холм. Он продолжал начатое дело.
И все же успехи нашей артиллерии не смогли повлиять решающим образом на ухудшение снабжения вражеского гарнизона. Фашисты пользовались не только транспортными самолетами. Они регулярно сбрасывали продовольствие и боеприпасы на грузовых парашютах. Кроме того, для перевозки людей и грузов использовали большие планеры.
Очень активно действовали во время боев за Холм наши дивизионные разведчики. Они часто выходили на тылы противника, громили его обозы. Гитлеровцы вынуждены были принять срочные меры. Солдатам запрещалось появляться на дорогах в одиночку и мелкими группами, а обозам двигаться без охраны. Учитывая это, мы стали посылать в тыл неприятеля более крупные разведывательные группы, усиливая их пулеметами и минометами. К тому же для прикрытия выхода этих групп из вражеского тыла подготавливался массированный огонь нашей артиллерии.
Нередко в такой рейд отправлялась вся разведывательная рота во главе со своим командиром А. А. Бабаниным. Были случаи, когда вместе с ротой действовал и истребительный отряд дивизии, которым командовал капитан Г. К. Григорьев. Перед таким объединенным отрядом ставились задачи, выходившие за рамки разведки: разгром резервов и штабов противника, уничтожение складов боеприпасов и тому подобное. В таких случаях радист Андрей Витько переселялся с радиостанцией РБ ко мне в землянку, настраивался на волну разведчиков и, чередуясь со своим напарником, круглосуточно нес дежурство. О том, что радиостанция находится в моей землянке, разведчики знали. Каждое их сообщение немедленно становилось известно командованию дивизии.
В период боев за Холм у Бабанина на счету числилось двадцать пленных, до ста уничтоженных гитлеровских солдат и офицеров, много захваченного оружия. За неоднократное выполнение боевых заданий командования и проявленные
при этом личную храбрость и мужество Александр Афанасьевич Бабанин был награжден орденом Ленива. Ему присвоили звание капитана. Отважного командира-разведчика знала вся дивизия. К нему обращались красноармейцы из других частей с просьбой перевести в разведывательную роту.
Незаурядным человеком был и командир истребительного отряда капитан Григорий Карпович Григорьев. Этот отряд, укомплектованный надежными выносливыми бойцами, был оснащен автоматическим оружием и являлся в руках командира дивизии надежной силой для решения внезапно возникавших задач. Много раз под Холмом отряд вел успешные бои с численно превосходящим противником.
Уходя в тыл врага, капитан Григорьев и его комиссар старший политрук Абуладзе обычно забирали с собой весь отряд. Действия истребителей отличались смелостью, решительностью, стремительностью. Слава о Григорьеве заслуженно гремела в дивизии, пожалуй, не меньше, чем о Бабанине.
Запомнился мне в этом отряде один из лучших командиров взводов старшина Ахматбек Суюмбаев из Киргизии, ставший позже комендантом штаба дивизии. Несмотря на молодость (ему было немногим более двадцати), Суюмбаев имел уже хорошую боевую биографию. Поэтому начальник штаба дивизии Иван Семенович Юдинцев мог быть спокоен за охрану и порядок на командном пункте.
Хочу назвать еще одного бойца - отличного радиста Александра Матянина, прибывшего к нам из Куйбышева в апреле 1942 года. Это был один из тех ребят, которые надели солдатские шинели, едва простившись с детством. Не жалея сил, нес юноша фронтовую службу. Его радиостанция всегда была в полном порядке. Вместе с разведчиками молодой боец, взяв рацию, нередко отправлялся на задания, в тыл врага.
8
На фронте часто бывало так: только привыкнешь к своим командирам и начальникам, только сдружишься с товарищами - и, глядь, перемены.
Много перемен произошло в дивизии в период боев за Холм. 10 марта мы распрощались с полковником А. К. Макарьевым, который убыл в распоряжение командующего 5-й ударной армией, дивизию принял Иван Семенович Юдинцев. Мы радовались тому, что нам назначили командира не со стороны, что не нужно будет осваиваться с методами и требованиями нового человека, ломать налаженный ритм. Штабную работу Иван Семенович знал досконально.
Полковник Юдинцев, коренной волжанин, был высок ростом, крепок, вынослив. Он пользовался большим уважением бойцов и командиров. Бывая в полках и в разведроте. Юдинцев любил потолковать с красноармейцами и с сержантами, понимал их нужды и настроения, внимательно выслушивал каждого, кто к нему обращался, независимо от звания и служебного положения...
В марте я пережил особенно горькую утрату. Погиб мой боевой товарищ начальник химической службы дивизии майор Е. А. Костинский. Энергичный, жизнерадостный человек, он стал жертвой нелепой случайности. Взорвалась мина, которую Костинский собирался наполнить самовоспламеняющейся жидкостью (такие мины использовались для поджога деревянных строений).
Немного позже был откомандирован в распоряжение отдела кадров фронта старший лейтенант Шульжицкий, а через несколько месяцев я узнал, что он погиб под Ржевом.
С большим сожалением расстался я и с Анатолием Поликарповичем Крыловым. Он был хорошим человеком, умным и деятельным командиром. В период напряженных боев прекрасно руководил разведкой всей дивизии. Благодаря Крылову мы имели достоверные сведения о противнике, несколько раз пресекали его попытки прорваться в город.
Анатолию Поликарповичу присвоили звание майора, наградили орденом Красной Звезды. Служить бы ему да служить, но подвело здоровье. Обострилась болезнь желудка, и его отправили во фронтовой госпиталь.
Произошли изменения и в моей службе. Вскоре после того как полковник Юдинцев стал командовать дивизией, он предупредил, что решается вопрос о моем назначении начальником штаба дивизии. К тому времени мне присвоили звание майора.
Приказ о назначении поступил 20 апреля. Товарищи поздравили меня. Приятно было сознавать, что доверили важную работу. Но увеличивалась и ответственность. Достаточной теоретической подготовки для новой должности я не имел. До многого надо было доходить опытом, практикой, набивая синяки и шишки.
Занятый текущими делами, я постоянно думал, как укомплектовать отделения штаба людьми грамотными, работоспособными, любящими свое дело. Подбор штабных офицеров - вопрос очень тонкий и сложный. Кроме определенных знаний и способностей они должны иметь и командирские качества.
По опыту я знаю: там, где командир соединения полностью доверяет начальнику штаба, где царят взаимное уважение и взаимная помощь, - там дела идут хорошо. Командир и начальник штаба, особенно в боевой обстановке, обязаны действовать
