государства. Но врагами государства, как общественного института, являются лишь анархисты. Значит, Фрага считает нашими врагами одних анархистов? А как же быть с марксистами и прочими либералами, которые выступают против великих идей Франко?! Фрага предлагает нам научиться отличать врагов от оппозиционно мыслящих людей, он считает, что оппозиция несет в себе позитивный заряд, нужный для демократического развития страны. Мы не собираемся делить врагов и оппозицию. Для нас это синонимы. Если правительство поднимет руку на 'Движение', созданное Франко 18 июля 1936 года, когда мы начали наш очистительный крестовый поход против коммунизма, мы организуем свою партию, и мы станем на защиту наших основополагающих идей. Мы не остановимся ни перед чем, ради того, чтобы отстоять идеи Франко. Нынешнее правительство, в состав которого входит лишь один представитель фаланги, не может считаться общенациональным. Фрага представляет кучку либералов, а не нацию, поклявшуюся 'Движению' и Франко.
'Посибле', журнал центра, привел слова Фрага, когда его назначили на пост министра внутренних дел:
- Я сказал королю, что смогу занять пост лишь в том случае, если мне разрешат проведение моих демократических реформ. Для этого мне нужно привести с собой полдюжину верных людей.
Испанцы ждали, что Фрага немедленно объявит о сроках и датах реформ. Он медлил - обещая.
Испанцы ждали амнистии. Министр юстиции Антонио Гарригес обещал провести амнистию, однако после того, как будут внесены конституционные изменения в 'Основной закон'.
Испанцы ждали вхождения в общий рынок, однако министр Ареильса - после первых своих визитов в Париж и Бонн - ничего, кроме посул 'привести Испанию в семью европейских народов', не сделал.
А три политические единицы Испании по-прежнему хранили молчание: король, армия, 'Опус деи'.
В Париже, когда ожидание затянулось, было проведено широкое совещание демократической оппозиции, в котором приняли участие Игнасио Камуньяс Солис и Хоакин Сатрустеги - от либеральных монархистов, представитель испанской компартии, Руис Хименес и де Миранда - от демохристиан, генеральный секретарь Социалистической рабочей партии Филипе Гонсалес, социал-демократ Мануэль Диас Аллегрия - сын бывшего начальника генштаба (и такое возможно в нынешней Испании), социалист Рауль Мородо.
По оценкам европейской прессы, совещание это было 'историческим', ибо все его участники вернулись затем в Мадрид и разъехались по домам: раньше бы их встретили на аэродроме Баррахас полицейские машины.
На совещании выступил Руис Хименес - он был защитником Марселино Камачо, его адвокатская контора приняла на себя защиту Луиса Корвалана (если, впрочем, можно надеяться на защиту коммуниста в условиях пиночетовского фашизма).
Руис Хименес наметил план действий оппозиции: продолжать борьбу за демократизацию, организовывать манифестации в стране, используя прессу, проводя широкую разъяснительную работу.
- Надо дать возможность правительству, - закончил Руис Хименес, выполнить обещания, которые были им выдвинуты в программе кабинета.
Однако либеральный монархист Сатрустеги оппонировал Руису Хименесу:
- Положение в Испании не изменилось. Существовало единовластие Франко, и поныне проводятся в жизнь его законы; король не может назначить президента кортесов более либерального, чем тот, который был при Франко; председателем совета министров остался тот, который был во время дикратуры.
Профессор Хосе Видаль Бенейто, представляющий Социалистический союз, заключил:
- Демократические преобразования должны быть проведены немедленно условия для этого созрели. Мы взываем к чувству патриотизма тех, кто работает в государственных учреждениях... Испанская армия занимает позицию Нейтралитета и стоит в стороне от политических процессов...
...Вечером приятель увел меня в 'Чокко', где собираются журналисты со всего мира (традиция времен гражданской войны - здесь, на Гран Виа, обычно встречались Хемингуэй, Кольцов, Мальро). Здесь было все, как и год назад: шумели, бражничали; разница заключалась, впрочем, в одном лишь: раньше Франко ругали втихомолку, а сейчас 'поливали' в открытую; раньше прощались, вскидывая правую руку - приветствие фаланги идентично гитлеровскому, ныне наряду с 'хайлем' демонстративно поднимали кулаки: 'но пассаран!' - 'они не пройдут!'.
Не пройдут ли? Собственно, это и была та проблема, которую мы обсуждали в тот вечер, да и во все другие дни и вечера прошлого декабря и нынешнего января. Естественно, те, кто стоит на левых позициях или на позициях демохристианского центра, утверждали по-испански страстно:
- Возврата к франкизму быть не может, фашизм не пройдет. В церквях, которые ранее были оплотом франкизма, заседают нелегальные рабочие комиссии! Из университетов изгоняют правых профессоров! Вся интеллигенция стоит на левых позициях.
Через несколько дней я встретился с Эусебио-и-Агирре, одним из тех, кто придерживается противной точки зрения. Отказавшись от рюмки джина ('это непатриотично, джин - продукт янки, истинные испанцы пьют 'тинто', красное вино Андалузии'), Эусебио очень убежденно - но не очень спокойно - изложил мне свою точку зрения:
- Почему Франция ныне изменила свое отношение к Испании? Почему Париж, укрывающий баскских террористов, ныне высказывает доброжелательство? Почитайте труды, издающиеся левыми в Париже, почитайте. Там намечают три фазы: первая замена режима, созданного гением каудильо, какой-то аморфной либеральной монархией. Вторая - свержение монархии и установление республики. Третья после тайного договора (?!) между нашим 'другом', то есть США, и врагом - то есть Кремлем, Испания становится разменной картой в игре двух сверхдержав; русские (!) высаживаются со стороны Средиземного моря, испанская нация, как великая нация мира, перестает существовать. Секретная работа по подготовке к этому разделу идет вовсю: наши продажные журналисты и газеты при попустительстве правительства требуют разрешить развод в Испании, позволить женщинам делать аборты и отменить цензуру. Это - звенья одного плана, утвержденного сверхдержавами (!) Что нас спасет? Лишь одно - армия!
Как вы думаете, читатель, кто это говорит? Маоист? Ультралевый? Нет. Мой собеседник - фашист, фалангист (что, впрочем, одно и то же), один из сотрудников лидера испанских ультраправых Бласа Пиньяра.
В отличие от социалиста Хосе Видаля Бенейто, банкир, прокурадор кортесов и редактор фашистского журнала 'Фуэрса нуэва', Блас Пиньяр не считает армию нейтральной. Пиньяр считает армию 'позвоночником нации' - в этом ее историческая миссия; каждый испанец обязан любить свою высокотехническую, высококультурную (а ни один 'культурный человек не может быть марксистом') армию, которая отвечает за будущее нации.
Так фашисты говорят в современной Испании. А как действуют? Вот лишь один пример: несколько общественных организаций города Сабадель в январе 1976 года направили в муниципалитет петицию об амнистии. Люди просили мэра Хосе Бурролье зачитать членам муниципалитета их петицию. Мэр отказал. Представители общественности - рабочие, священник, инженер, врачи - начали скандировать: 'В отставку!' Ворвалась полиция. Никого не били - что правда, то правда. Просили, чуть подталкивая плечами, разойтись 'подобру-поздорову'. Родригес, работник местного синдиката, не мог спокойно видеть н е п о в и н о в е н и е. Он набросился на пятнадцатилетнюю школьницу Изабель Гарсиа Порсель и зверски избил ее. ('Черная сотня' или 'штурмовики' - разве не похоже?) Отец пытался заступиться за дочь - Родригес вытащил пистолет: 'Я пристрелю тебя, красная собака!' Пистолет - это нехорошо, это- опасно: полиция отбила девушку, перенесла ее в вестибюль, положила возле мэра, на диван. Девушка, утерев с лица кровь, увидела рядом с мэром Родригеса и закричала в ужасе. Корреспондент журнала 'Мундо' Дионисио Хименес обратился к Родригесу:
- Кто дал вам право так вести себя?
Родригес поиграл пистолетиком:
- Хочешь, чтобы я тебя прикончил?
Журналиста Хименеса немедленно окружили молодчики - и так же, как и Изабель - избили, по надежным гитлеровско-франкистским рецептам. Когда Хименес поднимался с пола, заместитель мэра по внутренним делам не преминул упредить:
- Советую тщательно подумать о том, что ты собираешься написать в свой журнал!
К Хименесу бросился на помощь его коллега - журналист Ксавьер Бинадер. Его тоже избили. Тот же помощник мэра, наблюдая избиение, сказал, закуривая:
- Допрыгался. Пришло и твое время.
Хименес вместе с адвокатом обратился в комиссариат полиции. Когда они выходили, адвоката Рамона Вальдеса окружила толпа фашистов. Его били железными цепями. По голове. До тех пор, пока служитель закона не упал на асфальт'.
* * *
Душа в облаках,
А тело, как плач
Плачет народ - плачет маэстро...
Священник деревни из 'прежних',
Для него маэстро - атеист,
А для мэра - он, конечно, коммунист,
А для 'гвардиа сивиль' - анархист,
А для тех кто во дворцах, - сепаратист...
