6
...Декабрь шестьдесят девятого года был в Италии теплым, хотя часто дождило, особенно на севере. В Милане тот день был солнечный, чистый, несмотря на то что бюро прогнозов обещаю осадки и ветер, возможно сильный.
Когда в городе загрохотало, многие подумали, что служба прогнозов накаркала шквал. Однако шквала не было. В 'Сельскохозяйственном банке', что на площади Фонтана, грохнула бомба. Площадь оцепила полиция: санитарные машины неслись по улицам, рев их сирен был душераздирающим. Машин не хватало - сто человек было ранено, четырнадцать убито.
В городе был объявлен траур; то здесь, то там собирались митинги. Говорили об одном: 'за преступлением - рука неофашистов'.
Вечерние газеты, однако, вышли с огромными шапками: 'Злодейство левых бандитов'. Не было сказано - 'ультралевых', подчеркивалось: 'левых'. Так легче забить в п е н а л ы людских восприятий, так надежнее, без всяких там 'ультра'.
Вскоре были арестованы анархисты. Своими экстремистскими выходками, безответственными ф р а з а м и анархисты давали конечно же повод к обвинению, хотя на вопрос о взрыве на площади фонтана - 'кому это выгодно?' - можно было ответить сразу: 'правым ультра'.
Анархистов допрашивали, пытались ловить на мелочах, ставили с и л к и; сулили, упрашивали, угрожали.
Италия относилась к этому делу 'двуслойно': один 'слой', официальный, правый, центристский, доказывал через свои органы печати вину 'красных'; левые, большинство народа, были убеждены в том, что взрыв в Милане - дело рук фашистских ультра.
То, что пока еще невозможно в Америке, оказалось возможным в Италии: прогрессивная общественность, в первую очередь, понятно, коммунисты и социал-демократы потребовали ответа у правительства:
- Три года следствия, три года шельмования левых под видом исследования фразеологической шелухи анархизма, - хватит, выполняйте законы, вами же писанные.
Группа анархистов была освобождена. Одновременно с этим правительству пришлось пошевелиться: было выдвинуто обвинение банде неофашистов - Джованни Вентуре, Джаннеттини и 'Франко' Фреде, по кличке Зиг Хайль.
Схваченные неофашисты молчали о мафии, но немедленно з а к л а д ы в а л и представителей власти; видимо, это входило в их стратегический план компрометировать правительство, чтобы доказать: наступило время 'железной руки', необходим приход 'компетентного и бескомпромиссного' кабинета. Как только были предъявлены обвинения правым ультра, неофашисты сразу же п р о д а л и своих коллег из военной разведки:
- Нашим человеком в СИД был генерал Мачетти, он несет главную ответственность за случившееся.
Генерал Мачетти был немедленно уволен, с него сорвали погоны, лишили возможной пенсии и вызвали в суд.
- Я не несу ответственность за действия неофашистской группы, ибо я лишь выполнял приказ правительства. Мне было приказано не сообщать суду никаких компрометирующих данных о Джаннеттини, одном из основных деятелей неофашистской группировки, поскольку он одновременно был агентом СИД. (Помните Джаннеттини? Осведомителя, получавшего 70 тысяч лир от полиции?)
- Кто дач вам такого рода приказ, генерал?
- Румор, бывший в то время председателем кабинета министров, бывший министр обороны Танасс и бывший министр внутренних дел Тавиани.
Скандал продолжается. Называют имена министров и генералов; руководитель СИД Мичели может в любой момент превратиться из свидетеля в обвиняемого; плохо спит и бывший начальник генерального штаба Хенке; он в свое время выступил против передачи данных о фашистах, являвшихся одновременно агентами правительственной СИД. Однако об одной организации суд не получил никаких данных - о мафии, связанной с неофашистом 'Франко' самым тесным образом. Мафия научила людей бояться: слово о ней карается смертью.
Страх вдавлен, в п е ч а т а н в сознание тех, кто связан с мафией Страх постоянный, неосознанный, параноический, сказал бы я.
...Весной 1962 года за торговлю героином был арестован Джо Валачи, известный в 'коза ностре' под кличкой Каго, верный 'рядовой' 'лейтенанта' Тони Бендера, любимца Дженовезе.
Когда Джо Валачи осудили, полиция отправила его на отсидку в тюрьму Атланты, в ту же самую камеру, где сидел 'босс всех боссов' Дженовезе. В тюрьме дону Вито были созданы идеальные условия, пищу готовил повар, знающий вкусы дона Вито, а в банные дни специальный массажист разминал тело 'босса', прежде чем передать его в руки парикмахера и педикюрщика. Арестанты, желавшие поговорить с доном Вито, записывались у его окружения на прием, аудиенция продолжалась не более десяти минут, вопрос должен быть подготовленным, никакой лирики, только дело.
Однажды дон Вито походя спросил Джо Валачи, как тот относится к Тони Бендеру, выпущенному на поруки.
- По-моему, Бендер - прекрасный человек, - ответил Джо.
Он не знал, что Бендер был только что убит по приказанию дона Вито: тот решил, что 'сынок' утаивает от него свои прибыли. Дженовезе вздохнул, улыбнулся чему-то и заметил:
- Когда в корзине с нежно-розовыми яблоками появляется одно битое, а еще хуже - с червоточиной, необходимо безжалостно выбросить это яблоко, ты согласен, а?
Джо Валачи посмотрел в ласково улыбающиеся глаза 'крестного отца', и ужас родился в нем - 'меня подозревают!'.
- Если я хоть раз согрешил в чем-то, - сказал Джо, - и у тебя есть доказательства моей вины, дай мне пилюлю, я приму ее у тебя на глазах: я не боюсь смерти, но не перенесу позора.
- О чем ты, сынок? - по-прежнему ласково улыбнулся Дженовезе. - Ты меня, видимо, совершенно неверно понял. Давай я расцелую тебя - в знак моей к тебе веры. У нас с тобой за плечами общая жизнь, разве можно отрекаться от прошлого? От прошлого отрекаются лишь безумцы или те, которые решили п о д р у ж и т ь с я с нелюдями. Но разве ты можешь пойти на такое?
Дон Вито поцеловал Джо в лоб, поцеловал нежным поцелуем старшего брата.
И после этого поцелуя вся 'гвардия' Дженовезе стала смотреть на Джо Валачи, как на прокаженного: его открыто подозревали в измене, потому что все знали, сколько за ним убийств, все знали, сколько за ним похищений, но он - в отличие от дона Вито - срок получил маленький, а 'боссу' вкатили пятнадцать лет.
Джо Валачи, в е р н ы й мафиози, тяжело переживал это страшное подозрение. Он лишился сна. Перестал есть - боялся яда.
Все кончилось тем, что во время прогулки он схватил кусок металлической трубы и грохнул по голове мелкого жулика Сауппу - ему показалось, что тот крался за ним с ножом.
Джо ждал электрический стул: Сауппа умер, не приходя в сознание.
И тогда-то Джо Валачи и обратился к тюремному начальству с предложением:
- Переведите меня от Дженовезе - я готов на сотрудничество.
Через несколько месяцев в тюрьму Вестчестер был этапирован арестант Джозеф Ди Марко - такой именно псевдоним был присвоен новообращенному агенту ФБР Джо Валачи.
По поручению министра юстиции Роберта Кеннеди с ним работал Джон Флинн, восходящая звезда уголовного сыска.
Джо Валачи рассказывал про себя все. Он ни слова не говорил о 'коза ностре'. Джон Флинн делал вид, что ему в высшей мере интересны показания Ди Марко. Он угощал его сухой колбасой и мягким овечьим сыром: Ди Марко больше всего на свете любил именно эту еду. Он расслабился, спал в одиночке спокойно, 'фараон' больше не казался ему таким отвратительным: 'среди них тоже встречаются люди'.
Как-то раз Джон Флинн, р а з м я г ч и в арестанта, ударил в лоб:
- Джо, то, что ты мне рассказываешь, известно нам уже много лет. Не считай нас дурачками, Джо. Ты нас интересуешь постольку, поскольку мы верим: ты назовешь нам все имена, откроешь явки и дашь подходы...
- К чему?
- Джо, тебе сохранил жизнь министр юстиции Роберт Кеннеди не для того, чтобы ты рассказывал мне сюжеты детективных фильмов. Тебе сохранили жизнь для того, чтобы ты помог нам разгромить 'коза ностру'.
- 'Коза ностра'... Вы никогда не разгромите 'коза ностру', потому что это - второе правительство Америки, сэр. Вы ничего не сможете сделать с Синдикатом. Что вы сделаете с Джо Бонано? Он ведь - формально - руководитель фирмы по торговле недвижимостью. А на самом деле - 'босс' Нью-Йорка. Что вы сделаете с Джозефом Профачи? За ним почти весь импорт оливкового масла, вы ведь так любите оливковое масло, помогает от атеросклероза, и все такое прочее. А Профачи - 'второй босс' Нью-Йорка. Что вы можете сделать с Карло Гамбино? Он - главный консультант Синдиката, он не з а в я з а н ни в чем, хотя без его совета ничего не делают наши люди. А Томас Лукезе? Он - владелец крупнейших предприятий по пошиву одежды и - одновременно - 'босс' Нью-Йорка. А Вито Дженовезе? Он сидит в Атланте, но ведь каждую неделю получает отчет о работе 'коза ностры' и дает указания своим людям по важнейшим вопросам с т р а т е г и и Синдиката... Что вы сможете сделать с ними, сэр?
- Для того чтобы сделать, надо знать, Джо. Ты нам поможешь узнать. Все. До самого конца.
Вся родня отреклась от Джо Валачи, когда из тюрьмы в Атланте пришел сигнал от дона Вито Дженовезе. Дети публично прокляли отца, жена потребовала развода, родственники выдвинули версию что Джо сошел с ума.
Джо Валачи умер в тюрьме от внезапной и странной болезни.
- Так будет с каждым изменником, - говорили среди людей 'коза ностры', когда сообщение о его смерти появилось в газетах. - Рано или поздно его настигнет наша всепроникающая кара. Никто не умрет своей смертью, никто, даже в одиночной камере, где стоит цветной телевизор и мягкая кровать.
7
