газе...
- Советскую?! Какое вы имеете право звонить в частный дом? Кто вам позволил набирать мой номер?! Что за безобразие, в конце кон...
Я не отказал себе в удовольствии: 'око за око, зуб за зуб'; началась истерика, можно бросить трубку; объясняться с такого рода контрагентами бесполезно, зряшная трата нервов и времени. Зоологизм ненависти слеп, а потому - неизлечим.
Звоню в Эрлаген.
- Господин Адачьберт Форедж умер, - ответил мне после паузы дребезжащий старческий голос, - пожалуйста, не звоните сюда больше.
6
И снова справочная служба; на сей раз прошу дать мне телефон МВД ФРГ, парламентского статс- секретаря фон Шеелера.
- О, здравствуйте, господин Семенов, - ответил помощник, - нам все рассказала директор газеты 'Цайт' графиня Дёнхоф, мы в курсе. Пожалуйста, свяжитесь с господином Гаснером, это руководитель подразделения, занимающегося поиском краденых произведений культуры, а также охраной памятников старины. Его телефон очень прост - 781, всего три цифры, так называемый оперативный номер, или же второй, городской, 51.433.
Конечно же я позвонил по оперативному, интерес во всем - прежде всего!
- Добрый день, господин Семенов, я ждал вас. Приезжайте, поговорим не по телефону.
Мы уговорились о времени приезда, я положил трубку и только тогда позволил себе посмеяться: 'поговорим не по телефону', да еще в устах сотрудника полиции, звучит очень забавно.
Господин Гаснер прекрасно держал себя, хотя в глазах его было недоумение, настоянное на опасливом интересе: он впервые говорил с советским визитером, я был первым в этом здании МВД ФРГ, в небольшом кабинете, беленном гладкой краской, словно в больнице. К господину Гаснеру присоединился коллега, и мы начали собеседование.
- Мы бы рады помочь господину Штайну, но вы должны понять нас, юристов, говорил господин Гаснер. - Мы требуем доказательств! Мы бессильны предпринять что-либо, пока не хватает главного недостающего звена: если согласиться с предположением Штайна, что Янтарная комната была действительно вывезена из Кенигсберга, то каков был ее путь в Геттинген?! Если мы примем на веру версию господина Штайна, что сокровище укрыто в шахте 'Виттекинд', что в Фольприхаузе, то каковы номера вагонов, прибывших туда с севера?! Доказательства! Мы ждем их с нетерпением! Я, кстати, приготовил для вас информацию, которой вы вправе поделиться с господином Штайном: по новым сведениям, которые нам удалось получить, из Кенигсберга зимой сорок четвертого вышли три судна - 'Гойя', 'Густлоф' и 'Бранденбург'. Что касается первых двух, то они были потоплены, а их поисками занимались ваши польские коллеги, они интересуются судьбою польских культурных ценностей... Однако, по нашим данным, 'Бранденбург' потоплен не был. Более того, это судно якобы, - господин советник МВД предостерегающе поднял палец, - я подчеркиваю, я к о б ы, приняло на борт один железнодорожный вагон в конце 1944 года в Штеттине. Опять-таки я к о б ы на судно пришло предписание доставить этот вагон в Геттинген. Может быть, эта информация послужит нитью для вашего друга из Штелле? В добрый час! Федеральное правительство лишь тогда сможет затратить деньги на поиски в затопленной шахте, когда документы будут неопровержимы, - иначе мы не умеем поступать, такие уж мы люди!
...Через два дня после того, как первая корреспонденция о Штайне и его поисках культурных ценностей была опубликована в 'ЛГ', мне начали поступать письма.
Директор Института по исследованию и розыску подземных складов в Пассау господин Луи Барш предложил свои услуги: 'Возьму лишь половину клада, и то деньгами, но пусть сначала мне позволят поднять клад Наполеона в белорусских озерах'.
Раздался телефонный звонок:
- Добрый день, это Энтони Тэрри, заведующий европейским бюро лондонской газеты 'Санди таймс'. Пришлите мне, пожалуйста, текст вашей корреспонденции, я связан со Штайном уже несколько лет, меня интересует это дело! Ах, у вас еще у самого нет газеты?! Хм-хм. Хорошо, я куплю в Париже и отправлю перевод Штайну, он очень ждет. Запишите мои номера телефонов, нам следует увидеться.
Энтони Тэрри - один из наиболее известных представителей британской журналистики в Западной Европе. Любопытно. Вот уж никак не думал, что статья может вызвать такую реакцию.
Снова звонят, на этот раз журналисты из столицы ГДР:
- Добрый день, наш ученый, доктор Пауль Колер, хочет обсудить с тобою проблемы дальнейшего поиска, он отдал этому делу добрых пятнадцать лет и готовит сейчас свою публикацию для журнала 'Фрайе Вельт'.
Последний звонок, ночной, поднял меня с кровати. Глухой голос, чуть надтреснутый, но сильный:
- Я бы не советовал вам продолжать то дело, которое вы пытаетесь раскручивать. Впрочем, пенять придется на себя. Спокойной ночи.
...Тем не менее, когда часы на кирхе пробили полночь, я подошел к окнам своего одинокого домика и опустил ставни. Вот так-то. Один - ноль в их пользу.
Глава,
в которой рассказывается о том, как убивал, жег и грабил наши музеи фашист Ментен, а также о версии коммуниста Пауля Колера и продолжении поиска Георга Штайна
1
...Дела, связанные с похищением картины, - не редкость на Западе; картины, скульптуры - суть вложение капитала; здесь мало кто руководствуется соображениями духовности, приобретая полотно современного или античного художника; искусство разнесено по каталогам, цены проставлены, эксперты из банков дают рекомендации, просчитав свой ответ на электронно-вычислительных машинах, что стоит покупать, с чем повременить; ныне хорошо идет Пикассо, завтра, глядишь, рынок выявит интерес к девятнадцатому веку, потом, наоборот, ринется к Элу Лисицкому и русскому авангарду во главе с Ларионовым и Гончаровой. Совсем недавно грабители зверски убили восьмидесятилетнюю вдову Василия Кандинского в Швейцарии; наверняка был заказ на живопись от денежного туза, решившего вложить 'бумагу' в вечный капитал; мафия легко выполнила задание 'боссов'.
А сорок лет назад убивали гангстеры в черной форме; и не одну вдову, а десятки тысяч тех, кто имел хоть какое-то отношение к искусству.
...Дело Ментена было у всех на слуху; однако, даже если событие происходит в ста километрах от тебя, все равно ты пользуешься вторичной информацией; как Москва слезам не верит, так и журналист обязан верить только тому, что видит и слышит своими ушами, не спуская при этом глаз с лица собеседника.
Поскольку дело Ментена, как мне казалось, связано каким-то образом с поиском Штайна, я решил отправиться в Гаагу, тем более что редакция поручила мне аккредитоваться в Нидерландах, Швейцарии и Австрии.
...Главный редактор 'Де ваархейд' - газеты нидерландских коммунистов Гейс Схредерс, выслушав меня, ответил:
- Штайну предстоят трудные времена. Я даже не могу представить себе, как он сражается в одиночку. Мы стараемся оказывать помощь тем, кто не дает забыть прошедшую войну, выявляет нацистов, докапывается до истины - где похищенное... А он - в одиночку... Экое мужество... Чтобы понять, как мы помогаем справедливости, советовал бы поехать на юг, в Брабант, там есть с кем встретиться по интересующему вас делу.
2
Бреда, столица Брабанта, юг Голландии, тишина, уютность, чистые улочки, маленькие дома - красный кирпич и белые наличники.
Тридцатилетний Ханс Хиленсе встретил меня на пороге своего дома; юная жена, Мариам, укладывала спать трехнедельного сына.
- Итак, все о Ментене? - переспросил он и положил руки на стопку бюллетеней, которые выпускает комитет 'Право и о т к р ы т о с т ь в деле Ментена'. Член ЦК компартии Нидерландов Ханс Хиленсе - секретарь этого комитета. - Хорошо. Начнем с самого начала.
...В 1923 году молодой голландский бизнесмен Петер Николаас Ментен приехал в Польшу и открыл свое бюро в Галиции, которая тогда была неким средоточием интересов разного рода служб - плацдарм антисоветских акций, кишмя кишевший украинскими националистами, польскими шляхтичами, бывшими австро-венгерскими разведчиками - спецами по 'славянскому вопросу', резидентами из Мюнхена, где тогда поднимал голову один из авторов стратегии 'Дранг нах Остен', генерал Людендорф, покровитель Гитлера.
Ментен не относился к числу 'торговых жуков', падких на быструю и легкую наживу. Его деды были основателями нидерландской нефтяной компании 'Датч петролеум', концерна 'Унилевер', одного из наиболее могущественных в Европе; отец создан мощную корпорацию 'Ментен и Штарк' - ее-то интересы и приехал представлять Ментен-сын в славянский мир, в Галицию, где люди говорит и по-польски, и по-украински, и по-русски...
(При этом надобно отметить и исследовать еще один интересный вопрос: Ментен приехал из страны, где находился в эмиграции кайзер Вильгельм со своим штабом, а среди членов этого штаба были большие доки по 'славянским делам'.)
Продавая нефть, рис, создавая фабрики по производству какао, скупая польские земли, Ментен в тридцатых годах стал консулом Нидерландов в Кракове. Именно тогда, разворачивая свою торговую империю, он столкнулся с львовским финансистом и землевладельцем Пистинером - тот отстаивал интересы своей денежной империи, началась конкурентная борьба между ними, борьба суровая, кончившаяся в 1941 году, после вторжения гитлеровцев в СССР, когда Ментен сменит цивильный костюм на форму эсэсовского карателя при штабе Шенгардта, шефа СД в Польше и на Украине. Именно в этом-то эсэсовском костюме он участвовал в расстрелах десятков тысяч русских, польских, украинских и еврейских жителей Львова и окрестностей.
