нагрузку на сердце и снижает смертность на сорок процентов. А ведь подсчитано, что в этом году от инфаркта у нас с вами на родине умрут миллион человек. Миллион, понимаете? Не умерли, а умрут... Спокойно пишут, отстраненно... Так вот, про тимолол печатать не стали, 'еще не проверено до конца'... Ладно... Дал другое: токийский профессор Касуга доказал, что жена человека, который вроде меня смолит шестьдесят сигарет в день, 'пассивно выкуривает' полпачки в сутки. А некурящая секретарша курилки босса тем не менее также пассивно выкуривает двадцать штук в сутки... Мне сказали; 'Ну и что? Вы хотите отпугнуть стенографисток? Они и так бегут, как крысы с тонущего корабля, потому что мы спим с ними бесплатно, заставляем работать по ночам без сверхурочных и легко передаем друг другу, когда они нам приедаются, называя этот акт 'списанием в национальное хозяйство'. Ладно. Я просил, чтобы напечатали сообщение о работе голландцев, которые доказали, что мы стоим перед катастрофой: химические удобрения убивают червей в почве, а это означает умерщвление структуры пахотной и луговой земли. Мне ответили, что эта информация носит дурно пахнущий, не эстетический оттенок. Тогда я принес сообщение из Манилы о том, что филиппинская армия делает взрывчатку для бомб из кокосовых орехов. Надо мной посмеялись - не может быть. Ладно, нас, янки, просто так не скрутишь. Я им сунул информацию про то, что акулы не болеют раком, да и другим серьезным инфекционным заболеваниям не подвержены и ученые сейчас бьются над тем, как обнаружить вещества, которые стимулируют их иммунную систему, а еще лучше - выделить, чтобы спасти род людской от рака. Мне ответили, что нечего прославлять акулу в прессе... Знаете, что напечатали?
Фрэнк По, завороженно слушавший 'сэра Все', покачал головой.
- Ума не приложу.
- Зачитываю, - 'сэр Все' факирским жестом отмахнул три страницы бюллетеня. - Британская фирма 'Строуб айдент' сконструировала портативный маяк для подачи сигнала бедствия. Длина - двести миллиметров, масса - двести пятьдесят граммов, стоимость - шестьдесят долларов... Ничего, а? Каждый тонет в одиночку, век разобщенности, эра тенденции и крушения человеческого духа... А бедненькая Мари носится с идеей добра, изоляции наших финансовых китов и спасения красивого полковника Санчеса, последнего идеалиста испаноговорящей Америки...
- Простите, а как вас все-таки зовут? - поинтересовался Фрэнк.
- Меня зовут 'сэр Все', я же вам представился, раздраженно ответил американец. - Или у вас дырявая память, как у всех молодых людей? Когда я поверю вам, тогда расскажу, отчего у меня такое странное имя... У меня нет оснований вам верить, потому что я трезв, а пить начну через неделю, когда кончу работу, запланированную на этот месяц.
...Мари пришла в бар около одиннадцати; растерянная, с ярким румянцем на острых скулах.
- Я Фрэнк По из 'Стар', мисс Кровс... Так же, как и вы, я ненавижу наших старых мумий, готовлю материал о ситуации в Гаривасе, а в Париже мне сказали - я там аккредитован, хотя работаю по всей Западной Европе, - что у вас есть какие-то новые данные в связи с интересующей меня проблематикой...
Мари ответила не сразу, а лишь после того, как изучающе осмотрела По.
- Какая проблематика вас интересует? Я, признаться, прежде не читала ваших корреспонденции.
- Меня интересует то же, что и вас: загадочный клубок 'Грацио - Гаривас - Санчес', будущее этой несчастной республики, тайна палермского миллионера...
- Можете гарантировать, что информация, которой я располагаю, появится в вашей газете?
- Я не редактор и не владелец контрольного Пакета акций, мисс Кровс... Я представляю нашу провинциальную прессу, вы же знаете, сколь консервативны наши люди в глубинке...
Мари усмехнулась.
- Думаю, не более, чем любые... Мне, кстати, очень нравятся глубинные америкашки, в них много еще от прошлого века.
Фрэнк горько вздохнул.
- Вы слишком добро сказали 'америкашки'... Вы не знаете, что такое американский прошлый век... Это же рабство, мисс Кровс... Я не чистый американец, мы выходцы из Европы, отец всегда вспоминает настоящую родину с тоской и нежностью. Увы, я не могу гарантировать опубликование ваших материалов... Но я обещаю молчать, подскажите только, в каком направлении и у кого искать мне.
- Опять-таки можете гарантировать, что сами напечатаете то, что я вам открою? Я готова отдать вам все, только напечатайте...
- Я был бы бесчестной свиньей, если бы сказал, что гарантирую... Нет, не гарантирую...
- Мне обидно за Америку... За Северную Америку, - быстро поправилась Мари, и Фрэнк сразу же понял, что у нее много друзей на южноамериканском континенте, там не любят, когда о Штатах говорят 'Америка'. - Почему Белый дом так нетерпим ко всему тому, что не укладывается в схему, выработанную в пору доктрины Монро, великого североамериканского изоляционизма?! Это ж китайская Стена двадцатого века, мистер По... Возьмите подборки ваших газет по Гаривасу, колонки комментаторов, послушайте радио, посмотрите телевидение... Нагнетают психоз, это понятно непосвященному, не то что нам с вами, циникам, которые прекрасно знают, как все это делается... Почему? Все просто: поднимите таблицы внешнеторгового баланса Гариваса за последние семь месяцев... Правительство взяло в свои руки то, что раньше было бесконтрольной монополией Дигона, Рокфеллера, Моргана. Особенно Дигона... Ну, а потом попросите редакцию финансировать ваш полет в Гаривас - я готова помочь вам получить интервью у Санчеса.
- Это он вам дал интервью, и я восхищаюсь его прямотой, хотя кое-чего вы не договариваете... Вы красивая, это понятно, отчего он согласился дать вам интервью... Мне он покажет фигу...
Фрэнк сказал это до того жалостливо, что Мари улыбнулась, положив свою мягкую ладонь на его руку.
- Слушайте, прежде чем лететь в Гаривас - Санчес вас примет, я обещаю, - попробуйте в Париже встретиться с профессором Вернье, он знает латиноамериканский узел, как никто другой... Только не ссылайтесь на меня... Если вы упомянете мое имя, он вряд ли станет говорить с вами...
- Как Вернье относится к американцам?
- А как он должен к ним относиться? - удивилась Мари.
- В Европе нас не любят... Ракеты, нейтронная бомба и все другие дела...
- Нет... Вернье - культурный человек, у него много друзей в Штатах, он не страдает ущербностью западноевропейского шовинизма... Если вы его разговорите' вам будет над чем подумать... Как раз он-то не станет требовать гарантий, чтобы вы напечатали то, что он вам скажет... Это человек щедрый, и у него нет в данном случае такого интереса, какой есть у меня.
Фрэнк По сдержался, чтобы не спросить про то, какой же интерес у мисс Кровс, поднялся и пошел к бару заказать два кофе.
Мари, словно бы почувствовав это, крикнула:
- Не вздумайте меня угощать, я плачу за все сама...
Ночью, возвращаясь в пустом курьерском поезде в Париж, Фрэнк По притулился к окну, но уснуть не мог, со щемящим чувством тоски вспоминал Мари, думая о том, как будет счастлив человек, которого полюбит эта зеленоглазая пшеничноволосая женщина с ярким, нездоровым румянцем на острых скулах и такой ласковой, мягкой, теплой ладонью...
27
Ретроспектива III (пять месяцев назад, лето 83-го)
'Директору Центрального разведывательного управления
Подлежит расшифровке в аппарате директора
Докладываю лично директору
Совершенно секретно
Агент Жозеф передал вчера документацию о том, что на биржах Лондона, Антверпена, Женевы и Гонконга возможен в течение ближайших месяцев бум, связанный с атакой на цены бобов какао, это следует расценивать как удар по режиму лидера Гариваса полковника Санчеса.
По неподтвержденным еще сведениям, полученным Жозефом от его контакта в Цюрихе с Андрэ, за предстоящей акцией угадываются интересы концерна Дигона. Однако Андрэ предполагает, что не один лишь Дигон заинтересован в устранении Санчеса для того, чтобы во время хаоса, который последует за этим, укрепить свои позиции в Гаривасе. В связи с предстоящими событиями трижды было упомянуто имя Майкла Вэлша.
Ульрих'.
После того, как шифровальщик доложил директору эту телеграмму суперагента ЦРУ,
