Благочестивый папа Григорий VII пытался было навести порядок, но потом всё вернулось на круги своя – так что жадность и распутство священников вошли в поговорку. Между тем, началось Сжатие, земли не хватало, в страну часто приходил голод – и на этом фоне неправедные богатства святых отцов бросались в глаза всякому. Народ не мог поверить, что проповедующие в храмах священники действительно служат господу, он искал других учителей – и такие учителя вскоре нашлись.
История обладает свойством повторяться снова и снова, в разных странах в разное время происходят удивительно похожие события; как только демографическая кривая подходит к определённой точке, как только начинается Сжатие, появляются новые пророки и вожди, которые говорят одно и то же: 'Кто не работает, тот да не ест!' Когда-то, в VIII веке, старец Сильван нашёл эту фразу в посланиях апостола Павла и, объединив под этим лозунгом верующих, создал могущественную секту, потрясшую основы Римской Империи. Секта павликиан потерпела поражение, но не погибла; она продолжала действовать в Малой Азии и в Болгарии -причём, подвергаясь преследованиям, павликиане представляли окружающий мир во всё более мрачном свете; так же, как последователи древнего пророка Мани, они утверждали, что этот мир создан не богом, а дьяволом.
Болгарские павликиане называли себя 'катарами' – чистыми, потому что они полностью отрекались от созданного дьяволом мира, его соблазнов и удовольствий, и доводили себя постом до изнеможения. Всё это производило неизгладимое впечатление на приезжавших в Константинополь западных купцов, и некоторые из них обращались в веру катаров, а другие привозили с собой 'чистых' святых отцов. Учение павликиан быстро распространилось по городам Лангедока и вскоре породило новых пророков: около 1170 года купец Пётр Вальд из Лиона роздал своё имущество бедным, и, подобно старцу Сильвану, стал читать перед крестьянами послание апостола Павла. Последователи Вальда жили подобно древним христианам, 'имели всё общее и разделяли всем смотря по нужде каждого'. По Лангедоку и по Италии ходили тысячи одетых в рубища праведников-'совершенных', и народ видел в них настоящих святых людей, обращался к ним за отпущением грехов и подавал им милостыню. Вскоре ересь охватила весь Лангедок, церкви опустели, люди отворачивались от священников и епископов, и даже тулузский граф Раймунд тайно помогал катарам. Римский папа Иннокентий III послал в Тулузу своих проповедников, но они не имели успеха – несмотря на то, что некоторые из них (к примеру, брат Доминик), подражая 'совершенным', ходили босиком и в рубищах. В 1208 году один из посланцев папы был убит – и тогда папа провозгласил против Лангедока Крестовый поход.
Это было неслыханное дело: крестовый поход против европейской и, как все считали, христианской страны – однако франкским рыцарям было всё равно, кого грабить и убивать. Крестоносцы воевали в Лангедоке с той же варварской жестокостью, что и на Востоке; они уничтожали целые города – причём посланцы папы призывали убивать всех подряд, католиков и еретиков. 'Господь узнает своих',– говорили они. Цветущая страна обратилась в пепелище, виноградники были вырублены, поля опустели, города лежали в руинах. Римский папа поручил брату Доминику преследовать уцелевших еретиков и создал для этого орден монахов-доминиканцев; они называли себя 'псами Господними', и их символом была собака с горящим во рту факелом. Доминиканцы проводили 'инквизицию' – то есть 'расследование'; если после допроса и пыток подозреваемый 'еретик' сознавался и каялся, то его ждала тюрьма, если не сознавался – то его отправляли на костёр. Чтение Библии отныне было разрешено только монахам и священникам – дабы простолюдины не повторяли слов апостола Павла. Была введена цензура, на площадях запылали костры, и первой сожжённой книгой была 'Метафизика' Аристотеля. Это произошло в Париже, в присутствии студентов и профессоров Парижского университета, которые имели неосторожность читать рукопись древнего мыслителя. Книга была привезена из сожжённого крестоносцами Константинополя и теперь горела в маленьком костре, разведённом специально ради неё. Профессора в мантиях молча стояли вокруг, а учёный монах-инквизитор шевелил палкой угли и нравоучительно повторял:
– Тайные глубины веры нельзя всюду и всем излагать – ибо не всем и всюду они понятны. И посему было сказано в Писании, что во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает печаль…
ИСТОРИЯ СВЯТОГО ФРАНЦИСКА
Не берите с собой ни золота, ни
серебра, ни сумы на дорогу…
Движение миллионных масс никогда не проходит бесследно – даже если его останавливает сила власти. В IX веке павликиане потерпели поражение, но их противник император Василий взял многое из их проповеди. В XIII веке павликиане поднялись снова – и снова были повержены, но их враг Иннокентий III был вынужден задуматься над их словами. Легенда рассказывает, что всемогущему римскому папе приснился сон: он увидел босого монаха в рубище, по виду истинного еретика – но этот еретик подпирал плечом покосившийся собор Святого Петра. Монаха звали Франциском из Ассизи, и ему было суждено вернуть истинную чистоту христовой вере.
Франциск был сыном зажиточного купца и в молодости занимался торговлей; он был большой весельчак и любитель шумных пирушек. Однажды, возвращаясь после пира, друзья заметили, что Франциск необычно тих и задумчив – они стали подтрунивать над ним, спрашивая, не нашёл ли он невесту. 'Нашёл, – ответил Франциск, – да такую красивую, благородную и богатую, что вы никогда не видели'. Друзья переглянулись, не понимая, но Франциск говорил не о девушке из знатной семьи – он имел в виду христианскую веру. С этого момента Франциск оставил прежние развлечения и стал жить, как учил Христос; он раздавал бедным всё, что имел, и ходил в одежде нищего. Он растратил на подаяние отцовские деньги, был жестоко избит отцом и ушёл из дому; он поселился в шалаше около часовни и просил милостыню на ее ремонт. Потом он стал проповедовать – рассказывать горожанам о том, что Христос завещал жить в простоте, смирении и бедности: 'Святая бедность прогоняет всякую алчность, скупость и заботы мира сего, – говорил Франциск. – Ведь учил Христос: 'Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Не собирайте себе сокровищ на земле, но собирайте себе сокровища на небе'. Люди прислушивались к его проникновенным словам, и вскоре у Франциска появились ученики; он организовал общину, в которой всё было общим и кусок хлеба делился на всех. Всё это очень походило на порядки еретиков, последователей Петра Вальда, на идеи павликиан и на обычаи первых христианских общин. Папа не хотел признавать общину францисканцев – и лишь пророческий сон убедил его, что Франциск несёт Слово Божие.
Получилось так, что в то самое время, когда еретики в Лангедоке умирали на кострах, их итальянские братья были допущены в лоно церкви и придали ей новую силу. Основанный Франциском монашеский орден объявил своей целью служение бедным: монахи кормили бедняков, строили для них больницы и странноприимные дома. Они называли себя 'миноритами', 'меньшими братьями' и жили, как первые христиане, работали и просили милостыню – но не для себя, а для всех сирых, убогих, нищих. Тысячи людей раздавали своё добро беднякам и шли за Франциском – уже в 1226 году у ордена было 8 тысяч монастырей и 200 тысяч монахов. Воодушевление верующих было столь велико, что в орден – оставаясь мирянами – вступали графы, герцоги и короли; они жертвовали ордену часть своих богатств в надежде, что монахи заступятся за них перед богом. Церковь снова вернулась к социалистическим идеалам Христа и обратилась лицом к народу; монастыри приняли на себя задачу социального обеспечения, и всякий бедняк мог быть уверен, что он не забыт богом, что братья-монахи дадут ему приют и миску похлёбки. В конечном счёте, это был результат повышения демографического давления, результат отчаянной борьбы лангедокских катаров – но святой Франциск не разбирался в законах истории. Он до конца своих дней ездил на ослике по дорогам Италии, призывал людей к милосердию и восхищался всяким творением Господа: птицами, деревьями,
