– Подавишься!
– Вряд ли, Эри, вряд ли. Слишком хорошо ты сотворил свою Птицу, даже вложил в нее частицу своей сути – теперь я вижу это. И на что мне тогда ты?
– Так ты решил вобрать Равновесие в себя? Ах, Дэв, Дэв… А как же твои отцовские чувства?
– Я избавился от них, – злорадно сообщил колдун. – Того Дэва больше нет, он отправился вслед за Киром в страну теней. А сейчас настала твоя очередь – поспеши, втроем вам будет веселее!
– Все же ты псих, – со вздохом заключил Эрик. – Недолгим было просветление, и было ли? Зверь с крыльями – это ж додуматься!..
– Прощай, Тигренок, – сказал Спрут.
И внезапным вывертом ног порвал под собой нить, словно надумал сорваться в бездну вместе с Эриком, несостоявшимся своим сыном, и таким надежным способом покончить счеты с жизнью. Однако ступней не разжал. Мерно покачиваясь вместе с лопнувшим канатом, монстр не позволял ему провиснуть, а его раскоряченные руки тем временем сползали вдоль боков к центру квадратного торса. Затем в массивных плечевых щитках раздвинулись отверстия, внутри них жутковато вспузырилась черная слизь. Затем вверх выстрелили четыре гибких шланга, накрепко прилепившись к своду плоскими наконечниками.
Вот же они, недостающие щупальца Дэва! – сообразил изумленный Эрик. И оттолкнулся изо всех сил – за миг до того, как Спрут расслабил захваты. В неимоверно долгом, отчаянном прыжке-полете Эрик все же достиг обрывка паутины, завесившего стену под коконом с Птицей, и закачался на нижней нити, гася инерцию ногами. Затем оглянулся.
Злосчастная сеть рушилась вниз, с обоих концов подрубленная предусмотрительным Спрутом. А сам он, успев подтянуть свою тушу к своду, шлепал по нему к жертвенной птице, мерно переставляя одну присоску за другой. В каждой из растопыренных его ног теперь тоже поблескивало по клинку, и в этом прилипшем к потолку чудище, завернутом в грозовое облако, окруженном двумя кольцами смертоносных щупалец, уже трудно было распознать человека.
Пожалуй, и вторая наша сшибка лучше удалась ему, признал Эрик. Но теперь, кажется, Дэву тоже пришлось туго – раз в ход пошли последние резервы… Впрочем, последние ли?
Взбежав по провисшим нитям, Эрик взмыл к мерцающему кокону и повис на нем, крепко обняв уснувшую богиню, будто надеялся встречным жаром растопить прохладные волокна. Не просыпаясь, Птица затрепетала, и сквозь навеянные Тьмой кошмары к Эрику прихлынула новая волна освобождающей легкости, словно теперь его с равной силой влекли земля и небо. Но разжимать руки Эрик не спешил: нетрудно поверить в невесомость, путешествуя по выдуманному миру, однако здесь-то – явь!.. Тем временем Спрут уже перевалил через вершину купола и сноровисто заковылял вниз, к драгоценной своей добыче. И опять Эрику не оставляли времени на сомнения.
Нехотя разведя руки, он отплыл от кокона в сторону. Затем плавно воспарил навстречу спешащему чудовищу, осваивая тонкости управления уже на лету.
И они сцепились в третий раз, будто притянутые друг к другу невидимой пружиной. Правда, сначала Спрут слаженным взрывом меченосных щупалец отшвырнул от себя противника – но тотчас Эрик налетел снова и вынудил-таки колдуна затормозить. Подобно разгневанному шмелю, юноша снова и снова наскакивал на гигантского Спрута, пауком прилипшего к своду, и с нарастающим упорством пытался прорваться сквозь шуршащую стальную завесу, чтоб ужалить чудище сверкающими Клыками. Незримые крылья чутко откликались на каждый его мысленный порыв, послушно бросая тело в любом направлении. А грозовая туча колдуна теперь сыпала раздраженными молниями и вовсе в пустоту, не поспевая за непредсказуемыми рывками Эрика. Но боевые щупальца Спрута стали опаснее прежнего, ибо по меньшей мере удвоили мощь и еще прибавили в скорости, наливаясь стремительностью Железного Зверя. И сколько Эрик ни старался, разрыв в мускульной силе меж ними не сокращался.
Хотел Эрик того или нет, но небесное притяжение нарастало. И скоро юноше пришлось упереться в свод ногами, чтобы не сделать того же головой. Мир перевернулся окончательно, и хотя Эрик проиграл в маневренности, зато наконец обрел опору для своих ударов. Вдобавок, он очень удачно оказался на склоне «выше» неутомимо напирающего великана, словно бы поставленного теперь головою вниз на четыре хлипкие жердочки. Кажется, и массивного Спрута все сильнее влекла родная стихия, и ему приходилось тщательно оберегать свои тонкие шланги, чтобы не сорваться к далекому днищу Храма.
Свирепыми выпадами Эрик пытался изломать совершенную оборону колдуна, уже ясно ощущая канат, на котором зависли над пропастями обе их магии, цветная и черная. Но и Спрут старался не меньше. Словно обезумев, каждый из бойцов всеми силами стремился спихнуть в бездну другого, хотя проще было бы прыгнуть в нее самому. А значит, сейчас решалась судьба Птицы – из-за нее-то и разгорелся этот спор, в котором вплотную сцепились две враждебные стихии. Между ними с несмолкающим рокотом разрастались, причудливо сплетаясь, заросли ветвистых разрядов и рождались гудящие смерчи, а звон от клинков стоял такой, будто схватилась насмерть не одна дюжина могучих воинов.
Затем Эрик снова начал уставать. Разбуженный его дух по-прежнему жаждал боя и победы, а волшебная суть расплывалась вокруг все шире – и только глупо устроенные мышцы не поспевали за яростной волей, опустошенные запредельным режимом схватки. А может, просто они достигли отмеренного Духами предела – в то время как Железный Зверь неуклонно прибавлял колдуну сил. (И уж этот козырь Эрик подбросил противнику сам.) Не будь за его спиной Птицы, юноша еще мог бы попытаться закружить чудовище по своду, либо снова устроить короткую передышку. Но сейчас Эрика лишили даже такого шанса. Кажется, он все-таки проиграл, как ни грустно.
Оглянувшись на богиню, Эрик запечатлел в памяти расположение крепежных нитей, чтоб успеть перерубить их в последний момент. Лишь бы не досталась она прожорливой гнуси! К тому же, разве не могло падение Птицы обернуться полетом – даже во сне? И пусть под здешними тучами особо не разлетаешься, но ведь и в Империи можно продраться к сияющему небу – были бы Крылья. Да еще силы, разорви меня Ветер!..
Как раз они подводили сейчас Эрика. Не помышляя больше об атаках, он едва успевал даже не отражать тяжелые удары, рушащиеся на него частым градом, а лишь уводить их по сторонам, в обход верткого корпуса. Словно пущенный под откос грузовик, неутомимый Спрут все набирал обороты, забыв о тормозах и объездах, и остановить его теперь могла разве что скала. Бритвенной заточки лезвия хлестали вскользь мечущегося Эрика, оставляя кровавые метины на его нагом торсе, уже не спасаемом магическим панцирем. Постепенно раны становились глубже, покрывая Эрика багровой паутиной. И скоро он, оставив последние надежды, только ловил момент, чтобы отскочить назад, к раскачиваемому смерчами кокону, и единым махом рассечь прозрачные подвески.
Но тут его разрастающаяся суть достигла наконец храмового дна, и совсем рядом юноша ощутил настороженную волю Горна. В ответ на отчаянный призыв внутрь хлынула немерянная, всесокрушающая мощь нового друга. И расправились, налились свежей силой измочаленные мышцы Эрика – будто не было затяжной этой схватки, непомерной даже для богатыря.
Ты ошибался, несчастный урод! – в восторге едва не выкрикнул Эрик. Как раз в открытости – спасение. И если я погибну сегодня, то уж моей распахнутой сути найдется за кого зацепиться, даже без помощи магии. А вот ты обречен на вечное одиночество, и чего бы ни касались твои завидущие руки – все обращается в прах, делается вонючей грязью. И кто ты теперь? Вожак без стаи, законченный обрубок, пень… А сейчас пришло время его выкорчевать!
Для начала Эрик прочнее уперся в свод закаменевшими ногами и полностью восстановил жесткость своей обороны, просевшей было к самому телу под чудовищными ударами Спрута. Густая насечка на боках Эрика кровоточила, но от проникающих ран он, к счастью, себя уберег. А получить новые порезы Эрику не грозило: громадные серпы колдуна теперь отлетали от его мечей, будто надувные.
Затем, опробовав подаренную ему силу на защите, Эрик устремил воспрянувшие Клыки в лавинную атаку, огранивая титаническую мощь Горна своим бойцовским искусством. И под слаженным напором затрещала оборона могучейшего из Спрутов, проминаясь к черненым латам.
Озадаченный, колдун попятился, бешено отмахиваясь боевыми щупальцами. Но и Клыки наседали все яростней, вгрызаясь теперь в многослойный панцирь. Тогда из доспешных стыков хлынул черный дым, наполняя ореол Спрута кромешным и стылым мраком, непроницаемым для любых глаз – но только не для магического взгляда Эрика. Даже сквозь чернильную мглу он различал уродливые контуры чудища и разил безошибочно, беспощадно. Вновь и вновь Клыки прорывались через искореженный панцирь, окрашиваясь
