Приезжий вертел черепашьей шеей.
– Я согласен, – бросил Юнг. – Сколько людей?
– Три сотни маньчжурцев… Беглые солдаты и поденщики… Дерутся, как тигры…
– Вооружение?
– Русские винтовки, шашки, гранаты Милса… Есть пулеметы.
– Лошади?
– Все в седлах.
– Твоему господину известны мои обычаи и дисциплина?
– О, одному светилу видны лучи другого солнца!
– Не всегда так, но допустим. Когда можешь дать людей? Ага, хоть завтра. Пусть приводит. Но… пусть он знает, что в случае неповиновения и самовольства – перестреляю всех. Збук, напишите ему пропуск, а то заставы могут задержать, я подпишу. Кроме того, я взгрею тех, кто его пропустил, не зная, с кем имеет дело…
Карлик в черных ремнях вышел из комнаты так же легко, как и пришел.
– Кто это? – спросил Збук, ковыряя в зубах.
– Цицикарский хунхуз Канака… Японец… Многие ищут его головы. Ему надоело грабить поезда, и он пришел ко мне.
Збук прохаживался по комнате, засунув руки в карманы. Он насытился и поэтому впал в довольное настроение.
– Барон, – спросил он вкрадчиво, – вы не будете сердиться, если я вам открою одну штуку?
– Ну…
– Когда вы заставили меня писать ваши бумаги, я сознательно, нарочно сделал одну пакость… Я посадил кляксу, размазал ее, обмакнул палец и приложил его к бумаге… Это сделано с очень большим умыслом. Поняли?
– Ровным счетом ничего… Вы начинаете раздражать меня, Збук. Мне не до глупостей сейчас. Лучше продолжайте писание этих писем, которые я придумал. Текст воззвания надо переделать на письмо и послать его киргизским националистам…
– Барон, – взвизгнул Збук, – вы убиваете во мне душу, превращаете меня в писаря. Сейчас я хотел пооткровенничать с вами, а вы сразу начали меня запугивать. Что вы злитесь? Смотрите, у вас дрожит губа… Она висит, как красный замок…
– Откуда у вас такие сравнения? Можно подумать, что вы стихи пишете…
– Кто знает, – загадочно протянул Збук, но спохватился и, повернувшись на одной ноге, коротко свистнул. Вслед за этим он нечаянно толкнул Стол. На пол упала облепленная бараньим жиром ложка.
– Ого, барон, – будет гость, – весело сказал Збук, махнув поднятой ложкой.
– И даже не гость, а гостья, – подтвердил Юнг, поднимаясь с кошмы.
Пора, однако, выяснить отношения барона Юнга фон Штерна и безвестного человека, все богатство которого составляла лишь одна необычайная борода. В самом деле нужно удивляться, почему барон до сих пор не отправил Антона Збука на тот свет. Зачем ургинский владыка взял бородача к себе в дом и начал кормить Антона Збука, возясь с ним и в ответ выслушивая от него только дерзости?
Для того, чтобы уяснить себе причины странной благотворительности Юнга, нам следует заглянуть в историю жизни барона и отчеркнуть ногтем несколько десятков строк на одной из первых страниц этой толстой и истрепанной книги.
… В коридорах С.-Петербургского Морского Корпуса ходит высокий не по летам мальчик. Он уже с первого года учения удивляет учителей и товарищей своим странным поведением.
Товарищи говорят о нем:
– Крестоносец вчера на перемене ударил кулаком Иванова Тринадцатого так, что у него пошла кровь носом…
– Крестоносец заявил, что он не будет учить истории. Говорит, что все – сплошная выдумка.
– Крестоносец уколол пером…
Кличка Крестоносец пришла к Юнгу после того, как он заявил кадетам о том, что ни один из его предков не умирал от старости или от болезни. Они падали с разбитыми забралами в битвах с сарацинами и позднее – со славянами. Предки Юнга ругались перед смертью, пока копыта вражеских коней не заставляли лопаться их каменные затылки, пока мозги рыцарей не облепляли шпор врагов.
Молодой Юнг рассказывал обо всем этом, спокойно рассматривая холодными глазами собеседников и иногда делая особенные движения большой рыжей головой.
Казалось бы, такие подростки должны мучить не только товарищей, что Юнг и делал, стараясь задевать сильных, но и животных. Но одно событие из кадетской жизни до крайности удивило всех и создало Юнгу еще большую загадочную славу.
Как-то раз в ясное весеннее утро толпа кадетов, бегая по Невской набережной, увидела у самого берега кудлатого шелудивого щенка, барахтавшегося среди намокших окурков и щепок. Щенок захлебывался и жалобно визжал. Вода заливала ему глаза. Кадеты, нагнувшись над гранитным барьером, следили за последними минутами собачонки, которая вот-вот должна была потонуть.
– Господа, это свинство глядеть, как гибнет животное, – сказал краснощекий Иванов Тринадцатый, будущий капитан судна «Жемчуг».
