— Об алмазе знают только четверо: ты, я, Кулешов и Роби.
— И что?
— Предлагаю тебе работу. Верни Феникс, Кулешову можешь набить морду. За все — миллион.
— Рублей? — пошутил я.
— Одну четверть. Мало?
— Много, — ответил я находчиво. — Да я занят больно, вот беда.
— Я тебя не понимаю.
— Вот, — отмахнул рукой в сторону огородика. — Картошку надо сажать.
— Не дури, Алекс, — проговорила моя собеседница. — Или все шутишь?
— Отнюдь, — ответил я. — И потом я уезжаю. В противоположную сторону от Европы, — солгал. — В Сибирь. В деловую командировку.
— Значит, не хочешь помочь?
— Не получается, извини; сама видишь…
— Вижу, — усмехнулась, осмотрела двор, сараи, огород и отхожее место. — Да, это не Санта- Барбара.
— Что есть, — развел я руками. — Мне хватит.
Американская леди взглянула на меня кокетливым взглядом, а если быть точнее — шлюшечным, и спросила, не хочу ли я её. Хочу, признался я, но не могу. Почему? Отморозил все хозяйство в декабрьскую ночку.
— Шутишь, да?
— Шучу, — и поднялся. — Извини, и вправду надо сажать картофель. Наши маленькие национальные радости.
Бывшая смородинская девочка, а ныне дама Нового света тоже поднялась с досок крыльца, шумно вздохнула:
— Эх, Санек-Санек!.. А ты не торопись… Я тоже люблю картошку, но не до такой же степени!
— А куда нам торопиться, лапотникам?
— Не обижайся. Позвони, — подала мне квадратик визитки. — Я остановилась в «Национале».
— В «Национале»? — переспросил я. (Ох уж эта богадельня для сирых и убогих!)
— Да. Я ещё буду дня три.
Я взял бумажный кусочек, точно гремучую змею, страшась увидеть слово: хакер, ан нет, увидел: Анна Курье, программист. Скромная такая визитная карточка с номером телефона, написанным от руки. Пока я вспоминал минувшее, новая американка вытащила миниатюрный аппаратик, похожий на телефонный, и что-то буркнула в него. На экзотическом для меня языке. Я уж, грешным делом, решил, что сейчас из соседнего оврага полезут агрессивные ниндзя. Нет, из соседнего перелеска выполз белый лимузин «линкольн» с фирменным бумерангом на багажнике. Елки зеленые! Брызги шампанского! Мать моя родина, могла ли ты даже в дурном сне представить, что по твоим разбитым, расхлябанным, ранневесенним дорогам будут елозить автомобильные лайнеры производства Соединенных Штатов Америки.
— Бай, — сказала светская леди.
— Ага, — ответил я; смотрел, как бывшая смородинская девочка, превратившаяся в великосветскую мару,[131] идет к калитке, как открывает её, как ныряет в западню лимузина… Бай-бай, крошка, боюсь, что мы уже никогда не встретимся. Я разорвал визитку. Так, на всякий случай. Чтобы не было соблазнов. И вместе с Тузиком отправился в погреб. За мешком рассадо-посадочного картофеля.
Через три дня случилось то, что должно было случиться. Что называется, накаркал полную пазуху огурцов. Что же произошло?
В гости к сельскому работнику наехали гости дорогие: Никитин с Резо и Ника с Полиной. Вроде как бы на шашлыки. В синем воздухе апреля!.. Хотя я понимал, мотать за сто километров, чтобы заглотить кус непрожаренного мяса, — удовольствие только для романтических натур, коими являлись девочки. Мальчики же просто так не приезжают в глухой угол Санта-Смородино.
Я оказался прав. Резо с девушками принялись готовить мясо, а мы с Никитиным ушли за дровами для костра. В перелесок, где ни одна живая душа не могла услышать нашего разговора о проблемах текущего дня.
Проблем было много. У банкира и неутомимого коммерсанта с птичьей фамилией. Он решил выступить посредником между правительством и некой скандинавской фирмой по переработке утильсырья. Фирма заинтересовалась новым стратегическим веществом, якобы изобретенным нашими секретными умельцами- химиками. Называется вещество «красная ртуть», или КР-2020.
— Что за чертовщина? — удивился я. — У меня в школе «пять» было по химии. Кажется, такого казуса в природе нет?
— Если родине надо, значит, будет, — хмыкнул Никитин.
С такой железобетонной логикой трудно было не согласиться, и тем не менее вопросы оставались:
— И где используют эту «красную ртуть»?
— А черт его знает, — пожал плечами Никитин. — Всякое болтают: вроде это новое сухое реактивное топливо с невероятной энергоемкостью, а некоторые сомневаются, мол, кирпичный прах…
— А если эта двадцать-двадцать и вправду туфта? — предположил я. — Как маскхалат для редкоземельных металлов? Или для плутония? Урана?
— Вот это все и надо выяснить, — сказал Никитин. — Сам понимаешь, проблемы банкировского гуся — наши проблемы.
— То есть?
— Оформляем тебе вместе с Резо командировочку…
— К-к-командировочку? — вдруг стал я заикаться. — К-к-куда?
— В Сибирь-матушку, брат, — радостно ударил меня по плечу мой друг. Это под Красноярском. Есть там секретный городок в отрогах Саяно-Шушенских гор.
Я не верил собственным ушам. И от удивления открыл рот, позабыв его закрыть. Пока не хлопнулся лбом о встречную березу. Никитин подивился моему состоянию, продолжив излагать план действий на ближайшую пятилетку. Я же, потирая шишку, дивился своему недавнему провидению. По-моему, Всевышний издевается надо мной, рабом его воли, как хочет. Или это просто невероятное стечение обстоятельств? (Как игра в рулетку. Боже, как это давно было. Где этот несчастный великолепный Гоша; наверное, уже спился от «Сиреневого тумана»?)
Между тем из повествования моего боевого товарища следовало, что нас с Резо никто не ждет в секретном городке у горных подножий. Там ждут трех гонцов от банкира Утинского, которые должны получить образцы КР-2020 и привезти их в столицу. Для популяризации нового вещества в народных массах.
— Никитушка, а у тебя в школе по арифметике не двойка ли была? остановился я среди берез. Так, на всякий случай.
— Твердая четверка.
— Тогда не понимаю счета. Твоего, — проговорил я. — Я и Резо-Хулио это полтора. А кто третий?
— Умеешь считать, товарищ, — усмехнулся Никитин. — Третий академик. Он как наш. В полном ауте. К этой жизни. А двоих мы нейтрализуем.
— Опять авантюра, — вздохнул я. — Орешко над схваткой, а мы — козлы отпущения?
— Алекс, ты профессионал или случайный?[132]
Я не услышал вопроса. Не люблю отвечать на идиотские вопросы. И задал свой:
— А почему гражданин начальник уверен, что я в Сибирь?.. У меня предложение имеется. Выгодное. Париж.
— Саша, — с укоризной проговорил Никитин, — не смеши. Там тебе развернуться негде. Тебе нужен простор, ширь наша болотная. Чтобы как жа-а-ахнуть! И чтобы все родное.
— Да, я патриот, — сказал я. — В хорошем смысле этого слова.
