поднял на ноги всю прислугу и растревожил ближайших соседей.
– «…и я настоятельно советую тебе убедиться, что Ларон покинет город на первом нейтральном корабле, который возьмет курс на юг. Действуй безотлагательно. Феран может направить своих магических стражей, чтобы они опередили эскадру. Да пребудет с тобой удача, моя госпожа».
Слова эти произносил маленький, светящийся оранжевый образ Ровала, застывший на ладонях Уэнсомер.
– Хочешь еще раз посмотреть? – спросила Уэнсомер у Ивендель.
– Я и в первый раз все хорошо расслышала, – ответила госпожа ректор.
Уэнсомер сложила ладони, и энергия магического вестника проникла сквозь ее кожу.
– Тут есть о чем задуматься, – заметила она.
– Начнем с Ларона. Мы должны посадить его на борт подходящего корабля.
– Корабля? Гавань блокирована.
– О да. Ну что же, если какой-то корабль попытается выйти в море и будет потоплен, мы сможем подделать списки отправившихся на нем пассажиров, включив в них имя Ларона.
– А где будет находиться Ларон, пока мы будет выжидать удобного случая, о достопочтенная мать?
– Мне неприятно говорить это, но, наверное, на твоей вилле. Возможно даже, он заменит эту дохлую рыбу в твоей постели моя драгоценная дочь.
К несчастью, ни один из капитанов не желал рисковать собственной шкурой, нарушая приказ, запрещающий судам покидать гавань. Ларон и Уэнсомер завтракали в комнате наверху башни, обычно солнечной и веселой. Но в этот день небо затянули облака, собирался дождь. Они неторопливо перебирали возможности выбраться в иное государство. Хотя ближайшая граница находилась всего в одном дне пути по морю, следовало учитывать, что к западу от города стоял огромный военный лагерь иностранных держав, а это делало любую попытку выйти из Диомеды практически безнадежной. Зато в гавани возвышалась цитадель, по сути являвшаяся центром иного политического правления.
– Все, что тебе нужно сделать, – это заплатить пять золотых паголов Яррему Лысому, – объясняла Уэнсомер.
– И что потом?
– Он направит тебя к Чок-Тасу, корабелу, тот живет где-то в доках.
– А затем?
– Ты купишь маленькую, быструю гребную лодку за тридцать золотых паголов.
– Тридцать!
– Затем ты сядешь в эту лодку, возьмешь нож и пакет с камнями, по весу равный твоему телу.
– Камни?
– Ты дождешься, пока Мираль скроется за мостом Королевской эспланады.
– И потом буду грести как безумный в направлении цитадели на острове и доставлю пакет камней принцу в качестве щедрого подношения, с заверениями в моем совершенном почтении?
– Нет, ты проделаешь ножом маленькую дырочку в кожаной обшивке лодки, а сам ляжешь на дно и позволишь течению нести себя в сторону гавани. Когда окажешься в устье реки, стражники осыпят лодку градом стрел, но пока высланное ими патрульное судно доберется, лодка уже пойдет ко дну.
– А я останусь, мокрый и холодный, по уши в воде, причем на тридцать пять паголов беднее, чем был до того.
– Именно. Потом ты измажешься грязью и выберешься на берег и пойдешь жаловаться стражникам, что тебя избили, ограбили и выбросили в Деир. Они скажут: «Катись отсюда, вонючий ублюдок» или что-нибудь в этом духе. Ты послушно пойдешь прочь и вернешься ко мне. После этого примешь ванну на вилле, а когда Феран прибудет в Диомеду, корабел Чок-Тас быстренько выдаст ему Яррема Лысого и признается, что продал тебе лодку за пять серебряных монет и что ты около полуночи сел на весла, захватив с собой увесистый пакет. И еще сообщит, что лодку больше не видел.
– Феран скоро придет к выводу, что я скрылся в цитадели на острове.
– Совершенно верно.
– Феран сотрет цитадель и восемьсот ее защитников в пыль, направив на них Серебряную смерть.
– Нет.
– Цитадель окружена водой, она находится на достаточном удалении от города. Это прекрасная и весьма соблазнительная мишень для удара.
– Феран утратит защиту, которую дарует ему Серебряная смерть, в то мгновение, когда отдаст приказ атаковать цитадель. Варсовран тут же его разрубит на куски, а Серебряную смерть заберет назад. Едва ли Ферану нравится эта перспектива, так что я считаю: он воспользуется Серебряной смертью, чтобы обратить армию, осаждающую город, в бегство, затем велит Варсоврану штурмовать цитадель. Бывшему императору понадобится недель десять, чтобы заново отстроить большие катапульты, установить их на корабли, и тогда…
– Они ворвутся в крепость, выяснят, что меня там нет, и объявят о столь большой награде за мою голову, что даже ты задумаешься, не поменять ли меня на кучу золотых паголов.
– Ларон, Ларон, большая часть жизни – это всего лишь отчаянная борьба за пару лишних дней, прожитых посреди голода, заболеваний, войн, скучных родственников, незвано являющихся к обеду. Поверь, что все может обернуться к лучшему. Доверься мне, Ларон: что-то произойдет.
А тем временем девушка – бывший страж оракула – бродит в теле Веландер, и у Ферана свои виды на
