Д'Алик остановился перед таверной, заглянул в бумажник, а потом зашел внутрь вместе с девушкой. Начальник караван ждал их за одним из столиков. Он широко улыбнулся при виде Сентерри, а потом внимательно осмотрел ее с головы до ног.
– На первый взгляд она – лакомый кусочек, – кивнул он забирая цепь из рук Д'Алика.
– Она гораздо лучше, чем может показаться, – уверенно заявил Д'Алик. – У меня есть на нее все необходимые документы.
– В самом деле? Я хотел бы проверить их, но, кроме того, желаю лично удостовериться в… э-э-э… как бы это сказать… в ценности предложения.
Глаза Д'Алика сузились:
– Я подозреваю, ты хочешь проверить ценность предложения, вблизи заглянув в ее прекрасные зеленые глаза и расположившись при этом в постели. Но подобная проверка мигом снизит цену товара.
– Но если ты получаешь полную цену, какая тебе разница, снизится она в дальнейшем или нет? Принцесса, говоришь? Я видел некоторых принцесс, правда на расстоянии. И чем они, интересно, лучше других женщин?
– Тем, что короли всегда берут самых лучших девушек себе, и принцессы рождаются от них.
Начальник каравана слегка погладил груди Сентерри, затем пощупал одну из них и кивнул. Сентерри содрогнулась от отвращения, но опыт научил ее не отодвигаться.
– У меня есть комната в самой приличной гостинице города, – произнес начальник каравана.
– В «Красной звезде»? – уточнил Д'Алик.
– Именно. Постельное белье обрызгано розовой водой, в комнате курятся благовония.
– Значит, ты всерьез намерен поиметь ее сегодня ночью? И сколько денег она тебе принесет, если пузо у нее станет больше, чем у тебя, к тому времени, когда ты доставишь ее на северный рынок?
– Цена, цена, цена – ты только о цене и думаешь, Д'Алик. А я думаю о судьбе. Я намерен иметь ее до тех пор, пока она не родит мне четырех сыновей королевской крови, и это сделает мой дом великим, вот что мне надо.
– А если она родит дочерей?
– Ха, все равно это будут принцессы, как и она сама.
Они сели за стол, чтобы во всех подробностях изучить документы Сентерри, и вскоре мужчины погрузились в серьезную и ожесточенную полемику о деньгах и условиях сделки. Сентерри стояла рядом, незаметная и бессловесная, как пони. «Ни разу никто не захотел хотя бы словом со мной обмолвиться», – подумала она. Сентерри оглядела темную комнату, отчаянно мечтая о чудесном спасении. Каждый ее сон, каждая мысль была лишь о спасении, о побеге. Но ее хозяин имел слишком большой, многолетний опыт обращения с рабами, он знал все трюки и уловки, все пути бегства, даже такие, о которых она и догадаться не могла.
Молодой странник с мягкими, почти девичьими чертами лица внимательно смотрел на Сентерри. Взгляд его был странно сосредоточенным, даже напряженным, словно в глазах его горел голодный огонь, а организм переполняла эфирная энергия. Сначала Сентерри не придала этому значения, не предполагая, что его внимание направлено именно на нее. Он ведь должен был сразу понять, что она рабыня. На девушке был желтый ошейник, чтобы никто не усомнился в ее положении. «Вероятно, это молодой принц в поисках приключений, – подумала Сентерри, погруженная в мир мечтаний, давно забывшая о реальных надеждах. – Возможно, он даже принц-воин, странствующий по разным землям в поисках потерянного королевства». Он спасет ее, воспользовавшись помощью компании своих верных подданных, и потом они вместе умчатся через пустыню в Саргол. Ее отец радостно встретит его, осыплет почестями и дарами. И после этого они поженятся.
«Нет! – раздался в голове Сентерри внезапный возглас. – Никаких больше мечтаний, никаких бесплодных видений. Что бы сделала Долвиенн? Конечно, она бы боролась, в этом не может быть ни малейших сомнений. Но как? Вероятно, она нашла бы союзников. Может, этот юноша – вор или разбойник, который умеет драться, он смог бы помочь мне бежать из таверны, отвел бы в укромное место в пустыне». Он все еще смотрел на нее холодным, прямым взглядом, не моргая. Юноша приподнял брови, словно спрашивая ее: «Ну, и что?»
Глядя ему в глаза, она одними губами произнесла: «Пожалуйста», – всем лицом выражая мольбу о помощи. Юноша распрямил пальцы правой руки, коснулся ими губ, а затем медленно сжал их в кулак. Жест, означающий переход от слов к делу, поняла потрясенная Сентерри. Он серьезно? По бокам стола, за которым все еще шла торговля между работорговцем и начальником каравана, стояли два внушительного вида телохранителя. В Уроке торговля рабами была абсолютно легальным предприятием. Любая попытка спасти ее рассматривалась бы как кража имущества; городская милиция сразу бы бросилась в погоню за ними.
А тем временем торг подошел к концу. На документах появились подписи и печати. Продавец и покупатель встали из-за стола, и начальник каравана крепко взялся за серебряную цепь, прикрепленную к рабскому ошейнику. Она бросила последний взгляд на юношу с такими странными, чересчур внимательными глазами. Он медленно приложил кулак к одному, а потом к другому сердцу, затем чуть заметно кивнул головой. «Мои сердца служат тебе, – прочитала его жест Сентерри. – Что он имеет в виду?»
Мираль уже поднималась на востоке, ее диск появился над зданиями Урока, когда вся компания вышла на темную улицу. В этом небольшом городке не было интенсивной ночной жизни за пределами пяти таверн, расположенных возле портовых доков, так что никто не видел, как они шли. Мысли о юноше из таверны быстро стерлись из сознания Сентерри. Вероятно, у него были добрые намерения; вероятно, он и в самом деле хотел помочь ей, но вскоре он сам увидит: это бесполезно. Даже пять-шесть обычных мужчин не справились бы с теми четырьмя, что сопровождали ее сейчас. «Так вот как я стану женщиной», – подумала она. Ни возлюбленного, ни романтики, ни любви, ни застенчивых взглядов и робких, первых поцелуев, лишь приказ раздеться и лечь в постель, распахнутую как пасть дракона, который собирается полакомиться ее невинностью. Но как бы ни восставало ее существо против близости с начальником каравана, Сентерри знала, что постарается угодить ему. Если он потеряет к ней интерес, она моментально окажется в распоряжении его возчиков и будет продана в бордель.
– Мой кошелек поджидает нас в «Красной звезде», я смогу заплатить даже самую твою грабительскую цену, – говорил тем временем начальник каравана.
