войти.
В офис влетел громила с кустистыми бровями и коротко стриженными черными кудрями. Светлые брюки, голубая рубашка и серая шляпа говорили о том, что их владелец, скорее всего, плантатор. Казалось, приемная Дрю слишком мала для такого великана.
— Брайен Сикамор, — представился он гудящим баритоном, сжав в своей руке ладонь адвоката.
— Дрю Солье… Садитесь, пожалуйста, — Дрю указал на стул, стоявший напротив у стены с книжными полками.
— Джозеф Хоффман порекомендовал мне вас. Губы плантатора скривились в нервной усмешке.
Мистер Хоффман, начальник четвертого округа Нового Орлеана, был другом Солье-старшего и как главный политик этого района обещал помочь Дрю получить хорошее местечко в городской администрации.
— Чем могу быть вам полезен, мистер Сикамор?
Верзила тяжело вздохнул и нахмурил брови.
— Моя жена хочет развода. Она уже переехала к своей матери, наняла себе какого-то модного адвоката и добивается так называемого фиктивного развода, — сказал Брайен. Его руки заметно дрожали. — Я не хочу никакого развода.
Внешне Дрю никак не отреагировал на исповедь своего очередного клиента. Он просто сидел и слушал, впитывая информацию, одновременно пытаясь представить себе, чего этот человек не договаривает. Большая часть его клиентуры скрывала от него всю правду, так что частью работы Дрю было узнавать то, о чем эти люди умалчивали.
— Я хорошо знаю, что такое фиктивные разводы, — промолвил он, делая пометки в записной книжке. — Вы по-прежнему остаетесь в браке, но уже не проживаете вместе. Через пару лет суд может дать такому разводу законную силу, не это, конечно, в том случае, если обе стороны не помирятся. А что заставило вашу жену пойти на этот шаг?
Великан положил на колени свои огромные лапищи.
— У меня за городом скромная плантация. И мне целыми днями приходится следить за тем, чтобы полевые рабочие не отлынивали от работы. Жена говорит, что дети не знают меня, потому что редко видят. Но если у нас не будет денег, нам нечего будет есть, и потому я должен быть уверен в том, что эти батраки нас не надуют.
Брайен с грустью покачал головой.
— Она ведь мать моих детей. Я не хочу, чтобы она меня бросила и забрала их с собой.
— Я прекрасно вас понимаю, мистер Сикамор, промолвил Дрю, отметив про себя, «сколь напряженным делается лицо этого мужчины, когда он говорит о своей супруге.
— Я не хочу, чтобы на моих детях стояло клеймо развода! — не унимался здоровяк. — Я хочу вернуть свою семью, и вы сделаете все ради того, чтобы жена вернулась ко мне.
Дрю понимал боевой настрой своего клиента, но в этом случае впереди их ждут долгие месяцы судебных разбирательств. Со временем даже Брайен Сикамор станет мягким и неуверенным.
— Давайте еще немного поговорим о вашей жене и о том, почему она ушла от вас, — сказал Дрю, пытаясь найти общий язык с клиентом, и продолжая делать какие-то пометки.
Черные глаза плантатора подозрительно сузились.
— А что это вы все время пишете?
— Делаю записи, чтобы потом, когда вы уйдете, вспомнить то, что мы сейчас обсуждаем. Записки эти будут видеть только мой помощник и я.
— Позаботьтесь, чтобы они не попали в чужие руки, — озабоченно сказал Брайен.
Солье попытался успокоить клиента.
— Все, что вы мне говорите, будет сохранено в строжайшей тайне.
— Так-то лучше.
Дрю проигнорировал это замечание.
— Итак, ваша жена считает, что вы слишком много времени проводите на полях. Это единственная причина, по которой она решила оскандалить вашу семью бракоразводным процессом?
Взяв свою шляпу, мистер Сикамор ритмично похлопал ею по своей ноге.
— Нет.
— Скажите мне, что вынудило ее переехать к матери?
Плантатор вздохнул.
— У нас возник спор. Она взбесилась и убежала из дома.
— О чем вы спорили? — спросил Дрю, чувствуя, что клиент колеблется между стеснительностью и гневом на свою супругу.
— Я застал ее болтавшей с посторонним мужчиной в лавке на плантации. Он коммивояжер. Знаете, ходит по домам, продает всякие вещи. Я дважды заставал его у себя дома.
Из глотки Брайена донеслось сдавленное рычание.
— Она наряжается к его приходу. Приветливо ему улыбается, а один раз я даже видел, как они смеялись. Этот торговец не имеет права приходить в мой дом, когда я на плантации!
— Думаете, между ними что-то было? — спросил Дрю, подумав, что скорее всего в этом кроется главная причина переезда жены мистера Сикамора к матери.
— Не знаю, — ответил клиент, скрестив руки на груди. — Она стала вести себя как-то не так. Что-то здесь нечисто.
— У вас есть доказательства, что он и ваша жена — больше, чем просто знакомые? — спросил Дрю, зная, что на этот вопрос может последовать довольно резкий ответ.
— Нет! — воскликнул Сикамор. — Я ничего не могу доказать, и это бесит меня больше всего. Я рассказал ей, как это выглядело со стороны, а она рассердилась и убежала.
— Что именно вы ей сказали?
— Я сказал ей, что моя жена не смеет мне изменять.
Грифель карандаша Дрю ожесточенно скрипел по бумаге. Скорее всего, ссора была ужасной.
— Я хочу задать вам несколько личных вопросов, и чем больше информации вы мне предоставите, тем быстрее я выиграю это дело.
Похоже, Сикамор впервые за время визита к адвокату расслабился.
— Видите ли, супруги частенько бранятся и в порыве могут натворить всякого. Позднее, когда они приходят в себя, то прекрасно понимают, что не хотят развода. Не ваш ли это случай, мистер? Плантатор недоуменно посмотрел на Солье.
— Как я уже говорил, мы поругались из-за коммивояжера, приходившего к нам в дом вечером того дня, когда она от меня ушла. Она и раньше психовала… Но никогда не отсутствовала дома столь долго и не пыталась получить развод.
Сикамор вздохнул.
— Я отдал этой женщине больше, чем она того заслуживает. И смотрите, как она мне отплатила! Она уехала к своей матери и забрала с собой детей.
— А сколько у вас детей?
— Только двое. После того как родился второй, она сказала, что больше не станет спать со мной в одной постели и более рожать не может…
Дрю помолчал.
— А как зовут вашу супругу?
— Тереза.
— И в данный момент она находится у своей матери?
— Да.
— А где проживает ее мать?
— В Вашери.
Дрю оторвался от своих записок.
— В начале нашего разговора вы сообщили мне, что ваше жена хочет фиктивного развода. Вы знаете имя ее адвоката?
Джозеф Лейссон. Я ходил к нему, но он отказался меня принять, — ответил вновь помрачневший
